"Луценко продал компромат на дочку Ющенко за $8 тысяч"

— Каковы были ваши взаимоотношения с покойным господином Курочкиным, как вы познакомились?
— С Максимом я дружил, по-человечески дружил. Познакомил нас, по-моему, Марат Гельман (известный российский политтехнолог, сотрудничавший с главой администрации президента Украины Виктором Медведчуком. — Авт.), лет так пять назад. Это было в Крыму, Максиму тогда принадлежала "Ореанда"... Он был безумно ярким, интересным человеком. Это было абсолютно светское общение, потом началась избирательная кампания 2004 года, и с Глебом Павловским, с которым я как сотрудничал, так и сотрудничаю, мы как раз придумывали идею и концепцию "Российского клуба". Я предложил Максима на роль исполнительного директора, потому что его сильно интересовала политика и он неоднократно говорил, что хочет уйти из чистого бизнеса в политику.
— Почему? Потому что у него в Украине была собственность?
— Нет, почему же. Это же была очень украинская политика, если вспомнить, как была устроена эта организация, она как раз была на стыке украинской и российской политики. Ведь тогда ЕЭП был не просто лозунгом, а практически реальностью. А в задачи клуба входило далеко уж не прекрытие российских политтехнологов. Зачем их прикрывать?
— Начиная с 2004 года Курочкин в Украине был больше бизнесменом или политиком?
— Да, наверное, больше бизнесменом. Но из-за того, что  у меня никогда не было с ним совместного бизнеса, я не могу точно сказать, чем он занимался. Мы просто  дружили, а он регулярно просил у меня каких-то личных консультаций на финансовой основе по взаимоотношениям с медиа, по политике и политической ситуации как в России, так и в Украине. В 2006 году я по его просьбе консультировал его по кампании Витренко. Поэтому мне тяжело ответить за него, но, насколько я понимаю, он был бизнесменом, который мозгами старался быть больше в политике.
— Почему мы задали этот вопрос? Когда создавался "Российский клуб", это было очень громко, много солидных политиков... А в конце прошлого года, когда Курочкин приехал в Украину, его арестовывают, судят, потом убивают, и никто за него не вступился...
— Поймите, была создана общественная организация, оболочка, но она живет тогда, когда есть какая-то деятельность. Ну давайте вспомним 2005 год, какой "Российский клуб", между кем и кем, между Ивченко и "Газпромом"? А вот 2006 год был годом перехода, и у Максима скорее жила идея все это возобновить, но он же так ее не осуществил...
— Финансировал ли Курочкин предвыборную кампанию Витренко?
— Согласно законам Украины, политическая деятельность финансируется из украинских источников. Поэтому напрямую Курочкин российскими деньгами, конечно же, не финансировал.
— Почему же все-таки Курочкин, попав в тюрьму, остался без поддержки тех политиков, с которыми сотрудничал? Ведь его близкие неоднократно заявляли, что в Москве ходатайствовали даже перед Людмилой Путиной, МИДом?
— Там была очень странная ситуация. Уголовное дело на Макса просто мешало ему. Мешало не бизнесово, а по-человечески. Ну как, вас обвиняют в вымогательстве 10 тысяч долларов у какого-то трижды судимого персонажа. Это уже на уровне неприличного. Это все равно, что мы зашли в ресторан и забыли заплатить, а потом все говорят об этом: "Что ж вы едите и не платите". С этим хочется как-то расстаться. Поэтому Максим не хотел ждать, когда бы это все закрылось само собой. Он решил замкнуть все это на себе. И для этого он и приехал в Украину, он хотел суда. Там же было неимоверное количество вариантов: например, можно было бы не ехать. Надоело человеку, что его обвиняют в краже 10 тысяч долларов. А теперь я даже не знаю, чем закончится этот процесс. Было бы, наверное, вежливо со стороны судебной системы Украины довести этот процесс до конца и оправдать человека, который 4 месяца прожил в следственном изоляторе, по обвинению над которым хохотали все журналисты в зале.
— Хорошо, а версия о том, что Максим прятался от какой-то угрозы, исходящей из России, поэтому и попал в украинскую тюрьму?
— Смотрите, у Максима была непростая жизнь. Ему 37 лет, из них он лет 15—17 жил этой интересной жизнью. Но я не знаю деталей, поэтому я и не хотел бы строить никаких версий. Я честно не знаю. Это может быть все что угодно. Это может быть ситуация не 2006 года, а какой-то конфликт, например, 1995, который всплыл сейчас. Не знаю и не хочу пытаться в этом разбираться.
— Убийство Воробьева, расстрел в Плютах, Курочкин, это связано между собой? 
— Если исходить из чистой логики, то да.
— А не кажется ли Вам, что все это делалось для того, чтобы отвлечь внимание от чего-то более крупного, чтобы причиной конфликта считалась именно "Озерка"?
— Возможно... Цена рынка "Озерка" не соизмерима с пятью человеческими жизнями.
— А откуда пошло прозвище "Макс Бешеный"? Почему случился конфликт с Луценко?
— Максим с Луценко не был знаком. А я с Луценко виделся несколько раз в 2002 году...
— А как?
— Ну опять же, Марат Гельман познакомил. Он тогда занимался избирательной кампанией СДПУ(о), а Киев очень маленький город. У меня в то время был контракт с Виктором Пинчуком, и мы регулярно обсуждали свои избирательные кампании, сидели в ресторане "Дежавю", к нам регулярно присоединялся господин Луценко. Он любил пить с Маратом текилу, рассказывать о том, что мечтает стать украинским Маратом Гельманом. И однажды случился достаточно забавный эпизод. В ресторан к нам Юрий Витальевич принес документы по Виталине Ющенко...
— Какие документы?
— Ну не я автор сделки, поэтому рекомендую задать этот вопрос Луценко и Гельману. Я был просто свидетелем. Пришел господин Луценко, принес пачку документов о том, что обучение Виталины было оплачено банком "Украина", их потом кто-то озвучил во время предвыборной кампании. Не помню уже кто. Была эта встреча в декабре 2001 года... Цена сделки 8 тысяч долларов.
— А кому эти деньги предназначались, социалистам?
— Я не знаю, куда он их потом вообще дел. Это же обычная сделка. Представьте ресторан — музыка, шум, ходят очаровательные девушки, кладется папка документов, на которой написано "банковские документы", платежи и так далее, а с другой стороны пакет с деньгами. Гельман тогда просто консультировал Луценко.
— Возвращаясь к вопросу, почему Луценко так боролся с Курочкиным. Говорили ведь, что он играет на стороне Коломойского?
— Я не хочу никого обвинять и тем более говорить о коррупционных связях одного из министров с крупнейшим бизнесменом страны. Но ситуация — 2004 год, революция, дальше возникают уголовные дела, одно из которых посвящено Максиму. Дело это возбуждает человек, который никогда не общался с Максимом. Поэтому ставить производной личный конфликт — странно. А дело замечательное — российского миллионера обвиняют в том, что он вымогал 10 тысяч долларов у какого-то персонажа, наверное, на ужин. Значит, была какая-то мотивация, если это не личное и не профессиональное, потому что дело слабо напоминает борьбу с преступностью. Параллельно с этим Максим Курочкин в украинских медиа превращается в Макса Бешеного, с судимостями, которых никто не может подтвердить, потому что их не было, с набором разных историй. А сам Курочкин в России и не может сюда приехать и опровергнуть. Ведь 2005 год и судебные процедуры... представить себе что суды тогда были вне политики, мало кто мог.
— Но ваша версия. Почему Луценко?
— Он был заинтересован.
— А кто его мог заинтересовать?
— Да кто угодно, например, те, кто по каким-либо причинам по бизнесу имел конфликты с Курочкиным, и не только по бизнесу.
— По расстрелу в Плютах, говорят, что в том месте у вас дом?
— Да, эти люди ехали ко мне домой, хотели мяса пожарить, шашлыков. Я был в Москве с женой. Понимаете, это мои друзья. Чем они занимались 10 лет назад, я не знаю, я их тогда не знал. Мы знакомы 4-5 лет, но мы никогда не обсуждали их бизнес. Больше говорили о машинах, футболе, с женами вместе ходили по магазинам. Но мы жили в разных мирах. В конце концов у меня сыну 6 лет, а у Андрея (Харчишин. — Авт.) дочери столько же.
— Ну а в этом вы пытались разобраться?
— Вы думаете, эта история чем-то проще? Она  неотделима от убийства Курочкина.