ОПЕРАТОР, КОТОРЫЙ БЫЛ ПЛОТНИКОМ, СЛЕСАРЕМ, МАТРОСОМ И ЛЕТЧИКОМ

В квартире холодно. Хозяин — 70-летний оператор знаменитого фильма "В бой идут одни "старики", автор многих документальных кинолент Виталь Кондратьев — даже спит в куртке. "Чтобы было теплее, перед вашим приходом я поставил на плиту кастрюльку с водой", — говорит он, смущаясь. Сначала Виталь Христофорович проводит короткую экскурсию по своей однокомнатной квартирке, заполненной историческими экспонатами. Над дверью — настоящие оленьи рога, привезенные с Севера, на стенах портреты известных актеров, всюду — старинные папки с документами, пожелтевшие газеты.

На старинной фотографии — младшая сестра Алла. "Она родилась 1 января 1940 года, а в мае 1943 года умерла от дифтерита. В том же месяце расстреляли моего отца, — рассказывает Виталь Христофорович. — Мы тогда были с мамой в селе Тарнава на Черкасщине. А на этой фотографии мне пять лет — отец тогда купил мне морскую форму. И не мог себе представить, что через много лет я стану матросом..."

Мы устраиваемся на кухне. На электроплите, позвякивая крышкой кастрюльки, кипит вода. Виталь Христофорович показывает свои фотографии. Особенно впечатляет альбом, посвященный его морским путешествиям. Как-то будучи на съемках в Одессе, Кондратьев устроился на китобазу, и пошел в рейс. Работал простым матросом на разделке китовых туш, а после 12-часовой смены брал в руки фотокамеру. И начиналось то, ради чего этот человек готов был терпеть любые штормы и ураганы. На его снимках оживает Арктика. Ее не зря называют суровой и неприступной. Вот рыболовецкое судно во время 12-балльного шторма поднимается на вершину огромной волны, по которой мощный ветер несет водяную поземку, а потом "ухает" в бездну... В погоне за удачным кадром Кондратьев мог влезть на мачту, стоять в бурю на краешке кормы, по его просьбе вертолет приземлялся на айсберг. На этих снимках видишь, какое невероятное количество оттенков имеет белый цвет. Буревестники, барахтающиеся в воде, словно обыкновенные утки, китиха с китенком, обгоняющие судно. Китобойное судно — как целый завод, здесь на палубе может запросто "потеряться" туша 56-тонного кашалота. А десятитонные самочки выглядят как обычные рыбешки... Кондратьеву приходилось снимать и в воздухе, привязанным на самом краю открытого грузового отсека самолета, с которого выбрасывались десантные войска...

ОТ СМЕРТИ СПАС НЕМЕЦКИЙ ВРАЧ

"Мой отец — Христофор Кондратьевич Кондратьев — киевлянин, родился в 1905 году, остался в детстве круглым сиротой, был детдомовцем, — вспоминает Виталь Христофорович. — С матерью он встретился в 1933 году, когда был старшим сержантом НКВД. Мама, Татьяна Ивановна Гаевская, родом из Черниговской области, поселок Седнев. В Киеве она вместе со своими родственниками и земляками торговала кожами. Однажды их всех арестовали и привели в отделение. Там ее увидел отец. И так она ему понравилась, что отец приказал подчиненным отпустить девушку. Они начали встречаться (мама жила на квартире, а отец — в общежитии на улице Смирнова-Ласточкина), а в апреле расписались".

Когда началась война, старший сержант Кондратьев пошел на фронт. Ему было 37 лет, а его сыну — семь. Семья возвращалась из родного поселка Татьяны Ивановны в Киев. По дороге, под Козельцом, подводу обогнала немецкая колонна. "Тогда я и получил первое ранение (от него остался шрам на правом виске), — рассказывает Виталь Христофорович. — Немецкий бронетранспортер подцепил меня за пальто и сапожок и протащил почти полкилометра. Я потерял сознание сразу, от первого же удара. А потом на ухабе машина сильно качнулась, и я как-то отцепился. Водитель вышел, посмотрел (я лежал неподвижно), сел в кабину и поехал дальше. Мать подбежала, схватила меня, обмотала голову какой-то тряпкой и погнала лошадь в Козелец. Там были немцы. Она через переводчика попросила врача. Тот прощупал пульс. И когда мне начали накладывать швы, я очнулся и заплакал"...

Целую неделю они ехали до Киева — быстро передвигаться не могли, потому что Виталь стонал и плакал от боли. Доехали до Киева, а в городе все мосты взорваны, добраться на правый берег невозможно. Тогда мать нашла людей, отдала им лошадь и оставила раненого сына, а сама отправилась дальше.

Через некоторое время швы на ране воспалились. Поскольку врача поблизости не было, хозяйка позвала ветеринара. Тот снял ребенку швы... Когда мать вернулась за Виталем и добралась с ним до города, ей удалось через знакомых устроить больного сына в Октябрьскую больницу (там лечились раненые русские солдаты). Около месяца мальчик лежал там. Лекарств никаких не было, раны промывали реванолем. Потом Виталя забрали домой. "В нашем дворе жил доктор Лазунский, — рассказывает Виталь Христофорович. — Мать его уговорила, чтобы он меня лечил. Постепенно я встал на ноги. Это было в конце 1941 года. А в декабре отец добрался домой. Он вышел из окружения и сначала пришел в Седнев. Бабушка там его выхаживала, а когда он очухался, собрала у знакомых какую-то одежду, и отец отправился в Киев. Немцы стояли в 30 километрах — в Чернигове. Лошадь пришлось продать, поскольку толку от обмена одежды на продукты было мало"...

А потом Христофор Кондратьев вместе с малолетним сыном очутились в Германии. Немцы объявили набор работников в типографию в Дрездене. Отца, который водил машину и знал немецкий, взяли. "В Германии меня хотели забрать в детский концлагерь, — вспоминает Виталь Христофорович. — но отец не отдал. Тогда нас посадили в лагерь вместе (мы провели там около трех месяцев). Каким-то чудом через знакомых переводчиков удалось устроить документы, и нас отправили обратно в Киев, где были мама с сестрой Аллочкой. Помню, поезд пришел ночью"...

На Евбазе (так называлась "барахолка" на месте нынешней площади Победы) Христофор Кондратьев встретил руководителя городского подполья Александра Пироговского. По его совету устроился водителем начальника хозчасти гебитскомиссариата штурмбанфюрера Кауфмана. А в феврале 1943 года по подозрению в причастности к делу о пропаже немецких гражданских и военных документов Кондратьев был арестован гестапо и отправлен в концлагерь. 17 мая 1943 года в числе более чем трехсот заключенных вместе с футболистами киевского "Динамо" его расстреляли. (Только через пятьдесят с лишним лет Кондратьев разыскал братскую могилу, где были и останки его отца. — Авт.)

ПОЧЕТНЫЙ ЛЕТЧИК ИСТРЕБИТЕЛЬНОГО ПОЛКА

"После войны мать продала хату в Седневе, которую купил отец до войны, — продолжает рассказ Виталь Христофорович. — А в 1946 году мы уехали в Молдавию. На станции Дрокия Монастырищенского района я пошел в школу". Мать снова стала заниматься торговлей кожами и однажды ее арестовали... После восьмого класса Виталь завербовался плотником на стройку в Грузию. Когда юноше исполнилось 18, чтобы не попасть в армию, он вернулся на родину. Устроился грузчиком на Черниговском хлебзаводе (там можно было подкормиться, да и платили 150 рублей). Отсюда Кондратьева забрали в армию, в войска ПВО — у него было восьмиклассное образование. "Служил на радиолокаторе, получил звание ефрейтора, — говорит Кондратьев. — За три года дважды побывал в отпуске, а после армии поехал в Киев. Крестный помог мне с пропиской, и я пошел работать в "Метрострой" слесарем-инструментальщиком на заводе. Занимался наладкой оборудования на пяти первых станциях города: "Вокзальная", "Университет", "Крещатик", "Арсенальная" и "Днипро" — монтировал защитные "атомные щиты".

А в свободное от работы время Виталь Кондратьев учился в техникуме и занимался фотографией. Получив профессию, работал во дворце пионеров — вел фотокружок, много снимал. После первого успеха на Всесоюзной художественной выставке (работы Кондратьева были отмечены дипломом третьей степени) он решил "сменить жанр" и перешел на студию научно-популярных фильмов. Начал ассистентом оператора, а когда освоил профессиональные "азы", стал работать самостоятельно. За фильм о картингистах "Большие гонки" Кондратьев получил серебряную медаль Всесоюзного фестиваля и Гран-при фестиваля документального кино в Италии.

В 1971 году Кондратьев ушел с китобойной флотилией в Антарктику — снимать дипломный фильм "Вижу кита" и документальную картину "Ждите нас в мае". Работы были отмечены на фестивале "Киномарина" в Одессе. Для съемок художественного фильма "Небо — земля — небо" Кондратьеву пришлось подниматься в стратосферу на истребителе. У него есть настоящая летная книжка, в которой зафиксированы все его вылеты. Подписал документ дважды герой СССР генерал-полковник авиации Лавриненков. Количество летных часов Виталь Христофорович не подсчитывал (только в Антарктике был в воздухе 84 часа). Но, учитывая то, что в качестве оператора Кондратьев снял несколько кинофильмов (и художественных, и документальных), его зачислили почетным летчиком Краматорского истребительного полка, который охранял все военные заводы. "В летной столовой показал незаурядные способности в области аппетита. Пьет умеренно. Пульс и давление в пределах нормы", — оставили на память шутливую запись в документе его однополчане. Увидев эти работы Кондратьева, его пригласил на свою картину о летчиках "В бой идут одни "старики" легендарный кинорежиссер и актер Леонид Быков...

В 1979 году Кондратьев (в то время он работал на студии "Укртелефильм") задумал сделать фильм "Небо — любовь моя". Снимая ленту о парашютистах, которые ухитряются в затяжном прыжке вытворять различные гимнастические трюки, Кондратьев запечатлел уникальную фигуру, выполненную ими в воздухе — пять олимпийских колец. Фильм был сделан по заказу Гостелерадио СССР, в съемках принимали участие лучшие спортсмены страны, в том числе луганчанка, рекордсменка мира Валентина Закорецкая, осуществившая более 11 тысяч прыжков (достижение зафиксировано в Книге рекордов Гиннесса). Премьера киноленты состоялась 1 января 1980 года. По слухам, американские спортсмены пытались повторить этот трюк. Да не вышло. Только через восемь лет в Сеуле олимпийские кольца "собрали" в воздухе корейские спортсмены.

МЕМОРИАЛЬНАЯ ДОСКА — НА БАЛКОНЕ

А вот с личной жизнью у Кондратьева не сложилось. Первый брак длился всего четыре года (дочь умерла от рака два года назад, не дожив два месяца до своего сорокалетия). Во втором браке он состоял 15 лет. В 1979 году супруги развелись — поначалу "фиктивно", а вышло все по-настоящему: жить вместе они уже не стали. Неурядицы, связанные с разделом имущества, окончательно "развели" супругов.

P.S. В окно квартиры Виталя Кондратьева виден стадион, на котором более 60 лет назад состоялись знаменитые матчи смерти с участием игроков киевского "Динамо". На балконе стоит чугунная доска с пятью портретами. Ее изготовили три года назад, чтобы установить на братской могиле, в которой захоронены расстрелянные динамовцы и отец Виталя Кондратьева (памятник хранится на заводе "Гранит"). На плите — портреты Николая Трусевича, Алексея Клименко, Ивана Кузьменко, Николая Коротких и Христофора Кондратьева, которых навеки соединила смерть. А решение об установлении доски на братской могиле на Лукьяновском кладбище городские власти до сих пор не приняли...