Алексей Кирющенко: Для "Ликвидации" меня лично брил Машков

Известный режиссер в эксклюзивном интервью "Сегодня" – о том, как Полищук сбегала из больницы к нему на съемки, чем Зеленский лучше народных артистов, и почему женат на работе.

— Алексей Адольфович, вы из актерской семьи?

— Нет, мои родители — из строительной сферы. Папа был начальником строительного управления, и меня, кстати, тоже к этому призывал. Отец всегда мечтал быть художником и меня учил рисовать. На улицу не выпускал, пока не нарисую рисунок! А мне даже под копирку это не удавалось — я левша и мыслю совсем по-другому. Еще наша семья всегда пела. Причем я, наверное, пою хуже всех, потому что самый младший. А вот мать, отец, старший брат, в отличие от меня, солирующего, могли петь всеми голосами. Мой брат вообще играет на нескольких инструментах и всецело посвятил свою жизнь музыке — он композитор и аранжировщик, достаточно известный в Украине. Он до сих пор живет в Днепре. Кстати, для последних пяти телевизионных проектов музыку написал именно он, Андрей Кирющенко.

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

— Вы сами выбрали профессию или все-таки кто-то посодействовал?

— Чтобы избежать родительских насилий над собой, я сам записался в народный театр танца, театральную студию и на волейбол. Это было, еще, когда я учился в Павлограде. После школы я поступил в Днепропетровское театральное училище. Но мать до последнего не думала, что я выберу актерскую профессию. Мне помогло тогда то, что в дни моего поступления ей вырезали аппендицит. Отец отвез меня из Павлограда в Днепропетровск, ну я и поступил. Но мама все равно не верила, что это может стать моей профессией. После первого курса меня на три года забрали в армию. Я служил в Анапе в морчасти погранвойск, и там занимался все той же самодеятельностью. Еще на мне был музей, где я каждый день нескольким сотням курсантов рассказывал истории о пограничниках. После армии я вернулся в училище и решил жениться. Жена окончила на год раньше меня и предложила рвануть в Москву, чтобы дальше продолжить учебу. Именно жена меня и сподобила поехать в Белокаменную, сам бы я вряд ли на это когда-нибудь решился. Так совпало, что это был последний курс Юрия Васильевича Катина-Ярцева. Это был очень известный педагог, у которого учились Гундарева, Богатырев, Райкин, Бурляев. Это все — его первый курс, представляете? Так вот, я сразу поступил, а жена, как назло, — нет. Потом мы ездили за Юрием Васильевичем на гастроли и умоляли все-таки ее взять, мы же как-никак пара, и он смилостивился и взял ее на доборе. У нас на курсе было 36 артистов, а выпустилось всего 16. Когда Катин-Ярцев ушел возглавлять кафедру, он оставил вместо себя своего зама. Я лично устраивал революцию против этого человека, говоря ему в лицо, что он не имеет права преподавать. Дай Бог ему здоровья, ведь этот педагог до сих пор жив. В конце концов, нас с третьего курса начал курировать ректор Владимир Абрамович Этуш. Так как я был самый главный бунтарь на потоке, стал и первым на отчисление. Но после того как он увидел мой отрывок про Чонкина, он сразу оттаял. А после моей "Осенней скуки" по повести Некрасова и вовсе влюбился! К слову, этого спектакля было редакций восемь, и он до сих пор идет — 30 лет уже! В нынешней версии главную роль играет Марат Башаров, а называется постановка "Жениться вам надо, барин!". В Щукинском я начал ставить спектакли с первого курса, ведь до этого в Днепропетровске уже имел подобный опыт. Еще до сдачи диплома меня одного из курса взяли в Вахтанговский театр. Были варианты еще пойти служить в "Современник" или в Театр сатиры, но Михаил Ульянов и Владимир Этуш меня, как сами они говорили, "зарезервировали". Помню, закрыли меня в кабинете и пригрозили, мол, мы твои ангелы-хранители, но если ты решишь в какой-то другой театр податься, из Москвы выживем (улыбается). А режиссерский я, кстати, так и не окончил, но никто меня не спросил о наличии диплома. А без "корочки" я поставил около 50 спектаклей и 20 телевизионных проектов. Вот такая моя краткая творческая биография (смеется).

— Ваша юность пришлась на лихие 90-е. Чем запомнилось это время?

— Это вообще отдельный кошмар! В театр-то меня взяли, но поселили временно в гостиницу. А когда грянул кризис, меня оттуда турнули, и я оказался на коврике у младшекурсника в общежитии. Именно тогда я начал заниматься бизнесом — продавать недвижимость. У нас была своя контора с моим другом, актером Андреем Бутиным, но я до сих пор не понимаю, как мы вообще тогда выжили. Помню, как я ездил рассчитываться в 12 часов ночи с пакетом, где было 50 тысяч долларов, с неизвестными мне дагестанцами. Я один — на "запорожце", они — на пяти иномарках... С какой стати они должны были отдать мне документы, а взамен забрать только деньги, до сих пор не пойму. Они же вполне могли от меня избавиться! В общем это было давно и опасно для жизни. Спустя четыре года такого бизнеса я заглянул в свой блокнот, увидел сотни записей с квадратными метрами и понял, что нужно все-таки возвращаться к главному делу своей жизни, то есть к театру. Деньги у нас были (хотя на собственные квартиры мы так и не заработали), на них мы и создали московский Театр комедии, но без стационарного здания.

— Вы — один из первых режиссеров, кто начал заниматься антрепризой на всем постсоветском пространстве. Как вам пришла эта идея?

— Все стационарные театры я называю "гробами". Считаю, что в труппе не может быть 120 человек, это ж завод какой-то получается! В идеале в труппе должно быть восемь женщин и пять мужчин, которые могут сыграть любой репертуар. Остальные актеры приглашаются на разовые постановки. В Вахтанговском театре я проработал почти 10 лет, а уходя из него, я не знал всех членов труппы в лицо! Не может быть единого коллектива, где работает сотня человек. Меня это оттолкнуло, я замкнулся и начал заниматься совсем другими делами. Начал ходить на постановки приезжих режиссеров — Някрошюс, Стуруа... Ну и, конечно, у Катина-Ярцева дома я буквально дневал и ночевал. Это же он — Джузеппе из "Приключений Буратино" и слуга героя Янковского в "Тот самом Мюнхгаузене". А антрепризой я начал заниматься с 91-го года, когда мне исполнилось 27 лет. В первой постановке по пьесе "Месье Амилькар" у меня играли Сергей Шакуров, Инна Ульянова, Светлана Тома и другие талантливые актеры. Как они соглашались работать с таким молодым режиссером? Понятия не имею, наверное, это все удача и случай. В год мы играли по 120 спектаклей. А вообще я считаю, что режиссер — это прежде всего актер. И человек умнее на одну книжку, с которой он пришел. И еще это в большей степени не профессия, а мировоззрение. Поэтому для того, чтобы кого-то поразить, нужно самому в сто раз больше поразиться.

— Ваше отчество достаточно редкое. Интересовались своими корнями?

— Конечно. Наш род — из запорожских казаков. Мой отец собирал наше родословное древо. Когда мы приехали его хоронить (у отца было два порока сердца, и он умер рано, в 57 лет) — узнали, что он докопался до нашего пятого поколения! И оказалось, что мой отец их всех собрал на фотографиях. Фамилия моего прадеда — Гиль. И я даже хотел брать его фамилию. Был бы Алексей Адольфович Гиль! Как звучит! Отца моего назвали в честь Гитлера, потому что в 1935 году Советский Союз еще дружил с Германией. Дед был серьезным красным командиром, и это было в честь своеобразной дружбы между народами. Но прадед не понял юмора моего деда и называл отца Ладехой, а друзья — и вовсе Иваном (смеется). Отец очень волновался, как он нам, своим сыновьям, передаст это отчество, ведь за свое имя он много настрадался.

— Ваш первый режиссерский опыт на ТВ — сериал "Моя прекрасная няня". И сразу такой успех! Как вы вообще попали в этот проект?

— На тот момент мне было 39 лет. У меня был свой театр, и я параллельно работал еще в трех. И вот актриса Татьяна Васильева посоветовала мою кандидатуру продюсерам "Няни". До меня на проекте поменялось около 20 режиссеров, но процесс все не шел. Сам я ненавидел телевидение и кино, занимался только театром, и меня все устраивало. Я не гнался за результатом, меня интересовал исключительно процесс, творчество. Первое, что я сказал продюсерам, что нужно заменить Заворотнюк! Она же абсолютно не комедийная актриса. Я даже проводил кастинги актрис на роль няни, но в итоге Александр Роднянский меня таки уговорил оставить Настю. И, в конечном счете, она стала моей сестрой, фактически второй половиной. Ведь актерская профессия — практическая, здесь не нужно разглагольствовать, лучше все показать на своем примере, чтобы таким образом воссоздать жизнь. И Настя схватывала на лету то, что я просил. Хотя иногда, чтобы добиться правильной энергии у актеров, я даже стульями бросался (смеется). Когда приехали американские создатели оригинала и увидели, как мы работаем, сказали коротко: "Этот проект закончится, когда сдохнет этот режиссер. Он может даже на 17-й дубль снять так, что все равно будет смешно". Мне это было лестно слышать, особенно после нескольких месяцев безвылазной работы из павильона. Когда запускался проект, у меня не было времени не то что поесть, даже в туалет сходить! Кстати, когда я начал работать уже над "Няней", со мной все еще пытались договориться о цене. По-моему, там я был на зарплате около 10 тысяч долларов в месяц. Но за это от меня в месяц требовали 12 серий, а это, согласитесь, нереально одному делать. Я сам пригласил себе в помощники другого режиссера, своего друга, Эдуарда Радзюкевича. Когда узнал, что ему за серию платят всего 400 долларов, пытался договориться, чтобы ему подняли ставку хотя бы до 500. А когда мне в этом отказали, я сам тайно стал ему доплачивать. "Моя прекрасная няня" занесена даже в Книгу рекордов Гиннесса — за пять лет ее показали по ТВ 18 раз! И каждый раз были невероятные рейтинги по телепросмотрам — всегда выше доли канала. После нашей совместной работы Роднянский, встречая меня, вместо приветствия говорил: "Я счастлив, что родился с тобой на этой земле". И нам действительно есть чем гордиться.

— Последнюю свою роль в "Моей прекрасной няне" сыграла гениальная Любовь Полищук. Это правда, что было какое-то роковое стечение обстоятельств — что Любовь Григорьевна по сценарию попадала в больницу, а оказалась там по-настоящему?

— Это любимая моя актриса с детства. Уже через полчаса совместной работы мы целовались и обнимались, понимали друг друга по щелчку. Мы работали всегда душа в душу, невзирая на разницу в возрасте. О том, что у нее был рак, мы не знали до последнего. В серии было, что ее героиня смертельно заболела, а все вокруг пытались исполнить ее желания. Мы сняли все сцены, но без Любы, и ждали ее, чтобы доснять несколько эпизодов. И она пришла! Сбежала на несколько часов из больницы, хотя на тот момент уже прошла не одну химиотерапию. Она до последнего хотела играть! У нее такая была термоядерная энергетика, такое бесконечное жизнелюбие... Из-за того, что она не могла тянуть на себе все, как раньше, Люба находилась в последние месяцы своей жизни в глубочайшей депрессии.

— В сериале "Ликвидация" вы сыграли роль друга детства Давида Гоцмана. Готовясь к интервью, я нашла фотографию, где Машков вам собственноручно бреет голову. Расскажите, как так произошло?

— У Вовы страсть такая была. Он меня не один раз брил! Я ж паралелльно с этим проектом еще снимался в собственном фильме "Приключения солдата Ивана Чонкина", а там у меня должна быть двухсантиметровая стрижка. В "Ликвидации" же я должен был быть лысым. Каждый раз, приезжая на площадку, Машков меня подлавливал и искал, чем бы ему руки занять (смеется). Так он и стал моим личным парикмахером.

— Не могу не спросить про Андрея Краско. Вы были с ним знакомы до "Ликвидации"?

— Мы не были знакомы, но очень быстро подружились на площадке. Между съемками могли беседовать часами. В последнюю встречу мы с ним сидели в каком-то одесском ресторане с видом на Черное море. И, помню, договорились, что по возвращении в Москву сделаем совместный спектакль... Жаль, конечно. Хороший был артист.

— В первом сезоне "Слуги народа" вы сыграли экс-гаранта. Вы заведомо планировали его играть или просто не могли найти актера на эту роль?

— Иногда мне действительно легче самому сыграть, чем кому-то объяснить, чего именно я хочу. Чаще всего не могу найти на эпизоды именно пьяных героев. Классного актера ради такой сложной, но все же маленькой роли, неудобно и приглашать, а самому сыграть — почему бы и нет? Поэтому приходится самому закрывать дыры в такие моменты. Но, ценя режиссерскую профессию, могу сказать, что я очень ответственный актер (улыбается).

52-летний режиссер. Выпустил новый фильм с "Кварталом 95"

— У всех "квартальцев", кроме Евгения Кошевого, нет актерского образования. Вам это как режиссеру мешает? Ведь они, быть может, не знают банальных азов, которым учат на первых курсах театрального?

— Боязнь была, когда пять лет назад меня пригласили снимать "Байки Митяя". Продюсер Андрей Яковлев мне нахваливал ребят из "Квартала 95", а я говорил, что славные парни — это еще не профессия. Но когда увидел Зеленского и Кошевого в работе, я успокоился. У этих людей опыт такой, что и диплома не надо! Я ведь придерживаюсь мнения: научить нельзя — можно только научиться. А Вова так вообще. Ему удается редактировать все эти тонны текста в голове моментально и выдавать как родные, прочитав лишь раз! Это уникальное свойство — не многим народным артистам такое под силу. Я честно проводил кастинги в "Слугу народа-2", и ко многим артистам у меня были большие претензии, именно к пониманию своей профессии. Они все играют, радеют, передают приветы в камеру. А лучше всего играет тот, кто ничего не играет. Мне на площадке приходится работать педагогом. Вместе с актерами я докапываюсь до органики, то есть до "я — в предлагаемых обстоятельствах". А "квартальщики" хороши тем, что они пытливые по своей натуре люди, а не зазнавшиеся актеры с "корочкой", каких сплошь и рядом. Хотя, при всей любви к КВНу и людям, которые из него появились, я считаю, что профессии все равно надо учиться. Конечно, бывают самородки. Но тогда зачем вообще все эти театральные школы?! Я понимаю, что не всех Бог поцеловал в лобик, и процентов 80 выпускников не очень талантливы. Но все равно — постигать профессию нужно обязательно. Чтобы потом работать в нашем деле до тех пор, пока трудное не станет привычным, привычное — легким, а легкое — прекрасным.

"Байки Митяя". Пять лет назад

— В начале этого года вас обокрали, из автомобиля вытащили сумку с ноутбуком. Чем эта история закончилась?

— Ничем. А на том ноутбуке было все, и многое так и не удалось восстановить. Там было очень много записей для "Слуги народа-2" в частности. Какие-то пьесы безвозвратно исчезли. В связи с этим у меня родилась тогда злая ирония: если воры все это прочитают, могут сами снять эти проекты. И мир тогда все-таки увидит наши шедевры (улыбается).

— За столько лет работы, на что удалось заработать?

— Благодаря "Няне" и еще одному проекту я смог наконец-то купить квартиру в Москве. Это были сумасшедшие деньги, в старом сталинском доме квартира на 60 квадратных метров мне обошлась в 360 тысяч долларов! Причем что интересно: ту квартиру выбирал даже не я, а моя гражданская на тот момент жена. И когда я зашел в ту убитую, "алкоголическую" квартиру, почувствовал ужасный запах, чуть не расплакался. Я вкалывал каждый день на протяжении 20 лет, а смог заработать только на это. Еще у меня была машина, которую у меня украли три года назад. Тоже, кстати, безвозвратно. К тому же она еще и не была застрахована.

— Что у вас с личной жизнью?

— С первой женой, актрисой Оксаной Байдаченко, я прожил три года. Это единственный был мой официальный брак. Вторая жена — тоже актриса, Ирина Лосева, с ней мы вместе прожили 12 лет. Кстати, обе они из Днепра. А вообще моя семья — это моя работа. Только она меня спасает: это и моя депрессия, и моя радость. Со мной сложно жить, ведь я живу только работой. Кто со мной сможет ужиться, я и сам не знаю. Хотя большую часть своей сознательной жизни я все-таки прожил семейным человеком. А сейчас я себе этого банально не представляю.

— А еще раз жениться?

— Безответственно строить отношения, на которые тупо нет времени. Разве что случайность какая-то произойдет... Но понятное дело, я не хочу, чтобы это была актриса (смеется). Они же все требуют ролей, причем главных! Вот и две мои жены упрекали меня в том, что я им мешал развиваться как актрисам, не давал им роли, что только после меня они расцвели (улыбается).

— Ваши дети от разных браков — 28-летняя дочь Дарья и 22-летний Василий — не пошли по вашим стопам. Это была ваша инициатива?

— Наоборот. Я очень хотел, чтобы они пошли по моим стопам. Я же им мог хоть в чем-то помочь. И Вася, и Даша окончили МГИМО, имеют серьезные специальности. Но я все равно не исключаю шанса, что смогу их все-таки затянуть в эту сферу (смеется). Они ж еще молодые, еще не поздно что-то изменить.

— А сами вы о чем сейчас мечтаете?

— Да вот мы только сдали полнометражный фильм "Слуга народа-2", а мне продюсеры уже сообщили, что дали добро на продолжение другого нашего сериала — "Между нами, девочками". И я должен как бы радоваться, а мне бы закрыться и никого не видеть (улыбается).