Откровения "дикого гуся", или все о солдате удачи из Одессы

Сам себя Владимир Р. предпочитает называть "диким гусем". Но в странах, которые пользуются услугами наемников, их часто называют "псами войны". Себя он относит к романтикам войны. Хотя и не отрицает, что за романтику порой неплохо платят в зарубежье. Поработав в качестве наемника во многих странах, признается, что наиболее запомнились ему Приднестровье, Грузия и Ирак.

"КАЛАШ" И "МАКАРОВ"."Я уволился из армии в 1992 году в звании капитана. У меня уже была семья, ее нужно было кормить. Несмотря на то, что я был воспитан в советских традициях, почему-то увлекся идеями ультраправых. Тогда мне казалось, что только национализм может сделать Украину сильной державой. Приехав в Одессу, где жили мои родители, я некоторое время слонялся без денег и работы. Но уже через пару месяцев я нашел местную организацию УНА – УНСО. Там мне пообещали найти работу "по специальности" и подкинуть денег "на жизнь". Как раз в это время началась заварушка в Приднестровье, туда меня и направили. Размышлял я недолго — решил поискать "работу" в Тирасполе.

Пограничники в Приднестровье сквозь пальцы смотрели на снующие толпы челноков, в "кравчучках" которых можно было найти все – от коньяка до пистолетов и гранат. В Бендерах я вступил в дружину добровольцев – УНСОвцев. Там я впервые подбил прямой наводкой из зенитной пушки "живой" румынский танк, дефилировавший перед окопами. Румынские военные тогда воевали на стороне Молдовы под видом местных добровольцев.

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

Со стороны Приднестровья также воевали добровольцы. Многие называли себя "казаками", хотя на деле знали о казаках только по книге "Тарас Бульба". Основным источником заработков у таких "казаков" была продажа ворованного оружия, преимущественно автоматов, гранат и патронов. Их на складах, оставленных советской армией, было много и охранялись они плохо. Армейский "калаш" тогда стоил 500 долларов, а Макаров от 200.

Среди защитников Тирасполя и Бендер местных было мало, большинство их имело судимости. Героизмом они не отличались — "братки" и "блатные" воевали для того, чтобы помародерничать. Большинство защитников Приднестровья составляли украинские боевики УНА-УНСО и русские добровольцы из самозваных "казаков". Это были настоящие романтики, которые воевали за мифическую идею "братства славян". Но нередко между украинскими боевиками и русскими казаками вспыхивали ссоры на "идейной" почве — подогретые спиртным они отстаивали свои взгляды. Часто доходило до перестрелок. Но когда румыны атаковали наши позиции, враги-союзники о идейной розни забывали и сражались бок-о-бок, помогая друг другу.

Повоевав в Приднестровье, я вернулся в Одессу. Единственным моим заработком стало оружие — два "калаша" и пистолет Макарова. Оружие продал оптом одесским "браткам" за полторы тысячи долларов. После приезда из Тирасполя мне перезвонили из одесской ячейки УНА-УНСО и предложили съездить в Киев на собеседование. В Киеве меня встретили и отвезли в полуподвальное помещение около Крещатика. Вербовщик мне предложил ехать в Грузию, мол, там русские "душат свободу". О зарплате он старался не говорить, упоминая вскользь, мол, я останусь доволен. По утверждению вербовщика, в Грузии я должен был командовать артиллерийским дивизионом из нескольких новеньких орудий.

ВИНО С ВРАГОМ. В Тбилиси меня встретил колоритный молодой человек, одетый в костюмчик от "Дольче Габбана" и с "калашом" на плече. В это время в Грузии происходили боевые столкновения "Мхедриони" (всадники) со сторонниками Звиада Гамсахурдиа. Он переправил меня с тремя товарищами в Зугдиди, где мы влились в отряд движения "Мхедриони" — "Арго". В Зугдиди "Арго" базировался на территории бывшей детской спецколонии. Вся их техника — несколько старых "бэтээров" и один танк — стояла там же. Война была странной – наступали только вдоль дорог. Грузины без колебаний поднимались в атаку, но так же легко бежали с боевых позиций, бросая технику и оружие. Постреляв некоторое время, звиадисты и бойцы из "Мхедриони" встречались где-нибудь на нейтральной полосе и пили вино и чачу. На таких междусобойчиках они хвастались своими боевыми успехами и ожесточенно спорили, какая сторона круче. Так и не выяснив истину, они расходились в разные стороны и начинали, бестолково стреляя в сторону противника, выяснять "крутость". Убитых на этой войне было мало, грузины как с той так и с этой стороны стреляли неприцельно и беспорядочно. Вскоре я стал командиром полевой батареи, которая состояла из одной пушки. Две других были поломаны, да и к исправной снарядов тоже зачастую не было. Вообще с оружием была напряженка. Например, еще в Зугдиди меня поразило "чудо" грузинской военной мысли — пушечный вертолетный комплекс, прикрученный болтами к бортовому МАЗу, из него "всадники" делали неприцельный залп в сторону звиадистов, после чего первоочередной задачей было быстро смотаться с огневой позиции. Так и воевали.

Уезжая из Грузии, я собственными глазами видел, как "всадники" вышибали из Тбилиси сторонников президента Звиада Гамсахурдиа. Уличные бои с звиадистами в центре грузинской столицы напоминали театр абсурда – баррикады громоздились прямо на улицах, но хинкальные (пельменные) и шашлычные продолжали оживленно работать. Из окон и балконов за гражданской войной наблюдали любопытные зеваки, которые живо обсуждали каждый удачный выстрел или маневр боевиков. При этом шальные пули иногда попадали в зрителей, под вопли и причитания их уносили, но освободившиеся места тут же занимали новые любопытные. Убитых больше всего было среди зевак.

ПРОФЕССИЯ — НАЕМНИК. После Грузии я повоевал в Югославии. Война там была намного ожесточенней, чем в Грузии, но судьба меня хранила — все-таки я был артиллеристом и был вдалеке от передовой. Но позже с профессией артиллериста пришлось расстаться — спрос на квалифицированных наемников-пехотинцев в мире намного больше, чем на пушкарей. В 1997 году по рекомендации своего бывшего сослуживца я впервые подписал контракт с международной фирмой, которая специализируется на поставках "пушечного мяса" в страны третьего мира. Контракт я подписал в Чехии, там офис вербовщиков. Для конспирации я себе сделал паспорт моряка, и теперь регулярно ухожу "в рейсы" от моей "крюинговой" фирмы. Командировки чаще всего бывают в Ирак и разные страны Африки. Там я работаю инструктором по стрелковой подготовке.

Последний "рейс" был в Ирак в 2006 году. Там я проработал всего пять месяцев. В специальном лагере под Багдадом я учил местную полицию стрельбе и тактике городского боя. Ирак мне не понравился — много заразы, в том числе кожных инфекций. Местным патроны дают под строгий отчет — они все время норовят продать их "налево". Воруют все, что плохо лежит. Причем делают это совершенно открыто. Утром иракцы маршируют на плацу, а уже в обед стоят на рынке, открыто продавая казенное имущество. Для иракцев все иностранцы — враги и гяуры (неверные). Но и между собой они враждуют. Даже в армии и полиции суннитов и шиитов стараются развести в разные подразделения. Моя служба в Ираке закончилась тем, что я подцепил местное инфекционное заболевание. Мне выплатили страховку, но лечиться я предпочитаю в Украине. Здесь дешевле. Вылечусь — поеду обратно. Доллары растут в цене, а ничего другого я делать не умею.

ЗАРПЛАТА — БАНКА ЗОЛОТА И "АДИДАС"

Когда я начинал работать "солдатом удачи", оплачивали мои услуги скудно. Например, в Грузии мне предложили в награду за пять месяцев неприцельной стрельбы из пушки "натурпродукт" в виде стеклянной банки, доверху набитой золотыми женскими украшениями и подержанного телевизора. От золота и техники я отказался, так как резонно предполагал, что могут возникнуть проблемы с их провозом через границу. Единственным моим вознаграждением за боевые действия в Грузии стал костюм "Адидас", подаренный главой "Мхедриони" Иоселиани, и 200 долларов на дорогу. В Югославии моя зарплата была около 150 долларов в месяц, мы тогда числились военнослужащими местного минобороны. Мародерством русские добровольцы брезговали, но вот автомобиль "Фольксваген" я тогда из Сербии пригнал. Его я нашел в одном из брошенных хорватских сел — жители бежали от войны, бросая все имущество.

Сейчас, если я подписываю выгодный контракт, то как инструктор получаю до 5 тысяч долларов в месяц. К сожалению, сейчас русским наемникам платят гораздо меньше, чем бывшим военнослужащим американской или британской армий. По уровню оплаты наших услуг мы — на третьем месте после колумбийцев и юаровцев. Моей вербовочной фирмой владеют англичанин и голландец. Владельцы — сами бывшие коммандос, поэтому хорошо разбираются в нашей работе. Русских среди наемников очень мало. У наших "языковые" проблемы, низкая дисциплина и, при реально низкой квалификации, слишком непомерные амбиции. Поэтому самыми лучшими наемниками считаются "западники", прошедшие службу в спецназе или Иностранном легионе.