Литгостиная: о чем писал похмельный ангел Веничка Ерофеев

В этот раз авторы "Литгостиной" поговорили о судьбе писателя, которого читатели ласково звали Веничкой. Будучи знаменитым, он продолжал скитаться по электричкам и пить, потому что иначе не мог писать.

А. Б.:Алексей, знаешь, когда речь заходит о Ерофееве, мне всегда грустно. Почему талантливые писатели порой так неталантливо "пишут" свою жизнь?

А. К.: Анастасия, когда говоришь "Ерофеев", то обязательно добавляй "Венедикт", или "Веничка", или "настоящий", или "гениальный". Ведь есть другой Ерофеев, он не так талантлив, как Венедикт, но более знаменит сейчас, поскольку вечно попадает в скандалы, умеет делать эпатажные заявления вроде того, что великая русская литература закончилась в 1917 году.

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

А. Б.:Разве это не так?

А. К.: Вот тебе раз! Пригрел змею! А как же Булгаков, Ильф и Петров, Бабель, Горин?!

А. Б.: Это советская литература.

А. К.: А поздний Бунин? А Набоков? А "Архипелаг ГУЛАГ" Солженицына?

А. Б.: Это уже антисоветская...

А. К.: Однако! А как же творчество Высоцкого, жившего в Советском Союзе, но чьи стихи при жизни никогда не публиковались, не считая одного? Куда его отнесешь? А тот же Венедикт Ерофеев — он жил в СССР, а поэма ходила по рукам самиздатно?

А. Б.: Не читала его поэм, только "Москву — Петушки"...

А. К.: В том-то и дело, что он эту лирическо-сатирическую повесть называл — и настаивал на этом — именно поэмой.

Писатель Алексей Курилко и журналист Анастасия Белоусова.

ПИЛ, ЧТОБЫ ПИСАТЬ

А. Б.: Только вот получилась гениальная ода алкоголизму...

А. К.: Он действительно был алкоголиком. Пил годами, десятилетиями! Но не всякий алкоголик способен писать так глубоко, ясно, лаконично, одновременно грустно и смешно.

А. Б.: В те застойные времена пили очень многие. Кто-то от безысходности, кто-то в силу обстоятельств, а кто-то из протеста. Во всяком случае, андеграудная культура была прочно связана с употреблением дешевого портвейна... Помнишь, у "Агаты Кристи": "Окончен день, окончен бой, беру портвейн, иду домой"?

А. К.: Абсолютно верно! Те времена недаром звались не только эпохой застоя, но и эпохой запоя. Многие лучшие умы были вынуждены либо покинуть страну, либо спиваться под гнетом цензуры, партийной диктатуры и повсеместной лжи. Ерофеев выбрал нечто среднее. Он не уехал, но всю жизнь пил и писал. Его алкоголизм был в некотором роде внутренней эмиграцией.

А. Б.: Алексей, может, не будем его идеализировать? Он просто больной человек, которому чудом удалось написать хорошую вещь.

А. К.: Анастасия, вспомни, в какое время он жил! В 70—80-е годы уровень пьянства в СССР достиг катастрофической цифры. Ерофеев — всего лишь сын этого бедового народа. Да, пил, а к концу жизни превратился в жалкого пьянчужку. Именно в это время к нему пришла мировая слава. Потому что, повторюсь, всю жизнь он не только пил, но и писал.

А. Б.: Почему же он писал всю жизнь, но стал автором всего одного шедевра?

А. К.: Это не так. У него есть превосходная пьеса "Вальпургиева ночь, или Шаги командора". Есть повесть "Записки психопата". Есть три эссе. Был роман "Шостакович", но тетради с романом были утеряны; не исключено, что они до сих пор хранятся у кого-то, кто давал приют этому вечному бродяге. Еще его вдова отдала в Литературный институт его записные книжки — он всю жизнь их вел и тщательно собирал. После его смерти осталось три огромных мешка этих книжек, они составили два тома. А еще письма...

ДИТЯ ЭПОХИ ЗАПОЯ

А. Б.: Знаешь, Алексей, не мне судить, но Веничка наш — просто талантливый разгильдяй. Не понимаю тех, кто опускает руки и опускается...

А. К.: Он не спился от того, что опустил руки. Он добровольно, слышишь, добровольно опускал руку, чтобы взять наполненный стакан, добровольно поднимал руку, чтобы поднести стакан ко рту, после чего рука брала перо...

А. Б.: Слышала, его трижды выгоняли из университета.

А. К.: Он сам делал все, чтобы его оттуда выгнали. Захотел бы — все три университета окончил бы с дипломом. Ты просто его не понимаешь. Начнем с самого детства. Он родился в 1938-м на Кольском полуострове, за Полярным кругом. Война, голод. К тому же его отца, начальника ж/д станции, арестовали и посадили "за антисоветскую агитацию" — за один анекдот. После ареста отца мать маленького Венички выгнали с работы, и кормить пятерых детей стало нечем. Младшие детишки попали в детдом города Киров. Несмотря на все беды и несчастья, Веня учился хорошо. И не просто хорошо: окончил школу с золотой медалью. В 17 лет он поступает на филфак МГУ.

А. Б.: Вот! Но он сам же все и губит! В начале университетской учебы все шло хорошо. По словам однокурсников, Ерофеев был прирожденным филологом. Однако через полтора года его отчислили за пропуски. Особенно его тяготила военная подготовка.

А. К.: После университета он сменяет три пединститута, но отовсюду его спустя год-полтора выгоняют. Из одного вуза — с формулировкой "За моральное разложение студенчества". С тех пор Ерофеев работал, как он сам выражался, в разных качествах и почти повсеместно. Дольше всего — в системе связи, на укладке телефонных кабелей.

А. Б.: В одном из университетов он встретил первую жену. Он любил ее, она его, но ей не нравилось, что он пьет. После рождения ребенка семья распалась. Венедикт очень любил сынишку, часто навещал его. Они жили в окрестностях Петушков.

А. К.: В 1969 году он пишет поэму "Москва — Петушки", которая начинает ходить самиздатно по всему СССР. Ее издадут сначала в Израиле, затем во Франции и, наконец, в Америке. Ее переводят на десятки языков; к 1975 году имя Венедикта Ерофеева знает весь мир. А сам автор тем временем, не подозревая о своей славе, скитается без прописки, перебивается случайными заработками. После "Петушков" Ерофеев очень долго ничего, кроме дневников, не писал. Позднее он объяснял: "Писать было психологически трудно, я боялся повтора". В 80-е жизнь немного налаживается. У него есть крыша над головой, есть подруга, от зарубежных издателей приходят небольшие гонорары; он не только разрешенный, но и модный писатель. Но, увы, слишком поздно: Ерофеев смертельно болен раком горла. Операция не помогла — он потерял голос. Сначала говорил с помощью голосообразующего аппарата, а потом общался записками. А в дневнике своем признался: "Зато во сне я болтаю, болтаю, болтаю".

А. Б.: В своем радиошоу ты говорил, что в конце жизни ему удалось встретить свою судьбу. Кажется, в конце 70-х он познакомился с Галиной Носовой.

А. К.: Да, эта женщина приютила его и стала ему ангелом-хранителем. Умная, образованная — кандидат физико-математических наук — она полюбит непутевого Ерофеева, станет для него музой, подругой, женой, матерью, будет терпеть его запои и многочисленные измены. После его смерти приведет в порядок его архив, а потом затоскует без Венички, сойдет с ума и покончит с собой. На исходе августа 1993 года к Земле приближалась известная в научных кругах комета. По расчетам Носовой, которые она оставила на столе, ровно в 23 часа она могла соединиться с этой кометой. Поэтому в 23-м часу Галина открыла окно на 13-м этаже и вылетела навстречу небесному телу.