Сергей Мокрицкий: "Не хочу стабильности, а то пошел бы на завод"

Имя: Сер­гей Мокрицкий
Ро­дил­ся: 18.02.1961 в с. Полияновка (Житомирская область)
Карьера: оператор, режиссер

В 1991-м окончил операторский факультет ВГИКа (мастерская А. Гальперина). После этого работал на "Мосфильме" и Одесской киностудии. Среди его операторских работ того времени — "Запах осени", "Все то, о чем мы так долго мечтали" и "Попы". В 2000-м стал одним из организаторов киностудии "ЧБК-фильм". Картина, над которой сейчас работает Мокрицкий, — его пятый режиссерский проект. До этого были сериалы "Спецгруппа" и "Черчилль", а также драмы "Четыре возраста любви" и "День учителя".

С российским режиссером Сергеем Мокрицким мы поговорили на съемках нового украино-российского проекта — картины о легендарной снайперше времен Великой Отечественной войны, Герое Советского Союза, уроженке Белой Церкви Людмиле Павличенко. Часть сцен успели отснять в Крыму, а сейчас съемки проходят на киевской киностудии Film.ua. 

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

— Рабочее название вашего фильма — "Битва за Севастополь" — уж чересчур актуальное. Не боитесь, что у картины будет трудная судьба? Может, и на полку придется положить?

— Так получилось случайно — поверьте, это не наша пиар-акция. Я не переживаю за дальнейшую судьбу картины. Ничего не дается легко, и нет такого фильма, работа над которым проходила бы идеально. Всегда кто-то заболевает, всегда чего-то не хватает в кадре, кто-то опаздывает на работу... Это реальность, в которой мы существуем. Сейчас у меня нет времени разбираться в политике — я пропадаю в съемочных павильонах, у меня очень много дел.

— И новости не смотрите?

— Честное слово! У меня есть телевизор, но мне сейчас трудно его смотреть, потому что он стоит за картиной, которую я купил недавно. Это работа молодой художницы-экспрессионистки — утренний туман, восход, лодочка, умиротворение. Мне эта картина очень нравится, и я ею пока еще не налюбовался.

— До этого вы снимали сериалы, детективы. Почему решили обратиться к жанру военной драмы?

— Это мое естественное развитие — никто ведь не заставлял меня снимать именно это кино. Но я не делаю фильм о войне — это кино о человеке. О сильном человеке, а еще — о любви. И в глобальном смысле, где подразумевается любовь к Родине, чувство долга, и в смысле любви мужчины к женщине. Но самое важное — это треугольник "женщина-снайпер-война". Судьба не дает нашей героине стать женщиной — она с утра до ночи делает абсолютно мужскую работу.

— Главная роль изначально предназначалась Юлии Пересильд?

— Был кастинг, и у Юли, за которой я давно следил, оказалась нужная сила — наверное, именно та сила, которая была присуща Людмиле Михай­ловне Павличенко. Она покорила меня своим "внутренним скелетом".

— Ваша картина доказывает, что женщина сильнее мужчины?

— Не знаю, как фильм, но те женщины, которые по жизни окружали лично меня, — они были очень сильными!

— Роль Элеоноры Рузвельт в вашем проекте досталась британской актрисе Джоанне Блэкэм, известной по сериалу "Чисто английские убийства". Почему именно она?

— Мы искали человека иного сорта. Я имею в виду прежде всего аристократизм, манеру подавать себя — то, чего у нас пока нет. Старое погибло, новое еще не родилось. В этом смысле мне очень нравятся британцы — я их сразу узнаю за границей. С Джоанной мы не ошиблись — она прекрасна. И работает, как молодежь — по двенадцать часов в сутки, хотя они там к этому не привыкли. Джоанне, кстати, очень понравился Киев — особенно ее впечатлили пасочки и крашенки.

— Вы работали с такими мастерами, как Лия Ахеджакова, а сейчас вот с молодым поколением в лице Юлии. Чувствуете разницу?

— Работать с Лией Ахеджаковой или, например, с Игорем Ясуловичем — это, конечно, счастье и радость. Но я получаю огромное удовольствие и от работы с молодыми. Значит, есть некий критерий, который позволяет получать мне это удовольствие. Какой же это критерий? Я об этом никогда не думал. Наверное, нельзя кушать один и тот же торт, каким бы вкусным он ни был. Хочется перемен. Если они есть — есть и радость жизни. Для меня какие-то вещи в кинопроцессе абсолютно понятны, я их освоил. А вот актер сам по себе до сих пор остается загадкой — он же делает материал буквально из себя, это его тело, его плоть. Осветитель прячется за железо, оператор — за оптику, звукооператор — за микрофон, я — за монитор. А бедный актер ни за что не прячется.

— Если уж нынешний кинопроцесс для вас теперь абсолютно понятен, определите его в нескольких предложениях, пожалуйста.

— Лично для меня кинопроцесс — это мучительный поиск консенсуса между продюсером и режиссером. Возникла же новая профессия — продюсер. И если раньше режиссер был некой значимой фигурой, то сейчас концепцию придумывает именно продюсер. Важно, чтобы вкусы совпадали. Но все равно это процесс, мы постоянно ищем компромиссы. Когда работаешь над художественным фильмом, есть возможность пробовать, ошибаться. Ты можешь создавать глубину образа, думать об этом. А сериал — прежде всего коммерческий продукт. Он должен быть типовым и легко усвояемым зрителем. Иногда какой-нибудь сериал снимаешь с небольшим энтузиазмом — это правда. Но есть и прекрасные сериалы — например, "Ликвидация". С другой стороны, сериалы на 150 серий тоже нужны — у них есть свой зритель. Нам они дают работу — мы не забываем ремесло, накачиваем мышцы, чтобы потом снимать кино.

— После окончания рабочего дня что чувствуете?

— Смотря что пьем и в каких количествах! (Смеется.) Вообще, все зависит от того, что происходило днем. Если все успели и получили удовольствие — ощущаешь эйфорию, ждешь следующего дня. Если что-то не получилось — ты в ужасе, потому что завтра тоже может не получиться. И не спишь, ищешь ошибку. Творчество — оно ведь тем и прекрасно, что каждый день — разный. Иначе я бы работал на заводе с девяти до шести! Многим людям нравится такая стабильность, но нашему брату-режиссеру обязательно нужна какая-нибудь командировка, новое приключение.