Олесь Бузина
Вместо того, чтобы изучать, историю у нас насилуют. И в советские времена, и сейчас школьникам давали только набор дат и сиюминутные политизированные трактовки событий. Победившие в Гражданской войне коммунисты объясняли прошлое со своих партийных позиций, абсолютизируя классовую борьбу. Для них в истории самым важным были забастовки, восстания рабов и бунты Разиных и Пугачевых. Отход от этого взгляда наметился только накануне Второй мировой войны, когда в учебники вместе с классовостью стал проникать советский патриотизм.
После развала СССР украинские историки в авральном порядке из провинциальной обслуги советского государства стали перековываться в "национально-сознательных" исследователей. Те же люди, которые прославляли индустриализацию и ведущую роль КПСС во всем от руководства культурой до производства эмалированных кастрюль, стали концентрироваться исключительно на изучении Голодомора и петлюровско-бандеровских "подвигов".
Можно по пальцам перечислить исследователей, которые пытаются выйти за этот тесный круг конъюнктурных тем, обеспечивающих официальную карьеру. Но даже они обычно боятся писать для удовольствия и публики, поднимаясь к широким обобщениям. Единственным исключением среди людей "со степенями", пожалуй, являются директор Института археологии Петр Толочко и доктор исторических наук Дмитрий Табачник. Но этого мало на целую страну.
Навязанные идеи. Проблема усложняется еще и тем, что украинской исторической науке упорно навязывают не национальный, а провинциальный "галицкий" взгляд. Галичина долгое время была задворками Австро-Венгерской империи. Тут сложился миф про "доброго цісаря" и набор русофобских штампов, в основе которых лежит обычная солдатская муштра старой австрийской казармы. Поэтому все, что было плохо для почившей в Бозе старушки Австро-Венгрии, объявляется плохим и для нынешней Украины.
К чему, например, свелось обсуждение последствий Полтавской битвы в средствах массовой информации? К тому, что на телевидении и радио упорно пытались доказать, что Мазепа — "хороший", а Петр Первый — "плохой". Все это напоминало не спор историков, а детское обсуждение какого-то боевика.
Между тем на земле Украины (и мы можем этим гордиться больше, чем гордятся бельгийцы Ватерлоо и чехи — Аустерлицем) произошло эпохальное событие, понять которое можно только в контексте геополитики. По факту, именно на Полтавском поле в 1709 году родилась Российская империя, в создании которой предки нынешних восточных украинцев приняли активное участие. И не только как рабочие на строительстве Петербурга, о чем нам не забывают напоминать официальные пропагандисты, но и как идеологи, менеджеры и военные специалисты. Это было наше общее государство, наследие которого мы проживаем до сегодняшнего дня.
Но чего хотел Петр Великий и из чего возник набор его государственных идей? В 1654 году Богдан Хмельницкий принял русское подданство. Впервые со времен Киевской Руси почти все восточные славяне оказались в составе одной державы. Можно было пестовать региональные различия между ними, выставляя наперед бороды и оселедцы, портки и шаровары. Но наличие общих врагов отодвинуло эти фольклорные забавы в далекое будущее. Вместо этого здесь, на Украине, в стенах Киево-Печерской лавры возникла концепция общерусского единства.
Киевская Лавра. Место, вдохновившее царя на подвиги
Мало кто помнит, что правивший во времена Хмельницкого в Москве царь Алексей Михайлович до Переясловской Рады был не самодержцем, а конституционным монархом. Он правил совместно с Боярской думой (пожизненным сенатом) и Земским собором — тогдашним российским парламентом. Таковы были условия, по которым избрали на царство в 1613 г. после Смутного времени его отца Михаила Федоровича — первого Романова на престоле.
Правда, Алексей Михайлович имел титул "государя всея Руси". Но это являлось только политической претензией. В руках у него находилась не вся, а только северо-восточная Русь — Московия. Остальные земли Руси были захвачены Литвой и Польшей. Только после решения Земского собора о принятии в подданство Украины и Переяславской Рады, на которой Богдан Хмельницкий и Войско Запорожское присягнули царю, отец Петра I принял титул "Царя, Государя, Великого Князя и всея Великия, Малыя и Белыя России Самодержца". Это случилось 1 июля 1654 года.
"Киевский синопсис". А в 1674 году через двадцать лет после этого события в типографии Киево-Печерской лавры вышло первое издание "Киевского синопсиса" — краткого учебника, написанного с позиций общерусского единства. Знаменательно, что никакого приказа Москвы в создании этого текста не было — инициатива исходила из Киева, от группы интеллектуалов, сформировавшейся вокруг ректора Киево-Могилянской академии Иннокентия Гизеля. Исследователи считают его и редактором этого текста, главной мыслью которого было: "Русский или паче российскии народы тыижде суть Славяне. Единаго бо естества, отца своего Афета, и тогожде языка". Живут же они, по словам "Синопсиса", "иныи над морем Черным, иныи над Танаис или Доном и Волгою реками, иныи над Дунайскими, Днестровыми, Днепровыми, Десновыми берегами, широко и различно селеньми своими россеяшася".
"Синопсис" (в переводе с греческого это слово означает "изложение", "обозрение") писал о "российских народах". Значит, его автор видел этнографические различия между ними, но от его взгляда не ускользало и то общее, что объединяло эти ветви славянства — идея Руси — мощного государства, призванного сохранить свет православной веры, что стало ясно еще со времен старца Филофея, обращавшегося в XVI веке к московскому царю со словами: "Раскрой глаза, посмотри окрест — и ты увидишь очевидное: нет больше в мире православных стран, некогда прославленных, православной осталась одна Русь, именно она есть православное царство, сам же ты никакой не великий князь, а православный царь".
Эти проникновенные слова все еще были правдой и при Алексее Михайловиче, и во времена Петра I. Единственной православной страной после захвата Западной Руси Польшей, а турками Константинополя, Сербии и Болгарии оставалась Восточная Русь — Россия, как звучало имя этой страны по-книжному, на греческий манер в грамотах константинопольских патриархов. "Синопсис" был не только учебником обычных русских школьников, но и учебником маленького Петра. Слово, рожденное киевскими монахами, вдохновило будущего императора на его свершения. Но об этом в нынешних украинских учебниках нет ни слова.
ЦАРЮ СНОВА ПРИШЛОСЬ ПРИЗВАТЬ "ВАРЯГОВ"
В отличие от Мазепы, всю жизнь приспосабливавшегося, Петр Великий умел менять действительность. Он даже вырос в подмосковном селе с красноречивым названием Преображенское. Государство, полученное царем в наследство, было большим, рыхлым и отрезанным от выходов к мировому океану. В нем словно бы осуществился идеал нынешней украинской независимости — оно ни от кого не зависело, и от него тоже ничего не зависело. Можно было охотиться в подмосковных лесах, париться в баньке с девками, хлестать водку хоть лаптем, хоть серебряной чаркой, и ничего не делать. Вражьи рати, как это не раз бывало, все равно затеряются в твоих унылых северных пространствах, а самому кого-то завоевывать — хлопотно и накладно.
Петр-плотник. Сам пахал и других заставлял
Но вместо того, чтобы вести жизнь обывателя на троне, Петр посвятил ее беспрерывной деятельности. Страшно подумать, чем бы была Россия, не возьмись царь вытаскивать ее за волосы из болота — каким-нибудь пьяным "ельцинским царством", которое мы недавно имели счастье наблюдать после горбачевской перестройки — разбойнички, нищие и бояре-олигархи. Тем не менее молодой царь выбрал подвиг и заставил подданных соответствовать этому выбору.
Походы Петра — и удачные, и неудачные — наметили путь развития империи наших предков на два века вперед. В его времена Европа давала избыток военных и технических специалистов. Это были люди из той же породы, которые ехали осваивать Америку. Царь не боялся тащить их в Россию, назначать на самые ответственные места и "заводить" ими, как ключом, инертный славянский механизм. Иноземцы вызывали зависть, а это очень сильное качество славянской натуры. Лежать на печи было невозможно. Местные кадры стремились обскакать "немцев" (под этим словом подразумевали не только уроженцев Германии, но и голландцев, шотландцев и всех прочих эмигрантов с Запада). Это был процесс, очень напоминавший тот, который дал в IX веке начало Руси — новые "варяги" снова придали славянству вестернизированную четкую структуру Империи. Характерно, что будущие Соединенные Штаты тоже начинают путь к восхождению примерно в это же время и тоже за счет избытка активных людей из Европы.
ПОКОРИЛ СЕВЕР, НО ВИДЕЛ БУДУЩЕЕ СТРАНЫ НА ЮГЕ
Полтавская битва. Мозаика академика Михаила Ломоносова
Полтава была великим триумфом восточно-славянской цивилизации. Но вслед за ним последовала неудача Прутского похода. Бежавший Карл сумел напугать турецкого султана опасностью резко усилившейся после Полтавы России. Стамбул, не мешкая, объявил Петру I войну. И тут царь повторил ту же ошибку, которую за два года до этого совершил его шведский противник. Вместо того чтобы втянуть турецкую армию на территорию Украины и измотать ее, а потом нанести контрудар, царь сам бросился в наступление на юг и попал в окружение в Молдавии неподалеку от города Яссы на берегу речки Прут.
Однако дух русской армии в 1711 г., в отличие от шведской в 1709-м, не был сломлен. У нее хватало воды, энтузиазма и боеприпасов. Сопротивление петровских гренадеров было таким яростным и организованным, а потери янычар такими ужасающими, что командующий турецкой армии легко пошел на переговоры, опасаясь бунта собственных солдат. Петр ушел на север с минимальными потерями, отказавшись, по результатам мирного договора, только от Азова в устье Дона, но упустив возможность освободить от турок Балканы и вырваться к Констатинополю и теплому Средиземному морю в тот момент, когда в Европе, охваченной многолетней Войной за испанское наследство, никто не мог ему помешать. Больше такая уникальная ситуация в истории не повторится.
ПАНСЛАВИСТЫ МЕЧТАЛИ О ЦАРЬГРАДЕ КАК СТОЛИЦЕ ВСЕХ СЛАВЯН
Константинополь-Стамбул-Царьград. К нему стремилась империя Петра, но так его и не достигла
Неожиданное продолжение идея Петра о расширении славянской цивилизации на юг получила в XIX веке в знаменитой работе Николая Данилевского "Россия и Европа". Кстати, написана она была на Южном берегу Крыма, то есть на территории нынешней Украины. Там автор купил небольшое имение Мшатка, состоявшее из сада и развалин дома, сожженного французами в Крымскую войну. В этой атмосфере, словно законсервировавшей противостояние Востока и Запада, Данилевский начал писать свой эпохальный труд о всеславянской федерации и необходимости освобождения Константинополя.
Это очень смелое историко-публицистическое произведение, которое напоминало о печальной судьбе Византийской империи, отвернувшейся накануне гибели от православия и завоеванной османами. "Теперешнее название Стамбул, данное ему турками, — писал Данилевский, — не имя, а позорное клеймо… Но Босфорская столица, — не только город прошедшего, но и будущего. И славяне, как бы предчувствуя его и свое величие, пророчески назвали его Цареградом. Это имя, и по своему смыслу, и по тому, что оно славянское, есть будущее название этого города".
Книга Данилевского вышла отдельным изданием в Петербурге в 1869 году. Ей как раз исполняется 140 лет. Но она не была прямолинейной апологетикой самодержавия или призывом к простому расширению империи. Славянофил Данилевский требовал завоевания Царьграда не для России, а для всех славян: "Константинополь не должен быть столицею России, не должен сосредотачивать в себе ее народной и государственной жизни — и, следовательно, не должен и входить в непосредственный состав Русского государства… Царьград должен быть столицею не России, а всего Всеславянского союза".
Война 1877—78 гг. России с Турцией за освобождение Болгарии получила свое идеологическое обоснование во многом благодаря идеологическим выкладкам Данилевского. Но когда буквально перед стенами Константинополя русская армия остановилась по приказу Александра II, напуганного возможным конфликтом с Европой, в обществе это было воспринято как измена царя миссии цивилизации, которую он возглавлял. Странная мистика истории состоит в том, что буквально через три года император был убит после восьмого покушения террористов, хотя до этого его словно хранила судьба. А Россия, отказавшись от самостоятельной международной политики, подчинила свои интересы Франции и дала себя втянуть в Первую мировую войну, результатом которой стало падение империи и династии. Высшие духовные силы словно отвернулись от материального орудия, оказавшегося не на высоте возложенной задачи.
Но я верю, что спасением для Украины, погрязшей в междоусобицах и политической немощи, стало бы место в будущем Всеславянском союзе, идея которого родилась на ее территории. Киеву — "второму Иерусалиму", как говорили в средние века, просто предопределено стоять рядом с Москвой — "третьим Римом" и Царьградом – "Римом вторым".
Главные темы