Откровенный разговор с музыкантом Дмитрием Шуровым: "Работая с Земфирой, я почти не виделся с семьей"

О ВЫСТУПЛЕНИЯ НА СВАДЬБАХ

"Я обожаю играть на свадьбах — это очень кайфово. Мы не та группа, которая играет много случайных концертов. Люди, которые слушают наши песни, относятся к этому серьезно, поэтому если они хотят нас на свадьбу, значит, хотят именно нашу атмосферу. Хотя однажды было такое, что невеста лично подошла ко мне и сказала: "Мы вас очень уважаем, но можно песню "Ведьма" вы не будете петь". Я сказал, что это огромный комплимент для женщины, когда ее называют ведьмой".

О ПРЕДЛОЖЕНИЯХ

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

"Я знаю, что многие молодые люди признаются в любви и делают предложения под мою песню "Кохання". Это вообще катастрофа! Эти люди, как правило, пишут мне письмо, что они хотят это делать со сцены. Причем людям мало, чтобы это случилось под песню. Они хотят выйти на сцену и сказать в микрофон: "Любимая...". Мне кажется, что это какое-то лузерство: очень просто сделать предложение девушке в зале, где, кроме него, несколько сотен человек. Она не откажет тебе, когда вокруг стоят сотни людей со слезами на глазах. Ты должен это сделать наедине с ней. Поэтому я отказываю этим людям всегда. Если они хотят сделать предложение, они это делают сами в углу зала".

О ЖЕНИТЬБЕ

"Оле (Ольге Шуровой, супруге музыканта. — Авт.) я сделал предложение, когда мы просто сидели на диване, и я ей сказал: "Давай поженимся". Мы пошли в загс Оболонского района, потому что нам было без разницы, где нас расписывают. Мы прошли через все обязательные этапы, к примеру, фотосессия. Это была самая сложная фотосессия в моей жизни! Фотограф точно знал, что он хочет получить: где должна быть наша голова, как мы должны обняться, поцеловаться. Естественно, был музыкант, который начал петь "Дорогие мои старики", когда вошли наши родители. Это было ужасно (смеется). Но это все по-своему круто"

О ЗЕМФИРЕ

"Я однозначно всю нашу работу с Земфирой могу назвать любовью. А любовь — это состояние, которое может проявляться в разных результатах: это могут быть дети, а могут быть музыкальные альбомы. Конечно же, музыканты — очень странные люди, у которых есть своя история самопожертвования. Для того чтобы сделать что-то по-настоящему сильное, нужно отречься от очень многих в том числе любимых вещей. И в случае сотрудничества с Земфирой я это понимал — в какие-то моменты я вообще не видел свою семью. Были целые периоды, когда я пользовался самолетами, как маршрутками, и мог раз в две недели слетать домой. Но я в то же время ценил это все и сейчас ценю. А главное — моя семья смогла это понять и принять. В итоге все закончилось. Очень много было разных обстоятельств, несостыковок с графиком, и от этого страдало большое количество людей. Были переносы ее концертов, моих концертов. В какой-то момент это стало невозможно, и я сказал: "Давай не будем больше друг друга мучать".

О ВЫХОДЕ ИЗ "ОКЕАНОВ"

"Очень важно говорить начистоту, важны прямые слова. У нас их не было. Поэтому случилось трагическое интеллигентное молчание, которое длилось полтора-два года. Это когда в комнате есть слон, но никто ни разу не сел и не поговорил об этом — люди расходятся все дальше и дальше. Накопился огромный ком, который в финале не давал возможности наслаждаться музыкой — то ради чего всего это затевалось, а для меня всегда музыка стояла на первом месте. Все изменилось, а потому закончилось. Мосты не были сожжены: после этого мы общались с Вакарчуком, встретились и сделали Брюссель. И если бы мы понимали, что ничего хорошего не будет, мы бы этим не занимались. У нас очень хороший музыкальный контакт.

Для меня все, что случилось с группой, было человеческой драмой, а для Вакарчука — профессиональной. "Океан Ельзи" для меня был формирующим фактором: это мои первые друзья, первые гастроли, первые деньги. Эти люди значили для меня очень много. И когда начало все разваливаться в человеческом плане и превращаться в формальность, мне было трудно с этим смириться. Я считаю, что мы оба не сделали важных шагов в нужный момент. Я в нужный момент в какой-то степени не поставил его на место, а он, будучи заваленным событиями и работой, концепциями и всеми делами, упустил момент, когда нужно было пойти навстречу".