Владимир Епископосян: "За свои 62 года я уже 51 раз умирал на экране"

"Пираты ХХ века". После премьеры его узнавали все хулиганы страны

"Зверобой". Сбрил бороду, чтобы сыграть Пантеру — вождя индейцев

"Китайский сервиз". Для роли абрека ему и гример не понадобился

1/4

— Владимир Арустамович, в жизни многое определяет случай. С какого момента у вас все пошло "по другому сценарию"?

– Мои родители очень хотели, чтобы я стал юристом. И я уже учился на втором курсе Ереванского университета, когда случайно попал в кино. Я на лавочке сидел — готовился к экзамену, а ко мне вдруг подошли и пригласили на кинопробы. Я согласился, думая тогда не о славе, а о возможности перенести свою встречу с экзаменатором — так как из-за сборов (я тогда активно занимался баскетболом) толком не подготовился...

И меня утвердили на главную роль в "Ахтамаре"! А это же был фильм-событие для республики — экранизация произведений нашего великого поэта Ованеса Туманяна, специально снимали к его 100-летию. Какой экзамен, слушай?! И это мне так понравилось: съемки проходили на озере Севан, я в центре внимания, вокруг отдыхающие, все женщины смотрят, а я получаю не только удовольствие, но еще и деньги! Мне тогда платили по 17,50 рублей за съемочный день, а их у меня было около 15. Кстати, уже в первом своем фильме я погибаю на экране, и потом мне еще полсотни раз пришлось умирать в других картинах.

– Многие артисты категорически отказываются от таких ролей. А вы не суеверный?

— Никаких суеверий, что вы! В первый раз я не успел об этом задуматься, а потом это случалось так часто и так по-разному, что если мой герой доживал до финала, наоборот, уже казалось — происходит что-то странное. Не случайно же, когда министр культуры Михаил Швыдкой вручал мне удостоверение заслуженного артиста, пошутил: "Вам стоило бы присвоить звание заслуженного трупа России". Это не выдумка, а статистика Госфильмофонда — я умирал на экране 51 раз. Кстати, за кадром это всегда сопровождается курьезными ситуациями.

Вот сцену моего драматического утопления в "Ахтамаре" — я играл того отчаянно смелого юношу, который переплывал по ночам высокогорное озеро, чтобы увидится с красавицей Тамар, — пришлось из-за брака пленки переснимать на водохранилище, недалеко от Еревана, там, где по выходным армяне жарят шашлыки. Камера стояла на бетонной стене, окаймляющей водоем, а я в воде по пояс имитировал свой последний заплыв. Режиссеру нужен был крупный план. По сценарию, слуги царя Арташеса узнают о тайных встречах его дочери и тушат костер, который служил пловцу ориентиром. И прежде чем меня накроет волна, я кричу: "Ах, Тамар!" — отсюда и название легенды, и острова, и коньяка. Все — Ахтамар. А эту волну должны были поднять два глиссера, которые, не доезжая до меня метров 10, резко разворачивались в стороны.

Но никто и предположить не мог, что этим маневром со дна будут подняты все многолетние залежи мусора: какие-то этикетки от шампанского, трусы, презервативы...И в этих помоях я кричу: "Ах, Тамар!" — и еще хлебнул этой страшной мути, у меня потом аллергия была от отвращения. О втором дубле даже никто не заикнулся. Но на экране — вот она, магия кино! – это были почти океанские волны и полная драматизма сцена.

— Как в семье восприняли ваш кинодебют?

— Сначала это мое увлечение не приветствовалось — у нас же все технократы: папа — математик, кандидат технических наук, и брат мой Роман — тоже кандидат технических наук. И я поэтому сначала серьезную профессию получил — доучился в университете и даже какое-то время поработал юрисконсультом в профсоюзах: разъяснял людям трудовое законодательство. Так вот, на премьеру пришла только моя мама — гордая, молодая, красивая. Она была младше отца на 18 лет, и все, кто не знал, думали, что это моя сестра или любовница. Я говорил: "Идиоты вы, это моя мама!". После просмотра она сказала мне: "Ну, ты, Вова, сам решай, если у тебя это получается, — дай Бог, чтобы пошло в этом направлении". И когда ее не стало — она очень рано умерла, в 44 года, я уехал из Еревана — в основном, по этой причине, что уже не было главного человека, который переживал бы за меня — как я и что со мной в Москве.

У любого мама больше всех беспокоится. Ну, а папа есть папа — как все математики, он молчаливый и замкнутый. Иногда так в день раз что-то скажет, но каждую минуту я знал, о чем он думает, и он знал, о чем я думаю, — у нас словесного потока не было. Так же и с братом Ромкой: мы можем полдня молчать, но когда он начинает фразу, я уже продолжаю ее, потому что в это время думали об одном и том же. Это и есть семья.

— И как Москва вас встретила?

— Еще в первый приезд, когда я просто зашел на "Мосфильм" — отнести свои работы в картотеку, меня буквально в коридоре в оборот взяли: "О, нам как раз такой громила нужен! Вы, случайно, не актер?". И так я, лохматый-бородатый, с автоматом наперевес, попал в первый советский боевик "Пираты ХХ века" — меня потом в любом городе страны все хулиганы сразу узнавали. А я для себя отметил: если в Армении ты герой-любовник, то за ее пределами — уже бандит!

— После этого фильма вы сразу попали в обойму кинозлодеев?

— Нет, у меня все могло сложиться по-другому — сейчас из зрителей мало кто помнит, наверное, что я сыграл главную роль — Дон Жуана, в фильме Йонаса Вайткуса по мотивам оперы Моцарта. Правда, там не я пою (смеется). Но в конце 80-х, и особенно в 90-х, появился заказ на такого бандита-головореза, и меня завалили предложениями сниматься в боевиках — я играл афганских полевых командиров, душманов, чеченских боевиков, арабских террористов. А когда по Москве шел, от меня люди шарахались в стороны! Я даже не везде успевал, поэтому и выбирал — не там, где больше денег платят, а где интереснее, чтобы не повторяться. Мне так надоело бегать с "калашниковым" по горам: бах-бах — убиваю, головы отрезаю… Сейчас, слава Богу, уже другие времена — эти бандиты ельциномырдинской эпохи, как я ее называю, уже, надеюсь, ушли, лишь иногда там-сям на экране проявится какой-нибудь террорист, похожий на меня, или я на него: лысоголовый, чернобородый. Сейчас бандиты больше на банкиров похожи — элегантные, с белыми воротничками, как в "Бригаде". А на моих ролях можно проследить, как до этого периода менялся главный бандит России.

Продолжение интервью читайте на нашем сайте завтра.

ГЛАВНЫЙ КИНОБАНДИТ РОССИИ

Имя: Владимир Епископосян
Родился: 21.01.1950 в Ереване (Армения)
Карьера: Заслуженный артист РФ (2003)

На большом экране дебютировал 19-летним студентом юрфака и сразу же в главной роли киноновеллы "Ахтамар" (1969). Но прежде чем посвятить свою жизнь театру и кино, по просьбе родителей окончил университет, отслужил в армии и стал мастером спорта по баскетболу, играя в чемпионате СССР за ереванский "Спартак". Только потом поступил в театрально-художественное училище и до переезда в Москву служил в труппе Ереванского русского драмтеатра.

В кино, начиная с "Пиратов ХХ века" (1979), стал заложником своей впечатляющей фактуры — чернобородому великану (рост 1,93 м) режиссеры упорно предлагали роли террористов, мафиози, головорезов самых разных национальностей и степеней адекватности, хотя в 1985 он сыграл Дон Жуана в одноименном фильме... Строчка "на лицо ужасные — добрые внутри" из песни "Остров невезения" — это про Владимира Арустамовича, который в бесконечной галерее злодеев, искал отдушину и находил ее на сцене Театра "Буфф" и в детских киносказках.

Из почти 150 картин, где актер сыграл, его персонажи погибают в каждом третьем фильме — 51 раз! Этот счет еще не закрыт и когда-нибудь такое кинодостижение будет занесено в Книгу курьезных рекордов. Он — автор книг "Главный труп России" (2008) и "Новеллы "главного бандита" (2009).