Юрий Кузьменков: "Я с бухты-барахты попросил гонорар пять тысяч долларов, и мне дали!"

— Юрий Александрович, вам довелось играть и героических красных командиров, и отважных милиционеров, но "визиткой" для зрителей на все времена стал ваш несчастный в любви староста класса Иван Федоскин из "Большой перемены"...

— И мне тут не на что жаловаться. Этот фильм оставил просто неизгладимую радость в моей душе. У нас был талантливейший режиссер Алексей Коренев. Он собрал на съемочной площадке прекрасную труппу из очень хороших актеров. Там было всё интересно. С ним было интересно работать, общаться, за столом сидеть… Хотя меня сначала опечалило то, что мне придется играть какого-то несчастного Ванечку, а не учителя. Я же до этого уже снимался у Коренева в фильме "Вас вызывает Таймыр" и по отзывам сыграл там хорошо. Но он специально приготовил для меня роль Федоскина, которого после выхода фильма жалели и любили миллионы женщин. И знаете, вышло так, что единственным из "нашего класса", кто не любил этот фильм, оказался Нестор Иванович – актер Михаил Кононов. И я могу понять – почему? Потому что на фоне таких актеров, как Быков, Леонов, Збруев – да кого там не возьми – он не сверкнул один, как, например, в картине "Начальник Чукотки". Он там сверкнул, а здесь не случилось. И поэтому он ревностно к этому отнесся.

— У вас в карьере всё достаточно удачно сложилось и в кино, и в театре. За счет чего?

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

— Я был простаком. Это сейчас волос нет, а тогда – копна была, если вспомнить те фильмы! Простак, непосредственный, наивный как дурачок: что надо, то и делал. И от наива в нашей профессии не избавиться, потому что если ты избавляешься, то тогда становишься режиссером или кем угодно, но только не артистом. Когда я попал в школу-студию – думал: а туда ли я попал? Потому что и родители мои простые люди, и дядьки мои простые – все хотели, чтобы я инженером-строителем был, аэродромы какие-нибудь строил. Потому что они строили аэродромы. А я попал куда-то к черту на кулички. И поэтому первые два года – а мы учились всего четыре – я очень хотел понять, что это за профессия, как она делается и чего я потом буду делать-то? Я всё впитывал как губка. И когда Серафима Германовна Бирман – она у нас преподавала на втором курсе – мне сказала: "Юра, у тебя лапотный реализм!", я на нее обиделся. Надо же лаптем обозвали! А она меня успокоила: "Юрочка, это такое великое счастье, что у вас есть такой талант. Вы потом с годами поймете, что это такое". И правда, я со временем понял, что это был комплимент, и мне легко удалось овладеть профессией, я изучил ремесло. А коль Бог меня там мазанул чуть-чуть, то у меня всё это дело пошло.

— Вашу актерскую судьбу в буквальном смысле мог оборвать наезд бронепоезда…

— Да, этот ужас был в 75-м году на съемках фильма "Огненное детство". Всё происходило в кадре! Мы снимали ночью сцену, когда я прощаюсь с дочкой и должен уезжать на дрезине. И вот я ее целую, и говорю товарищу: "Береги ее!". Уже собираюсь прыгнуть в эту таратайку, как вдруг в кадр влетает человек – а это же неслыханное дело после команды "Мотор!" – и выталкивает меня с рельс. Я поворачиваюсь – доли секунды, это сейчас я длинно рассказываю – вижу, что девочка-то осталась по центру колеи! Из-за несогласованности отмашку дали, и уже несется в нашу сторону бронепоезд! И я снова на эти рельсы прыгаю и успеваю схватить ее. Тогда проскакивает поезд. И я краем глаза видел, что операторы и осветители побросав, технику разбегались во все стороны. Никто не подумал о девочке. Вот так – доли секунды и мы с ней остались бы там… Да чего только не бывало в моей долгой актерской жизни – и трагических случаев, и смешных не счесть. Я сам по натуре человек веселый, всю жизнь веселый – даже если играю серьезных людей…

— На съемках коллег разыгрывали?

— А как же! В 68-м мы снимались с Иваном Рыжовым в фильме "Орлята Чапая". Я значит – командир, он – комиссар. И мы жилис ним в одном номере. Мне тогда 27 лет было. И он всё время ко мне приставал: "Бра, вот все к себе девушек водят, а у тебя никого нету". Ну я Проскурину и говорю – он тогда еще актером не был, только школу заканчивал: "Витюль, задержи-ка ты Ивана после обеда, чтобы он не успел войти". А я из одеяла сделал такое тело вроде бы, балванку с волосами взял у гримера. Положил это всё на кровать, накрыл. И сам в чем мать родила расхаживаю по комнате. Потом вышел на балкон: "Ванька, ты чего же не заходишь? Заходи". А он – мне: "Да мне не удобно, у тебя же гости вроде бы". Я в ответ: "Да чего неудобно – мы ж с тобой свои люди". И вот он зашел, быстро на балкон кефир свой поставил и на улицу вышел. А актеры же – это самая что ни на есть женская профессия, и сплетники мы неимоверные. Не-и-мо-вер-ные сплетники! Нам только дай посудачить, рассказать друг про друга что0нибудь. И вот собирает актеров и говорит: "Господи! Лучше бы я Юрке не говорил, чтобы он кого-нибудь приводил". Все его обступили: "А что, что Иван?". "Да привел какую-то грязную девку, волосы немытые. Я ей сказал – здравствуй, даже не ответила! Он еще заболеет! Зачем я его подбивал!" И я это всё слышу с балкона: "Ваня, ты заходи и веди всех – я уже оделся". Они всей группой зашли – человека четыре было. Я тут и говорю: "Ну, Вань, теперь я тебе показываю" – и сбросил одеяло. Он стал красный, как чайник. Все хохочут, и вдруг он говорит мне: "Врешь, когда я выходил – она ногой дернула!"

— С конца 80-х у вас до комедии Владимира Меньшова "Ширли-Мырли" (1995) пробел в фильмографии. С чем это связано?

— На самом деле пробела нет. Просто некоторые фильмы вообще не вышли на экраны – не потому что они плохие или слишком хорошие. Это было время "отмывки", на некоторых картинах просто отмывались деньги. Ты получал свой процент за съемку, но фильм потом никуда не шел. Я это время не люблю, если не сказать хуже – ненавижу! Это относится к тем 90-м ельцинским годам. А на "Шырли-Мырли" я из-за денег пошел, хотя эпизод у меня получился яркий. Спросили – сколько бы я хотел за участие. Я назвал с бухты-барахты сумасшедшую сумму – пять тысяч долларов. А мне говорят: "Дадим".. Как дадим? Я такие деньги и за главные роли не получал! И я пошел, и снялся нормально.

— А к нынешним временам Медведева-Путина как относитесь?

— Когда этот век начался, уже что-то изменилось, что-то такое обнадеживающее началось… Кому-то не нравится Советский Союз: "Вот мы ненавидим СССР". Но почему Китай то не стал прыгать в пропасть? А завалил ее и перешел на другие рельсы? Ну почему же мы всё время в пропасть рвемся? Д атак чтобы потом оттуда не выскочить. Или выскакиваем с таким трудом. Что-то в этом было – в СССР. Я думаю, что Русь она всё равно непобедима. Ее не сотрешь. А то, что мы сейчас разъединились славяне – я думаю что всё ещё вернется в свои границы, пусть не при моей жизни, не при вашей. Но от этого нам никуда не деться. Когда-то в 80-м году я разбился на машине – руль ударил в нижнюю челюсть, да сильно так – мы же машинами лоб в лоб вошли. У меня челюсти так искривились – боялись, что я вообще актером не буду. И лечили мне их, соединяли, – а срослось неправильно. И пришел ко мне профессор – Сергей Михайлович, до сих пор помню его имя и спрашивает: "Ты Юра кого играешь то в кино?" И я говорю – да кого придется: и социальных героев, и комиков всяких. А он говорит: "Нет гарантии, что еще хуже не будет. Может нам плюнуть на это дело? Я тебе скажу такую вещь – у организма есть свойство соединиться, так как это было в изначальном виде". Вот и исправилось всё. Так и я думаю о нас – организму свойственно соединиться. Нашим странам суждено быть вместе.

— Свободное время от театра и кино как проводите?

— На даче живу. У меня там две кошки. Кто их будет кормить кроме меня? Собака – дворняжечка черненькая. Очень меня любит – я ее тоже люблю. Но гулящая… Иногда дня четыре не бывает. Я уже плакать начинаю – потом появляется: уши поникшие, значит страдает, виновата. А за высоким забором от меня судьи живут. Так когда к ним гости приезжают – они лестницу приставляют и показывают им: "Вот в том домике один известный артист живет!". И они так разочаровано: "Так это ж на собственные деньги построено" (смеется).

— Так вы настоящий дачник со своим огородом?

— Да нет, какой я настоящий дачник?! Я может и артист не настоящий (смеется). Ну фильмов то у меня многовато – думаю что далеко за сотню. Я давно не считаю уже. А когда-то считал. Знаете – до 57 дошел, мне их в книжку члена Союза кинематографистов записывали, а потом я плюнул на это и сказал: "Хватит мне писать эти фильмы – пусть платят!" И я честно и откровенно везде говорю, не стесняюсь, это моя профессия, это мой заработок – понимаете – я только это и умею. Поэтому, какой же я копальщик? Я копну раза два – у меня и спина болит, да и прострелы какие-то. Да и лет мне уже 70, через три месяца будет!

— В нелюбимые ельцинские годы у вас не было мысли из России уехать?

— Мне даже посмотреть на те страны не интересно. У меня сын Степан – дипломат, четыре года жил в Америке. Его туда от ООН послали. А сейчас он с двумя внучками и внуком четыре года в Женеве, дипломатом работает. И вот он меня звал просто приехать посмотреть. И то я не поехал! Мать ездила раза три – супруга моя Галина. Как это говорил один из героев моих – ну поедешь, но возвращаться-то всё равно надо. А потом я смотрю, многие же уезжали – например, в Израиль. Н, приехали наши туда – они думали, что они евреи, а оказалось, что они самые что ни на есть русские. Только русские и все. Ну может быть Каневский там еще как-то прижился, а остальные побыли и назад вернулись Валентин Никулин, Казаков. Да и Каневский-то уже больше здесь, чем там: нашел себя на старых дрожжах – в телепередаче "Следствие ведут.."

— Через три месяца у вас юбилей. Как будете отмечать 70-летие?

— В 11-м году у меня несколько юбилеев: мне 70 лет, я начал сниматься 50 лет назад – в 1961 году, и в театре – тоже 50 лет назад. Я поступил в 61-м году в школу-студию при театре Моссовета. Могу одно сказать, не хочу никаких бенефисов и помпы – не хочу тратить деньги на фальшивые слова, которые мне скажут. Я так не верю в эти слова, высказанная мысль словами – уже фальш. Отмечу в театре – мне ж без этого не обойтесть, там не дадут. Вокруг чего устраивать помпу? Что я работал нормальным актером?

КОМАНДИР С ЧУВСТВОМ ЮМОРА

Имя: Юрий Кузьменков

Родился: 16.02.1941 в Москве

Карьера: Заслуженный артист РСФСР (1980)

После окончания школы-студии при Театре им. Моссовета (1961-64) был принят в труппу и до сих пор там служит. Актерская карьера успешно складывалась на двух фронтах – в кино и на сцене. На большом экране дебютировал еще студентом и не выпадал из обоймы до перестроечного кино, играя военных, комсомольцев и простых работяг с чувством юмора, твердым характером и непоколебимой самоуверенностью: "Степан Жихарь" (1971), "Бой после Победы" (1972), "В ожидании чуда"(1975), "100 грамм для храбрости" (1976). В ХХI веке по-прежнему востребован как в кино, так и в телесериалах: "Брежнев" (2005", "Солдаты" (2010). Сейчас снимается в Крыму – режиссеры Владимир и Ольга Басовы придумали для него роль в телефильме "Салями". С женой Галиной вместе с 1963 г. Сын – Степан, на дипломатической службе. Подарил им двух внучек и внука.