Леся Гонгадзе: "Может быть, Георгия упекли в психбольницу!"

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ Дело Гонгадзе: полная реконструкция

Мать пропавшего журналиста, львовянка Леся Гонгадзе, уже десять лет живет в кошмаре, бесконечном сериале ужасов, как она говорит. Несколько раз женщине пришлось проходить через кошмарную процедуру опознания "таращанского трупа", а потом указанного Пукачем черепа. "Эти кости не принадлежат Гие", — продолжает твердить она, и, как и раньше, отказывается хоронить останки "чужого ребенка", и требует снести памятники сыну. Не верит пани Леся также ни в то, что нашли настоящего Пукача, ни в то, что мы когда-либо узнаем правду о "деле Гонгадзе".

Леся Гонгадзе только что вернулась из полуторамесячной поездки на родину мужа, в Грузию, куда ездила подправить подорванное стрессами здоровье. В своей скромной львовской коммуналке, стены которой увешаны портретами и фото сына, угощала корреспондента по-грузински — домашним вином, сулугуни и чаем, и вспоминала сына. Глаза у нее все время были на мокром месте.

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

— Леся Теодоровна, бывший руководитель "наружки" Алексей Пукач признал свою причастность к убийству вашего сына, ему предъявили обвинение…

— У меня есть сомнения, что это настоящий Пукач. Вы видели лицо задержанного в селе Житомирской области человека? Разве у того Пукача, которого мы помним с кучмовских времен, было такое лицо? В прошлом году моя соседка по квартире в Тбилиси, когда по телевизору показывали сюжет о задержании Пукача, удивилась, мол, такой интеллигентный человек. Тяжело поверить, что его всюду искал Интерпол, а он себе жил в селе, ходил за коровами и жил с какой-то бабой. На самом деле он мог выехать в Израиль, у него ведь жена еврейка.

— Вы так и не верите, что череп, на который указал Пукач, принадлежит Георгию?

— Этот череп не имеет ничего общего с моим сыном. Там на лбу видно круглое отверстие, а у моего сына было лишь осколочное ранение мягкой ткани лба (он получил его в 90-х, когда снимал фильм о войне в Абхазии). Зубы точно не Гиины, я их хорошо знала, да и по специальности я зубной врач. Цвет, форма, высота, ширина — все другое. Зубы на том черепе были желтого цвета, хорошие, здоровые и с выраженными зубными буграми. А у моего сына они были белые, небольшие и стертые, потому что во сне он имел привычку ими скрежетать.

Мне дали фрагмент черепа для проведения независимой экспертизы (у меня сохранились два молочных зуба сына, кровь на карточке ранений, волосы). Но у меня нет ни денег, ни здоровья для заказа анализов. Да и прокуратура не примет их результатов во внимание. Так же, как игнорируют мои аргументы против признания таращанского скелета. Иначе насмарку пошли бы десять лет их работы, а они этого не могут допустить. Они хотят, чтобы я эти останки похоронила, и дело закроют. Стопа и пальцы там абсолютно не моего сына, ранение совсем на другой руке, волосы не того цвета.

— А вот вдова вашего сына Мирослава узнала мужа в таращанском теле и дала разрешение на захоронение. Как можно объяснить, что ваши мнения расходятся?

— Невестка ходила на опознание без меня, я попала в морг только через полгода. Может, она испугалась, боялась за детей. Потом она выиграла Европейский суд, получила возмещение за моральный и материальный ущерб, сейчас у нее хорошая работа. Я Мирославу не осуждаю, ее позиция закономерна, она вместе с детьми хочет ходить на могилу их отца. Но мы с невесткой не общаемся 10 лет.

— Когда за убийство Гонгадзе осудили на срок от 12 до 13 лет трех милиционеров — Костенко, Протасова и Поповича, вы в интервью нашей газете посочувствовали им, мол, это стрелочники, и им дали большие сроки.

— Эти люди не имеют к убийству Гии никакого отношения. Я у них спросила: если вы убийцы, то куда дели голову? Почему на ремне, которым якобы душили в машине моего сына, не его кровь? Но они ничего не смогли ответить. А один из осужденных такой щупленький, бледненький, что, наверное, даже курицу в жизни не зарезал.

— Летом вы встречались с президентом Януковичем. Чего ждали от этой встречи?

— Это была теплая хорошая встреча, он нормальный человек. А те, кто на него наговаривают, пусть вначале посмотрят на себя, и первыми бросят камень. Все не без греха. Хотя от президентов я уже ничего не жду, в "деле Гонгадзе" они ничего не могут сделать, там все очень запутано. За 10 лет сменилось три президента, пять генпрокуроров. Со всеми я разговаривала — они рабы системы, марионетки сил, которые их поставили. И настоящих заказчиков не найдут, потому что работала целая система.

Вот Ющенко клялся, что раскроет это дело, и фактически 30 процентов успеха он в свое время достиг благодаря Гонгадзе. Но зачем же он обещал, если точно знал, что не сможет этого выполнить. Меня часто на улице останавливают львовяне, и признаются, что они в большой обиде на Ющенко. Делом Гонгадзе по сегодняшний день жонглируют. Силы, раскрутившие это дело, держат друг друга на крючке. Одним выгодно, чтобы я жила, другим — чтобы меня не было.

— Какую роль, по вашему мнению, в этом деле сыграл Кучма?

— Не верю, что Кучма давал приказ убрать сына. Он мог чисто по-отцовски вспылить, как в пленках записано: вывезти за город и снять штаны. Я бы сама так сделала. А кто-то эту ситуацию использовал, все ведь подслушивается. И Георгия использовали. Ему дали возможность говорить, все было спланировано. Это был сценарий, чтобы отстранить Кучму, там были замешаны силы не только отечественные.

— "Дело Гонгадзе" стало катализатором Майдана…

— Людей на Майдане использовали. Я тоже ездила, стояла с Ющенко на морозе. Зачем я ездила, зачем стояла? Теперь в "помаранчевом" ходят дворники.

— Некоторые предполагают, что ваш сын якобы жив. Как вы к этому относитесь?

— Я не видела его мертвым. Но десять лет — большой срок, он бы дал уже о себе знать. Хотя… Может, его упекли куда-то в психбольницу, и он забыл, кто такой, потерял память. Неугодных ведь когда-то держали в лечебницах для душевнобольных. Я всегда была готова, что с ним что-то может случиться. Но я не была готова, что его используют. Плакала: сыночек, на кого ты меня оставишь? А он: "Если не я, то кто? У тебя пенсия 85 гривен (в те годы такая была), а таких, как ты, 90 процентов. Остальные 10 процентов жируют".