Александр Ильченко
ЗАКЛЮЧЕННЫЙ НОМЕР 7
Двадцать лет назад умер Рудольф Гесс, один из самых близких к Адольфу Гитлеру людей, которого называли нацистом номер 3 (после фюрера и Геринга). В разные периоды истории вместе со своим кумиром он служил в одном полку, сидел с ним в одной камере, был личным секретарем и соавтором небезызвестной "Майн кампф". Гесс, которого историки называют самым преданным соратником Гитлера, оставался верным ему до конца своих дней. Знаменит еще и тем, что в мае 1941 осуществил перелет в Шотландию, где от имени Гитлера предложил Великобритании выступить против Советского Союза. Англичане его пленили и уже по окончании войны выдали Международному военному трибуналу в Нюрнберге. Судьи были благосклонны к Гессу, несмотря на его неадекватное поведение. "Заключенный №7" получил пожизненный приговор и был помещен в межсоюзную тюрьму Шпандау в английской зоне Западного Берлина. Там он находился с октября 1946-го по 17 августа 1987 года, когда его нашли повешенным. В 1966-го был единственным и последним узником этой тюрьмы, разрушенной сразу после его кончины. Шпандау поочередно, каждый месяц, охраняли солдаты СССР, США, Великобритании и Франции. От этих же стран Гесса совместно осматривали врачи.
О загадочной личности "заключенного № 7" немало написано в западной прессе уже и еще будет написано, причем довольно противоречивого и взаимоисключающего. Английчане обещали раскрыть тайны о Гессе сначала в 1972 году, затем — в 2002-м, 2007-м. Теперь "час Х" отложен до 2017 года. Узнаем ли мы когда-нибудь все правду о человеке, сыгравшем отнюдь не второразрядную роль в истории Германии, и не только ее, можно только гадать.
Советскую медицину в Шпандау представлял военный врач, ныне подполковник медслужбы в отставке Федор Козликов. Он видел Гесса живым в числе последних и присутствовал на вскрытии. Впервые за два десятилетия Федор Вадимович рассказал "Сегодня" о том, чему был свидетелем и очевидцем.
ИЗ ДОСЬЕ:
Козликов Федор Вадимович
Окончил Винницкий мединститут (1972), Куйбышевский военно-медицинский факультет (1974), Ленинградскую военно-медицинскую академию (1981) по специальности "терапия".
Срочную службу проходил солдатом-фельдшером Бердичевского медсанбата.
Служил в Бобруйске, Спасске-Дальнем. В 1985-м был направлен в Вердерский военный госпиталь (Группа советских войск в Германии), где проработал пять лет. С 1990 по 1998 – начмед Боярского военного детского санатория Минобороны.
Подполковник медслужбы в отставке.
В настоящее время на пенсии, но продолжает работать врачом филиала Киевского военного лицея имени Ивана Богуна. Живет в Киеве.
ЧЕРЕЗ 40 ЛЕТ ПОСЛЕ ВОЙНЫ....
— Как вы попали в Германию?
— До перевода туда я служил на Дальнем Востоке — начальником терапевтического отделения военного госпиталя одного из гарнизонов. И вдруг поступил команда – откомандировать в Германию... Я еще упрямился, так как в Спасске-Дальнем год шел за полтора. Но – ничего не попишешь. Приказ есть приказ. Так и оказался в Верденском госпитале.
— Кем стали?
— Начальником отделения функциональной диагностики.
— Вы еще в Союзе знали, что будете присматривать за нацистским преступником?
— Об этом стало известно только по прибытию на место. Со мной встретился советский офицер-особист из Потсдама. Он ознакомился с моим личным делом, сказал, что биография чистая, и я, по его мнению, справлюсь с ответственным заданием. После довольно продолжительной беседы этот подполковник вынес вердикт: "Вы нам подходите".
— А как он задачу сформулировал — что КПСС и советское правительство доверяют ближайшего друга Гитлера?
— Особист сказал: "Будете от советской стороны врачем Рудольфа Гесса. Работа ответственная. Но вы, уверен, справитесь".
— Как вы лично к такому предложению отнеслись?
— Вначале немного растерялся. Как медик я в себе не сомневался, но тут... Вы, наверное, помните те времена – мы по разные стороны баррикад, вернее, Берлинской стены... И там ведь не только медицина была, но и политика, военные вопросы... Нужно было уметь себя вести. До меня некоторые ребята проработали всего два-три, семь месяцев месяца. А я продержался два года... Может, и больше бы получилось, если б он не умер...
— Вы с семьей там были?
— Да, вместе с женой и сыном. Виталий учился в Потсдамской школе.
— Когда впервые увидели своего подопечного?
— Буквально через две недели после того, как прибыл к месту службы.
— Какое он произвел впечатление?
— Меня, откровенно говоря, больше заботила личная ответственность, чем то, как выглядит Гесс. За годы работы пришлось повидать всяких больных, поэтому он просто стал одним из них. Честно говоря, меня не столько поразил Гесс, сколько обстановка в тюрьме Шпандау, где он находился.
— Что за обстановка?
— Ну, там секретариат был свой, слуги, врачи из разных стран. Меня, кстати, волновало, как буду со своими коллегами общаться...
— Иностранный знали?
— Нет. Со мной был Науменко Дима, военный переводчик. К сожалению, наши пути потом разошлись, и после Германии мы с ним больше не встречались...
— Гесс как выглядел — с палочкой ходил, был веселым, грустным, замкнутым, открытым?
— Ходил без палочки. Руки не мог поднять, так как страдал артритом. Ну, обычный старик. Все-таки возраст... Внешне, кстати, больше походил на славянина...
— Ну, а по характеру какой — добрый, злой, тихий, резкий, отрешенный?
— Обычный, ничем не примечательный. Правда, часто повторял, что фюрер жив. В комнате Гесса стоял телевизор, ему разрешалось смотреть не все программы. Так он требовал, чтобы разрешили.
— Вы вспоминали, что когда осматривали труп, то не увидели следов от шнура на шее...
— Там была небольшая странгуляционная линия. Она выявляется только под сильной лампой дневного света. А поначалу ее действительно не было видно.
— Почему во время вскрытия запретили фотосъемку?
— Таким было условие. Мы стояли у стола, а еще несколько человек – на удалении. Они все видели через большую линзу.
— Поговорим о принципиальных вещах. Вы допускаете, что в Шпандау находился двойник Гесса, о чем есть немало публикаций?
— Ну. как... Его все время, больше 40 лет, в тюрьме посещали жена, сын, адвокат... Неужели они бы не распознали двойника?
— Ну, это они. А ваша интуиция не подсказывала, что это мог быть человек, похожий на Гесса?
— Я не умею заглядывать в прошлое. Кстати, в 1985-м я и увидел-то его впервые в жизни.
— То есть, склонны считать, что подмены не было?
— Учитывая сказанное выше, да.
— Отчего же в некоторые журналистских расследованиях об этом говорится как о доказанном факте?
— Эти расследования предваряет рубрика "Версия". Это не факт. Это гипотеза.
— Хорошо. А след от пули на левой стороне груди вы во время осмотра и вскрытия видели?
— Не было там следа от пули...
— Должен был быть!
— Это из той же оперы, что у Гесса якобы и ребра оказались сломанными. Кто б ему еще ребра ломал, прости меня, Господи... Следа от пули не было. Это тоже журналистская версия. Однозначно.
— И вы утверждаете, что Гесс сам покончил с собой?
— Мне кажется, ни у кого не было смысла ему в этом помочь.
— А уходить из жизни добровольно – был?
— Эту тайну он навсегда унес с собой в могилу. Мне кажется, он уже не видел смысла жизни. Да и старческий маразм давал о себе знать.
— Тогда что за два загадочных человека были замечены рядом с коченеющим трупом? Именно этих людей подозревают в гибели Гесса...
— Я их не видел, кто они, не знаю. Но повторяю, что не понимаю, зачем кому-то понадобилось бы устранять немощного, не представляющего никакой угрозы старика...
— Как пишут некоторые исследователи, Мелауи, личного слуги Гесса, почему-то не было рядом с ним целых 40 минут. Где его носило?..
— Мне неизвестно, откуда взялась эта цифра, кто вел хронометраж. Мелауи, насколько знаю, отсутствовал лишь несколько минут.
— Но и их хватило, чтобы застать Гесса уже мертвым. Чем дальше от его гибели, тем больше новых свидетельств, ранее неизвестных и не зафиксированных современниками, свидетелями тех событий. Почему так?
— Должен вам сказать, что хотя протокол осмотра трупа Гесса, к примеру, занимает совсем мало места, мы очень долго над ним размышляли, обсуждали каждое слово, шлифовали текст. На это ушел минимум час.
— Но если все так просто, зачем англичанам секретить связанные с гибелью Гесса материалы? Видимо, есть что скрывать!
— Полагаю, многое связано с самой неоднозначной личностью Гесса. Отсюда и все эти секреты, тайны. Играются с его именем как с игрушкой. Это мое мнение. Если б захотели, то давно бы рассекретили то, что остается за семью печатями.
— Для чего сразу после смерти Гесса нужно было разрушать тюрьму Шпандау? Оставили бы для потомков...
— Такими были условия, достигнутые между представителями всех четырех сторон. Даже мне, врачу, ставилась первая задача – при любых раскладах оставлять Гесса как можно дольше в Шпандау. И вторая — если заболеет, то направлять его только в английский госпиталь, и ни в какой другой. Там ведь даже задолго до смерти Гесса были подготовлена комната для вскрытия. И когда именно в ней 19 августа она и проводилсь, то действительно, тюрьму рушили... Наверное, чтобы ничто не напоминало о ее заключенном под номером 7.
— Вы лично тоже вскрытие делали?
— Его делает один врач. Остальные только присутствуют. Я был рядом.
— С сыном Гесса приходилось общаться?
— Я его даже не видел. Получалось так, что когда он приезжал на свидание с отцом, меня в госпитале не было.
— Зачем тело уложили в двойной гроб — цинковый и деревянный?
— Видимо, исходили из того, что лето, процесс разложения идет быстро...
— Сегодня, спустя 20 лет, у вас никаких сомнений в душе не оставила эта загадочная история?
— Честно говоря, нет...
— Завербовать американцы или англичане не пытались вас?
— Не было такого.
— Орден или медаль заслужили за Шпандау?
— Нет. Тогда я вообще не очень-то придавал значение происходящему. Правильно говорят, что большое видится на расстоянии. Можно было и фотографий больше сделать, и записи вести. Правда, догадался взять у всех коллег автографы, храню как память. По-моему, ни у кого больше такого документа нет.
СЫН БЫЛ УВЕРЕН, ЧТО ОТЕЦ НЕ САМ УШЕЛ ИЗ ЖИЗНИ
Сын Рудольфа Гесса, Вольф Рюдигер, как и некоторые исследователи, был уверен, что отец не покончил с собой, а был убит. Он выдвинул следующие аргументы. Гесс ни в чем не выказывал намерений уйти из жизни, судя по всему, предполагая покинуть бренный мир естественным образом (напомним, ему шел 94-й год). Не проявлял ни тревоги, ни волнений во время свиданий, не содержались намеки на суицидальные настроения в его письмах, дневниках. Вольф Рюдигер сомневается в том, что и предсмертная записка была написана непосредственно перед гибелью отца. Физическое состояние "заключенного № 7" тюрьмы Шпандау, утверждал сын, оставалось таким, что ему было крайне трудно накинуть шнур на шею из-за артрита, и удавку набрасывали другие люди.
Того же мнения придерживается британский хирург Хью Томас. В одной из своих книг он называет смерть Гесса политическим убийством. И выдвигает свою гипотезу: дескать, стремящийся к популизму на Западе советский лидер Михаил Горбачев был заинтересован в освобождении бывшего нацистского преступника. Но этому активно воспротивились правительство Маргарет Тэтчер, опасавшееся, что, оказавшись на свободе, Гесс расскажет нечто такое, что сыграет не на пользу Великобритании. Именно Томас, лично встречавшийся с Гессом, убежден, что британцы его подменили: на медосмотре узник Шпандау был без рубашки и на груди слева отсутствовал шрам, который у настоящего Гесса был после ранения в 1917 году.
"МНЕ ВЫПАЛО ОСМАТРИВАТЬ ЕГО В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ЗА ПОЛТОРЫ НЕДЕЛИ ДО СМЕРТИ"
Из дневниковых записей подполковника Федора Козликова:
"...Я работал вместе с американским полковником Блэнком, английским полковником Хэмер-Филипом и французским подполковником Айо. Мне выпало осматривать Гесса с августа 1985 года. Присутствовал также при вскрытии его тела... Последний раз мы осматриали живого Гесса в 11 часов 4 августа 1987 года, то есть за полторы недели до смерти.
Я представил отчет о состоянии здоровья пациента за июль. Особых жалоб он не предъявлял, был бодр, только испытывал определенные трудности со слухом и аретериальным давлением (оно было 150 на 90). Имели место незначительные отеки на голенях и последствия вправимой паховой грыжи. Коллегиально было назначено лечение с последующим осмотром 8 сентября, что и зафиксировано в сохранившейся у меня копии протокола".
"...18 августа 1987 года я должен был убыть в отпуск к родителям на Виннитчину. Но накануне, 17 числа, после обеда, дежурному по госпиталю, где я тогда работал, сообщили, что за мной отправили "Волгу", приказав срочно прибыть в Шпандау: "Что-то случилось с Гессом".
Через 40 минут мы прибыли в тюрьму. Контрольные пункты в Западный Берлин нас пропустили почти без остановок. Дежурный по Шпандау сообщил, что Гесс находится в британском госпитале. Приехав туда, увидели, что госпиталь окружен английской полицией, молодчиками с факелами и фотожурналистами. Внутри госпиталя в каждой комнате также были полицейские.
Полковник Хэмер-Филип провел меня в реанимацию, где находился мертвый Гесс. Я осмотрел труп. Признаков ушибов и следа от шнура на шее не было. Анестезиолог сказал мне, что по дороге в госпиталь тело еще было теплым. Пригласив врача-рентгенолога, мы втроем усадили труп в кресло-каталку и на вертикальном аппарате произвели рентгенографию всех костей Гесса. Переломов выявлено не было.
По прибытию других врачей из карманов под опись и росписи присутстующих было изъято содержимое карманов умершего, в том числе записка. В ней Гесс благодарил врачей и надзирателей за проявленные к нему внимание и заботу. После этого тело поместили в камеру-холодильник секционной комнаты госпиталя".
"...У меня сохранился протокол заседания врачей в 19.25 того же дня, где Хэмер-Филип довел информацию об обстоятельствах смерти. Там указывалось, что Гесс повесился в беседке после обеда на прогулке, подвесившись за ручку окна на кабеле-удлинителе, прихвченном из тюремной камеры.
Первым его увидел лежащим слуга-медбрат Абдалла Мелауи, который сразу же сообщил о случившемся дежурному по тюрьме. В этот день Шпандау охраняли американцы. Срочно прибыли британские врачи. Однако предпринятые меры по возвращению Гесса к жизни оказались неэффективными. Человеку в 93-летнем возрасте при выраженном склерозе головного мозга достаточно было незначительного сдавливания шеи и испуга для асфиксии и остановки сердца.
Вскрытие тела было назначено на 19 августа английским патологоанатомом и предложено представить по одному врачу от каждой страны. Я и французский врач согласились. Американцы и англичане представили других коллег — майоров Вукерена и Рожле. Запретили делать снимки при вскрытии".
"...С улицы вокруг госпиталя ослепляли вспышки фотоаппаратов. На улицах Берлина факельные шествия. Нас сопровождали по городу несколько автомобилей британской полиции. А на следующий день мы увидели фотографии нашего авто в западногерманских газетах.
19 августа прибыло два професора-эксперта из Лондонского медуниверситета — Кемерон и Монзиер, общей практики и специалист по отравлениям. Вскрытие проводилось медленно, профессора отвечали на вопросы других врачей. При ультрафиолетовом облучении и увеличении области шеи был виден легкий след от сдавливания шнуром. Внутренние органы выглядели как у человека более молодого возраста. На левой бедренной кости был небольшой рубец, возможно, когда-то была трещина, ведь Гесс в прошлом был летчиком и прыгал с парашютом. Следов яда и признаков отравления не было. Как мы и предполагали ранее, смерть наступила от остановки сердца вследствие асфиксии. После завершения вскрытия в присутствии всех тело поместили в двойную урну — цинковую и деревянную. В тот момент я общался со слугой Гесса заирцем Мелауи. У него на глазах были слезы. Он работал у Гесса с 1982 года и привык к нему. Он сожалел, что не смог оказать помощь из-за растерянности и неожиданности. Врачи знают, насколько сложно оживить человека в столь преклонном возрасте".
"...Во время обеда в столовой британского госпиталя я, кажется, единственный взял автографы на бланке меню у всех присутствующих. Поэтому я использовал конкретные фамилии с их собственноручных подписей.
Гроб с телом Гесса был передан западногерманским властям с условием, что его захоронят на родине без почестей и шествий. Проведено повторное вскрытие тела западногерманским профессором-экспертом Шванном, который подтвердил, что это был Рудольф Гесс".
"Больше я ни разу не встречался с зарубежными коллегами по работе в Шпандау. Но знаю, что полковник Рональд Блэнк стал генерал-полковником и возглавлял медслужбу вооруженных сил США. Он передавал мне приветы через делегации из Киева, приглашал в гости в Вашингтон, но — не сложилось...".
ЗАЧЕМ ГЕСС ЛЕТАЛ В ШОТЛАНДИЮ
С именем Рудольфа Гесса связан один из самых загадочных эпизодов Второй мировой войны — 10 мая 1941 года он, якобы не поставив в известность немецкое руководство, сел в "Мессершмит", который взял курс на Шотландию, и выбросился над ее территорией с парашютом, после чего оказался в плену.
Версии по поводу этого события самые различные. Наиболее распространенная — что Гесс пытался таким экстраординарным шагом склонить англичан к союзу с Германией и развязать войну против СССР. Идею перелета он вынашивал за год до этого, и якобы было минимум две неудачные попытки такого заброса. Однако Уинстон Черчиль отказался встречаться с Гессом. Другие исследователи настаивают на том, будто бы Гесс неожиданно решил сдаться британцам. Эта версия маловероятна, поскольку такого в Германии не прощали, а Гесс практически не пострадал. Его содержали как интернированного и в 1944-м констатировали признаки душевного растройства.
Впрочем, английская страница его биографии таит в себе немало белых пятен, тщательно скрываемых и современными британскими властями. Не исключено, и потому еще, что именно британским спецслужбам упорно инкриминируют соучастие в физическом устранении узника Шпандау...
ЕГО НАЗЫВАЛИ ВЕЛИКИМ СИМУЛЯНТОМ
Будучи в плену у англичан, и на Нюрнбергском процессе, и за долгое время пребывания в Шпандау Рудольф Гесс неоднократно имитировал себя душевно больным. Во время судебного процесса была даже назначена психиатрическая экспертиза, которая, впрочем, признала его психически здоровым и дееспособным, после чего Гесс был вынужден признать, что симулировал потерю памяти.
Однако находясь в Шпандау, вновь вернулся к испытанной практике и опять стал имитировать провалы в памяти, разлады психического здоровья. На этот раз собравшийся консилиум из представителей четырех стран быстро разоблачил его. Но угрызений совести Гесс не испытывал, периодически вспоминая о слабом здоровье — жаловался на общую слабость, ухудшаюшееся зрение, прочие недуги. Просил освободить его из тюрьмы именно по болезням, перечень которых всякий раз менялся. Тем не менее как для своего возраста был крепок телом и духом, сохранял логику в рассуждениях и здравомыслие, много читал, интересовался политикой, астрономий, астрологией, свободно владел иностранными языками. Отсутствием аппетита не страддал, ежедневно делал гимнастику, много двигался, часто гулял в саду.
В идеологии нацизма ни разу не раскаялся, фюрер был для его самым непререкаемым авторитетом.
Даже в официальном документе — протоколе специального заседания врачей о смерти "заключенного № 7" обращает на себя внимание строчка: "Причина смерти — остановка сердца, вызванная асфиксией (причина неизвестна). Учитывая, что Гесс погиб 17 августа 1987 года, заседание состоялось в тот же день, а протокол датирован 24 августа — к тому времени причина асфиксии уже наверняка должна была быть выяснена. Тем не менее она "неизвестна". Любопытно, что за этим стоит?
Потребительская инфляция
Учетная ставка
Официальный курс евро
Официальный курс доллара
Международные резервы
Главные темы