Принимала в пионеры Блохина и варила кофе Яшину: живая легенда украинского спорта Вера Крепкина

— Заходите, — открывает нам дверь в двухкомнатную квартиру в "сталинке" на Дружбы Народов первая украинка—олимпийская чемпионка в легкой атлетике. Проводит в комнату, на кровати — муж Михаил Степаныч, после инсульта шесть лет прикованный к постели. Ночью он плохо спит. Шесть лет не спит ночью и Вера Самойловна. "Я сама почти два года не ходила, — рассказывает Крепкина.

— Надо было найти $6 тысяч на операцию по протезированию тазобедренных суставов или ждать в общей очереди три года. Денег у нас не было, спортивные чиновники, к которым обратились, не помогли. От безысходности в 2001-м поехали в Москву к спортивному хирургу Зое Мироновой. "Неужели эту операцию не могут сделать в Украине?" — удивилась она. И связалась со своим знакомым врачом в Киеве. В итоге меня прооперировали в 12-й горбольнице. Спасибо им, я встала на ноги. Но муж, намучившись со мной, через полгода слег сам".

Однако на судьбу Вера Самойловна не в обиде. "Мы не нажили денег, но нашему браку — почти 55 лет, это главное богатство", — говорит чемпионка. Она по-прежнему очень подвижна. Не так, может, как в 57-м, когда установила мировой рекорд на стометровке — 11,3 сек. Но своим 74-м она не очень-то соответствует.

"Чего же все стоим, присаживайтесь", — зазывает Крепкина и предлагает угоститься персиками. Присели на кровати, рядом с той, где лежит муж. Эту кровать и другую комнатную мебель Крепкины купили в 60-м на премиальные за победу в Риме. "Нам тогда 14 или 15 тысяч рублей выплатили, — вспоминает. — Позже подруга Лариса Латынина предлагала: "Я походотайствую, чтобы вам побольше квартиру дали, после олимпийской-то победы. Но мы отказались. "Лариса, люди в подвалах живут", — сказала я ей".

"Я ж выросла из полунищих, — говорит Крепкина. — В Шарье Костромской области, где прошло детство, ютились в комнатушке мать, мои четверо братьев и я. Отец погиб на фронте. Мать в спорт ни в какую не отпускала, хотела, чтобы я при ней была. Я и помогала ей, мыла полы под кроватями в госпитале, где мама работала уборщицей. Кстати, перед ранеными мы выступали с самодеятельностью. Я, толстушка, могла сесть на шпагат или сделать мостик. Как-то потерявший две руки военный подозвал к себе и сказал: "Когда война окончится, занимайся спортом, спортсмен из тебя будет прекрасный".

ДВАЖДЫ СПИСАННАЯ. Но в спортивное будущее Веры мало кто верил. Сначала — из-за пышной фигуры, за которую Крепкину называли колобком. Тем не менее она в 18 лет попала в сборную СССР, а в 20 выступила на первой Олимпиаде в истории Союза в Хельсинки, где стала четвертой в эстафете. Затем ее списали за то, что она первой из действующих советских легкоатлеток решила родить. Но после рождения сына Андрея в 55-м, уже через два года Крепкина выдала мировой рекорд в спринте и ее просили написать диссертацию о влиянии материнства на спортивную форму. Она отказалась. Наконец, в 59-м Веру подкосила болезнь Боткина. "Это было в Вене. Выхожу на старт, а меня всю мутит, говорю об этом нашему врачу, а он: "Надо бежать". На финише я упала и меня со стадиона забрали в больницу. Там недоумевали, как меня могли в таком состоянии выпустить. Случился бы разрыв желчи — и конец".

Крепкина вернулась и после этого. Несмотря на протесты тренеров сборной, председатель спорткомитета Николай Романов включил Веру в команду на Рим-60. Так как государство решило сэкономить на количестве спортсменов, Веру заявили сразу на три вида — спринт, эстафету и длину. В ней разыгрывался первый комплект олимпийских медалей. "Я легла на поле, накрывшись полотенцем, молилась и вспоминала Киев. А когда открыла глаза, на трибунах увидела мужа, который тайком даже для меня приехал на Олимпиаду. После этого разбежалась и улетела, как оказалось потом, на рекордные 6,37, — вспоминает Крепкина. — Интересно, что я выступала под номером 159, который полностью совпал с моим ростом — 159 см".

— Итальянские газеты писали... — внезапно по слогам начинает говорить прикованный к постели Михаил Степанович.

— Что, Миш? — нежно обращается к нему Вера Самойловна.

— Что малышка из Киева обскакала весь мир.

— Было дело. А сколько писем из-за границы потом приходило. Вот и сейчас разыскал меня немец. Прислал мое фото и попросил оставить на нем автограф. Написал, что из всех чемпионов Рима только моего и нет.

"МУЖ СТАЛ ДЛЯ СЫНА МАТЕРЬЮ"

Со своим мужем, 1921 года рождения, до Берлина прошедшим войну, тогда еще Вера Калашникова познакомилась в 51-м в Минске.

Ждала старта, а проходивший мимо болельщик Михаил угостил ее водой "Боржоми" и подарил свой армейский платок, чтобы Вера могла вытерать пот. Своего полотенца у нее не было. После двух лет переписки они поженились.

"Подруги убеждали не менять фамилию, все-таки однофамилица изобретателя автомата. Но я их не послушала", — говорит ставшая Крепкиной атлетка. Замужней она не очень нравилась тренеру сборной Леониду Хоменкову, которого Вера называла "хамом".

"Он любил к спортсменкам прикасаться, когда, к примеру, показывал, как правильно брать старт. Я ему это не позволяла. Просил приезжать на сборы без мужа. Но я ему говорила: "А вы сами попросите его об этом".

Когда после рождения сына Вера возобновила тренировки, малыш отказался брать грудь. "Роль мамы взял на себя муж, он ходил в детскую консультацию, брал детское питание и кормил сына".


"СКАЗАЛА БЛОХИНУ: БУДЬ СПРИНТЕРОМ, А ФОРВАРД ИЗ ТЕБЯ ВСЕГДА ПОЛУЧИТСЯ"
Олимпийская чемпионка Рима-60 — о том, как принимала в пионеры Блохина и убеждала сосредоточиться его на легкой атлетике, как потчевала кофе Яшина и ждала его с мужем в гости с матчей, на которых он не ручался за свою жизнь




— Вера Самойловна, снятся сны о римской Олимпиаде?
— Нет, но когда вы спросили об интервью, я начала вспоминать прошлое, и приснился руководивший в те времена американским спортом Феррис. Сам он маленький был и очень обрадовался, когда я, низкорослая, выиграла длину. Он мне потом лет десять, до своей кончины, слал из Америки торты. Первую посылку мы отправили на экспертизу в кондитерскую фабрику. А вдруг там какой то яд, мало ли. Но этот торт там слопали и нам оставили только упаковку.

— Но вас и большие люди в Риме с победой поздравляли, имею в виду Юрия Власова.
— После первого дня соревнований председатель спорткомитета Романов сказал: "Кто рассчитывал на эту девочку? А она принесла нам первое "золото", благодаря ей первым на Олимпиаде прозвучал гимн СССР". Тогда Юра Власов подошел ко мне и взял, как пушинку, на руки. Я же ему говорю: "Смотри, чтобы и у тебя на груди была такая золотая бляха". Так и вышло, в штанге он взял последнее, 43-е "золото" нашей страны.

— Вы сказали, что ваш муж приехал в Рим неожиданно даже для вас.
— Да, он умудрился купить путевку в Италию. На следующий день после моей победы за мной в олимпийской деревне пришли жандармы с овчарками и повели на проходную. Все заметушились. Вдруг какая провокация? А ко мне просто пришел муж. "Мы пропустим к тебе его, если ты оставишь нам автограф", — хитро улыбнулись жандармы. Там же от себя они подарили мне утюг, которым и сейчас пользуюсь, а Степановичу — бритву.

— Как у вас складывались отношения с КГБ?
— Вызывали, спрашивали, кто отец—мать. На этом все и заканчивалось. С командой за рубеж каждый раз ездило по несколько людей этого ведомства. Но не за всеми поспевали следить. Помню случай с первой олимпийской чемпионкой СССР Ниной Пономаревой, перед матчевой встречей в Англии в 58-м. Нина зашла в какой-то магазин, набрала там штук 15 шляп, а когда вышла, у нее не оказалось чека. Наручники, препровождение в участок. Из-за разразившегося скандала матч так и не состоялся.

— Знаю, что у вас на квартире гостило немало звезд спорта.
— Яшин с женой Валей бывал. Когда он увидел Андрея, сына моего, и Шурика, племянника, то предложил: так у меня — две девки, может сроднимся? Андрей даже встречался с дочкой Левы, но ничего у них не вышло.

— Яшин делился своими проблемами?
— Он у нас отключался от всех своих мячей. Кофе или вина могли выпить, поговорить за жизнь. Он очень много курил. И как его жена не упрашивала, так и не нашел в себе силы бросить. Может, из-за этого и ушел из жизни и рано.

— Ходили на его матчи в Киеве?
— Муж как-то пробрался до игры к нему в раздевалку. Яшин накинул на себя одеяло и сказал: сейчас ко мне не подходите.

— Он сказал..., — тут в разговор попытался включиться муж Веры Крепкиной, Михаил Степаныч. С трудом, он все же довел свою мысль до конца.

— Он сказал, давай завтра поговорим, я иду на игру и не знаю, буду жив или нет. Он самоотверженно играл. Да, и Веру всегда с Днем рождения поздравлял.

— А какие-то подарки дарил?
— Мяч подарил со своим автографом, — говорит Крепкина. — Мы же его передарили олимпийскому училищу, но там у него "выросли ноги".
После смерти Яшина я к футболу поостыла. Хотя того же Блохина с малых лет знаю. Его мама Катерина Адаменко была первой спринтершей в Украине до моего приезда в 53-м. В 52-м у нее родился Олег и она ушла из активного спорта. Я была связана с пионерией, Блохина в пионеры принимала. А перед этим встретились с Катериной. Она просила: "Скажи Олегу, чтобы он больше легкой атлетикой, а не футболом занимался". И когда я повязывала ему галстук, так и сказала: "В первую очередь будь спринтером хорошим, а нападающий из тебя всегда получится". Вручила ему тогда шоколадную медаль, как одному из самых достойных учеников. И вот, когда в 1970-м мы были у них в гостях, то та медаль все еще была прикреплена к красному знамени, на которое Олег повесил его после принятия в пионеры.

— Может, пожелать чего Блохину хотелось бы?
— Выглядит он незамученным, но кто знает, как он перегорает на своей работе. Деньги у него есть. Главное, чтобы здоровье и семья крепкими были.