Интервью с Виктором Сарайкиным: "Уйти из актеров меня отговорил знакомый бандит"

Имя: Виктор Сарайкин

Ро­дил­ся: 06.04.1959 в Магнитогорске (Россия)

Карьера: актер театра и кино

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

Родился в Магнитогорске в семье глухонемых. В детстве занимался фигурным катанием, но в 12 лет увлекся кинематографом. Занимался в драмкружке, где преподавали актеры Магнитогорского театра драмы.

Поступил в ГИТИС, который окончил в 1980-м (мастерская Олега Табакова). Проходил срочную службу в рядах Советской Армии — в железнодорожных войсках, на строительстве БАМа.

В 1980—1995 годах работал в Киевском театре драмы и комедии на Левом берегу. С 1995 года — актер Театра русской драмы имени Леси Украинки. Заслуженный артист России и Украины. Народный артист Украины.

В его активе более 80 работ в кино. Амплуа — гад и сволочь, обычно в форме и при погонах. А вот в театре чаще всего играет роли острохарактерные. К примеру, Дон Жуана в спектакле "В плену страстей", Капулетти в "Джульетте и Ромео". Самые громкие работы в кино — сериалы "Ликвидация", "Ефросинья", "Нюхач", "Последний москаль", "Контригра". "Владимирская, 15" и "Слуга народа".

Из последних работ в кино — сериал "Майор и Магия" режиссера Владимира Мельниченко ("Костоправ"), детектив с элементами мистики (должен выйти на экраны уже в этом году).

Жена — известная театральная актриса Нина Нижерадзе ("Ефросинья", "Истальгия"), с которой они поженились, будучи студентами ГИТИСа. Есть взрослый сын Матвей (не актер).

— Виктор Викторович, в вашей фильмографии числится более 80 работ. А свой самый первый съемочный день помните?

— Конечно! Я как раз поступал в ГИТИС, а в это время на студии Горького снимали фильм "Принцесса на горошине", куда набирали массовку из абитуриентов и студентов. Меня взяли и даже внезапно поручили сказать одну фразу! Там ведь по сюжету капризную невесту-принцессу всячески обхаживают женихи: поэты, художники. И каждый старается ее чем-то удивить, но она всем отказывает. А когда ее наконец-то завоевывает один рыцарь, мой герой произносит фразу — я до сих пор ее помню: "Мы отказываемся соперничать!". Надо ли говорить, что в титрах мое имя не значится, но я все равно был счастлив — всем рассказывал, что снялся в кино (смеется). Причем даже не могу сказать, что особенно волновался — все-таки это массовые сцены. Но когда произносил свою фразу, то да, немного мандражировал.

— Это был ваш дебют (который, кстати, ни в одной фильмографии не значится). А какую свою работу вы сами считаете первой — серьезной, настоящей?

— Однозначно картину "Последний гейм", которая снималась на киностудии Довженко. Это была такая себе спортивная драма с детективным уклоном, в которой мой герой расследовал убийство своего друга-теннисиста. Это была моя первая главная роль. Фильм крутили по кинотеатрам, а потом и по телевидению. Позже, когда я служил в армии, в железнодорожных войсках, эту картину даже показывали у нас в клубе.

— А какое было к вам отношение в армии?

— Кто-то уважал, а кто-то как раз и не очень — мол, подумаешь, артист! И пытался прищемить меня за это — по-разному бывало. Я ведь не то чтобы рвался служить, но пришлось. Тогда ведь как было: не отслужил — не мужик. А у наших отцов еще круче: если человека не призвали — значит, он вообще какой-то порченый. Так что я пошел отдавать долг Родине: поначалу была учебка, а потом уже Байкало-Амурская магистраль — строил знаменитый БАМ.

— Вам не было страшно? Все-таки человек искусства, и вдруг — ходить строем по команде...

— Страшно не было. Было другое: у меня только-только начало что-то получаться в кино. А тут меня на полтора года вырывают из всего этого. Я боялся, что забудут, что придется начинать все сначала. Так оно и вышло. И если в театре было проще — спокойно приступил к репетициям, то с кино пришлось влезать в какие-то мелкие эпизоды, в массовку. В общем, стартовал с нуля. И следующего прорыва мне пришлось ждать уже до 1990-х, когда кино начало становиться коммерческим. Если точнее — до картины "Афганец" Владимира Мазура.
С другой стороны... Понимаете, у меня ведь родители оба глухонемые. И все родственники надо мной и братом просто тряслись. Потому до армии я вообще ничего не умел делать. Зато в армии у меня появился некий внутренний стержень. Плюс она меня дисциплинировала. А это, в свою очередь, научило меня пахать и чего-то достигать и в моей профессии. Оно ведь знаете как бывает: ты работаешь до седьмого пота, а на тебя все равно орут, называют бездарностью. Хочется послать все куда-то далеко. Но это слишком просто — а потому надо сцепить зубы, собраться и работать. И уже потом, когда видишь результат, думаешь: а ведь не зря все это было!

На сцене театра. Играет в дуэте с женой Ниной Нижерадзе.

— Вы учились на курсе Олега Табакова. Как так вышло, что из Москвы вы переехали в Киев? Обычно все стремились наоборот.

— Мы с женой учились на одном курсе (сейчас Виктор и Нина Нижерадзе вместе работают на сцене театра им. Леси Украинки. — Авт.), потом у нас родился ребенок. Как раз в год Олимпиады — в 80-м. При этом нас обоих пригласили в разные театры Москвы: меня — в драматический на Малой Бронной, а ее — в театр Советской армии. А семейным при этом нигде общежития не предоставляли. Выходило, что для того, чтобы нормально работать и где-то жить, нам надо было развестись. Такой вариант нас не устраивал. А тут еще у нас заканчивалась временная московская прописка. А я, к примеру, был из Магнитогорска, и с магнитогорской пропиской в столице работать не мог... Такая вот бредятина. И потому на семейном совете было решено двинуться в Киев. Я, во-первых, как раз там снимался в кино, а во-вторых, мой друг Паша Морозенко подлил масла в огонь: "Мы только что создали театр на Левом берегу — приходи к нам" (ныне покойный актер стоял у истоков театра, появившегося в конце 1970-х. — Авт.). Причем у них тогда еще даже своего помещения не было — базировались в бывшей синагоге. Я пришел, посмотрел, и они мне очень понравились по духу. И мы с женой переехали, тем более что у нее тут родители жили.

— Часто потом жалели, что перебрались сюда? Все-таки в Москве работы всегда было больше.

— К сожалению, часто. Особенно когда рухнул Союз — работы ж вообще не стало. Кинопромышленность лежала в руинах, в театре тоже как-то не ладилось. Да и зарплата равнялась тогда 15 долларам... Было очень тяжело.

— Как же вы жили? Точнее, на что?

— Крутился, как и все тогда. В центре Киева тогда была фирма "Свитанок" — служба быта. Я в нее устроился и мыл людям окна в квартирах. Манной небесной было, если приглашали сниматься в рекламу! За свою первую рекламу — ролик о какой-то газете — я получил 30 долларов. Целое богатство! Потом машины рекламировал: поднимал большой палец вверх, мол, машина — во! А еще, помню, бывало, что ехал на рекламу, а денег в кармане — ноль, даже на обратную дорогу не было. Но мне же обещали заплатить! Я на эту съемку просто летел. Одолжил в театре костюм — своего у меня не было. И летел, чтобы после съемок услышать: "Супер, всем спасибо, через недельку заплатим". Было ощущение, что все рухнуло. Попросил их: "Ребята, вы хоть домой меня довезите". И вот подхожу я домой, а там — Нина на балконе. Смотрит на меня и все понимает без слов.

— Не думали тогда завязать с профессией?

— Остановил меня один... бандит, мой знакомый. Он мне просто сказал: "Старик, ну ты же хороший артист. Нафига тебе нужно бросать свое дело? Ничего другого ты не умеешь. Хочешь, чтобы тебя убили?". Он, кстати, потом и пропал без вести... По сути, он меня уберег. У меня ведь та жизнь голодная уже просто поперек горла была. Ты же не будешь объяснять ребенку: "Сыночек, нам сегодня нечего кушать. Извини". И ведь не потому, что папа ленивый, а потому, что ему не платят ни черта. Хотя, опять же, это сильный опыт.

У меня ведь, кстати, бабушка пережила голод. Помню все ее рассказы, как выживали, чем питались. И я сам знал, какую травинку можно сорвать, чтобы съесть, а какую нет. А ведь когда я ее слушал, думал: "У нас такого никогда не будет". Ага...

— Вы вот про своего знакомого бандита рассказывали. Я так понимаю, вам вообще к людям криминала не привыкать. Я где-то читал, что у вас почти все одноклассники сидели.

— А что тут удивительного? Город Магнитогорск ведь кто строил? Ссыльные, каторжники. И мои предки были ссыльными. И район мой, в котором я рос, тоже был соответствующий — криминальный. Думаю, то, что я с детства грезил актерством, меня и спасло. Плюс увлекался спортом, а значит, все время был при деле. Вначале занимался легкой атлетикой, а потом вдруг резко "подсел" на фигурное катание. И уже через полгода стал чемпионом области. Правда, в паре, не одиночником. А одноклассники... Да, вы правду сказали.

С Ольгой Сумской. В картине "Я тебя никогда не забуду".

— Вы с женой вместе уже не одно десятилетие. Да еще и работаете, так сказать, в одной "конторе". Вам никогда не хотелось ее... убить?

— Ну конечно, хотелось (смеется). Чаще всего за то, что она меня учит. Причем я уже все понял, а она меня продолжает учить (хохочет).

— С Олегом Табаковым сейчас отношения как-то поддерживаете?

— Нет, мы уже давно не общались. И не перезваниваемся.

— Знаю, что вы были дружны с ныне покойным режиссером Андреем Бенкендорфом.

— Это был уникальный человек, сниматься у которого хотели все и вся. Умный, интеллигентный — таких сейчас просто нет. Мне повезло, я снимался у него в картине "Несколько любовных историй". Большая часть сцен снималась в павильонах в Киеве, а часть — в Ялте, на выезде. А любые гастроли ведь людей или сплачивают, или разделяют навсегда. Они как бы показывают, кто и чего стоит. Мы жили рядом, в соседних номерах, и постоянно общались. Он мне много дал как актеру, очень много.

— В этом же фильме свою последнюю роль сыграл знаменитый Трус — актер Георгий Вицин. Каким он вам запомнился?

— Почему-то мне в память запало, что он постоянно ел грецкие орехи (смеется) и угощал ими всех. Он же был йогом — вел особый образ жизни, правильно питался, не пил. При этом, несмотря на то что он был уже в возрасте, он все время делал какие-то упражнения, гимнастику. Я ни разу не видел, чтобы он на кого-то повысил голос, всегда был необыкновенно спокойным. Он как-то рассказал нам, актерам: "Если режиссер говорил мне, что я сделал что-то неправильно, а я при этом понимаю, что все на самом деле сделано хорошо, то я не спорил, а просто шел в кадр и делал точно так же. Как правило, на шестом-седьмом дубле режиссер радостно кричал: "Ну наконец-то! Это я и просил!". А еще с нами тогда снимался Армен Джигарханян — один из самых близких друзей Бенкендорфа. Так вот он, если у него были какие-то замечания к нашей игре, говорил ненавязчиво: "Молодые люди, вы позволите мне вмешаться в вашу творческую лабораторию?" (смеется). Такое не забывается.

— Вам вообще везло на встречи с выдающимися людьми!

— Не то слово! Я когда-то снимался в "Ефросинье". Казалось бы, "мыло", обычный сериал, но зато пять сезонов в компании с Валерием Золотухиным! Это дорогого стоит. У нас ведь с ним одна на двоих гримерка была. Знаете, скольких я встречал таких себе "звезд", которым то не нравится, се не нравится? А у Валерия Сергеевича вообще не было никаких понтов. Это был профи высшей пробы. Я хорошо помню, как мне в голову вдалбливали мысль, что в театр надо приезжать рано, задолго перед спектаклем, чтобы настроиться-приготовиться. А я тогда по молодости думал: "Да пошли вы куда подальше с вашими нравоучениями!". Так вот, Золотухин рассказывал, что когда они строили свою Таганку, то в театр каждый день приходили вкалывать к восьми утра! Вы себе это представляете?

— У вас есть какие-то актерские табу? Роли, за которые вы никогда не возьметесь?

— Сейчас уже нет, а раньше были. К примеру, я побоялся сесть в инвалидное кресло — мой герой по сюжету попадал в аварию и становился инвалидом. А я как раз тогда только права получил и за руль сел. В общем, побоялся, и Бенкендорф на меня из-за этого обиделся. Получилось как-то глупо. Что еще... Умирать? Нет, не боюсь: если собрать все картины, в которых моих героев убивают, то целую фильмотеку можно наколотить.

— Вас не раздражает, что в кино вас чаще всего видят в амплуа плохого мента, плохого энкавэдиста, начальника зоны?

— Нет, и никогда не задевало. Потому что в театре я играю совершенно иные роли — острохарактерные, яркие: Дон Жуан в спектакле "В плену страстей", Капулетти в "Джульетте и Ромео". Так что меня это ни капли не напрягает. А в кино — так ведь и там тоже бывает по-всякому. К примеру, в "Контригре" я играл Германа Геринга (ближайший соратник Гитлера) — безо всякого грима! Мне только залысины сделали, да еще немного поправился для роли. Когда ходил в мундире по студии, у людей просто шок наступал (сходство и правда потрясающее. — Авт.). Или в "Сыщике Путилине" — отличная ведь роль поручика Судзиловского!