Первый украинский скелетонист: "В Киеве мы тренируемся в пожарной части"

— Владислав, две недели назад вы участвовали еще и в юниорском чемпионате мира в Сигулде (Латвия). Что для вас 10-­е место там?

— Достаточно неплохой ре­­зультат. У нас юниоры не до 18 лет, а до 23-­х, и среди участников были те, кто выступает на взрослых чемпионатах мира и на Кубке мира входит в десятку. Поэтому я доволен. В прошлом году на ЮЧМ в Винтерберге я занял 17­е место. Кстати, мы подавали заявку на получение звания мастера спорта в министерство, но там сказали, что 10­-го места мало — надо быть в тройке. Поэтому у меня до сих пор нет никакого спортивного разряда – даже КМС или третьего юношеского.

— А на взрослом ЧМ способны конкурировать?

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

— Ну, способен (смеется). Планируем занять место в топ­-15. Это было бы успехом. Чувствую, что могу. Трасса в Кенигсзе сложная, и мне это нравится: очень приятная, хорошее качество льда. Я там уже выступал на Интерконтинентальном кубке (второй по значимости после Кубка мира) — был 10-­м.

— Как проходит отбор на чемпионат мира?

— По рейтингу. Но если от страны один спортсмен, он имеет право участвовать в любом случае. Есть, конечно, обязательный минимум: нужно пройти пять соревнований и три разные трассы. Еще у нас есть Владислав Поливач. Это сын президента федерации (Олега Поливача. — Авт. ). У него тоже за плечами юниорский чемпионат мира. Он там был 21­-м. Это хороший результат для его возраста: ему всего 15 лет. Он проходит по возрасту на ЧМ, но нет баллов.

— В этапах Кубка мира вы еще не принимали участие?

— Пока не имею права, недостаточно очков. Ведь это только мой второй сезон, и просто не было времени, чтобы так подняться. Но я уже отобрался на следующий год. Чтобы туда попасть, нужно входить в мировую топ-­60.

— Вы можете стать первым украинским скелетонистом на ОИ.

— Да, ведь этот спорт у нас в стране зародился только 17 сентября 2015 года. Соперники поначалу удивлялись, что есть спортсмен из Украины, а потом привыкли.

— А как он зародился?

— Когда-­то мой папа, Михаил Гераскевич, был тренером украинских "богатырей", и они решили попробовать себя в бобслее, когда мы были на соревнованиях в Литве и ради интереса поехали в Латвию на трассу в Сигулде. Там есть стартовая эстакада. А мне предложили эксперимент со скелетоном: "Вдруг выйдет". Пробежался — понравилось. Спустя два месяца мы с отцом туда вернулись, и я немного поездил – еще больше понравилось. Ну и начал заниматься. Сначала делали по шесть спусков в день. Начинающие скелетонисты едут не с самого верха, а с нижней точки трассы. Если есть 16 виражей, то, с юниорского старта (8-9-й вираж). А потом поднимаешься, пока до верха не дойдешь. За неделю я поднялся только на женский старт. Это четвертый вираж. Я там еще весь следующий сбор катался. И только спусков через сто поднялся наверх. Но все равно каждый сезон я начинаю с женского, чтобы привыкнуть ко льду.

— Почему именно в Сигулде?

— Там нас принял к себе Дайнис Дукурс. Его сын Мартинс сейчас лучший в мире скелетонист. Второй сын тоже очень сильный (Томасс — №6 в мировом рейтинге. — Авт. ). Они предложили помощь. Когда-­то президент федерации и мой папа занимались бобслеем, и у них остались дружеские связи, в том числе с Латвией. Я тренировался вместе с юношеской латвийской сборной. Там старшее поколение еще знает русский язык, а младшее — нет. Разве что те, кто занимается хоккеем или футболом, — тренеры еще по­-русски общаются. В основном на английском говорим.

В Украине мы тренируемся в пожарной части №25. Там у нас есть база, где мы занимаемся спринтерской и силовой подготовкой. У нас очень важен хороший старт — за скелетоном нужно пробежать около 30—40 метров. А ездовую часть уже тренируем в Латвии — это ближайшая к нам трасса. У нас таких пока нет. 

— А пока вы в Украине и не тренируетесь на трассе какое­-то время, это сбивает?

— Такие перерывы не идут на пользу, пропадает ощущение льда. И потом нужно неделю­полторы на восстановление. Максимально допустимый перерыв — две недели. Так делают ведущие страны. Но у нас нет возможности делать такие маленькие паузы.

— Кто вас тренирует?

— Отец. Он занимался бобслеем в 90­-х годах и катался в основном в Германии. Скелетонистов не готовил, так что мы вместе учимся и довольно быстро схватываем. И латвийская сборная помогает.

— Сколько сейчас в Украине скелетонистов?

— Сейчас трое: я, Владислав Поливач, Юлия Должкова тоже выступала, но взяла паузу для участия в других соревнованиях — она еще и легкоатлетка.

— А кто еще в команде?

— Только мы и тренер. Сборная России, например, ездит с врачом, массажистом, и у них три тренера в команде.

— Скелетон — дорогое увлечение. Где берете финансирование?

— Часть берет на себя Министерство спорта. Естественно, этого не хватает. В этом сезоне приблизительно половину расходов оплатили из семейных сбережений. Помог президент федерации. Конечно, хотелось бы финансирование получше. Вид-­то дорогой: один спуск стоит 25 евро, эстакада — 150 евро в час. Поэтому экономия везде и всегда.

— Как часто нужно менять оборудование?

— В идеале скелетон нужно менять каждый год. Все время что-­то совершенствуется для увеличения скорости. Нашему скелетону идет четвертый год. На новый просто денег нет. Обычно скелетон конструируют полгода, и стоит 6000 евро, не меньше. Цена одного комплекта коньков – от 700 евро. Их надо не менее пяти. Строят его индивидуально под каждого спортсмена. Мягкость металла, обтекателя, жесткость коньков, баланс — все разное. Поэтому взять и одолжить у кого-­то — так дела не будет. К новому скелетону можно привыкнуть за неделю, а можно и за год не привыкнуть, если он тебе не подходит. Дорогая обувь, комбинезоны, шлемы — их делают исключительно для скелетона.

— Не хотели попробовать себя и в бобслее, как папа?

— Хотел. Сам никогда не пробовал. Но это еще более дорогой вид спорта. Хороший боб стоит не меньше 100 000 евро, спуск — 50 евро.

— Вы начали заниматься скелетоном не так давно...

— Первый спуск я сделал 2,5 года назад (в 15 лет. — Авт. ).

— В скелетоне все так поздно начинают?

— Я слышал, что в Австрии некоторые дети, у которых родители этим занимаются, могут начинать и с девяти лет. Раньше — нет, потому что есть треки, где при хорошей погоде и при хорошо приготовленном льду на виражах возникают перегрузки до 5g. А вообще 15 лет — оптимальный возраст.

— Какими занимаются видами перед приходом в скелетон?

— В основном легкой атлетикой: нам нужна беговая подготовка хорошего уровня. Некоторые спортсмены из США приходят из американского футбола. Есть девочки, которые начинали с балета. Хорошая гибкость ведь тоже необходима.

— А вы чем занимались?

— В детстве — боксом шесть лет. После этого — хип-­хопом, для души. Потом два года в ММА (смешанные боевые искусства) и около года в "Богатырских играх". Тренировал отец. После бокса я хорошо чувствовую свое тело, ритм, от хип-­хопа взял баланс, от ММА — отсутствие страха и гимнастическую базу, от соревнований стронгменов — хорошую физическую подготовку. Я был готов к большим нагрузкам. Только немного не хватало спринтерской подготовки.

— Чем­-то занимаетесь параллельно или скелетон вас полностью поглотил?

— Времени не хватает. Учебой занимаюсь (смеется). Поступил на факультет физики в Национальный университет имени Тараса Шевченко. Учеба тяжелая. Но, спасибо декану, разрешил отсрочить сдачу сессии: сдавал не со всеми, а позже, когда приезжал с соревнований.

— Вы говорили, что физматовская подготовка вам помогает в спорте. Как?

— В выборе траектории, понимании силы, инерции. Цифрами не рассчитываем — скорее на практике. Где быстрее вышло, где медленнее. Сравниваем с другими спортсменами, которые сильнее нас: чем они набирают, как идут. И меняем, чтобы у нас было также или лучше. С этим обычно помогает тренер, но если спортсмен сам не понимает и не чувствует этого, то достичь много и войти в историю не сможет.

— Не было страшно съезжать головой вниз на такой скорости?

— Первые разы как­-то собрался. Было страшно — отпустило. С пятого-­шестого раза уже интерес появился. Это адреналин. Вот почему оптимально заниматься с 15 лет, потому что если начинаешь в 22-23, когда уже взрослый, ты уже понимаешь, что это страшно, начинаешь паниковать. Особенно, когда скорость возрастает до 100 км в час и выше. Я первые спуски делал на очень старом оборудовании: на нем даже лучше учиться, потому что нужно делать больше работы. Ты привыкаешь к сложному, и потом тебе легче на новом.

— Кто ваши кумиры?

— В скелетоне — братья Дукурсы. Это великие спортсмены, великие люди. Всегда готовы помочь, рассказать какие-­то нюансы езды. Мартинс уже выиграл 43 этапа Кубка мира. Притом, что в год проходит по восемь, это невероятный результат. А вообще в спорте — мой папа. В 17 лет он уже был знаменитым в гиревом спорте, чемпионом и рекордсменом СССР. Пытаюсь на него равняться.

— Чем любите заниматься вне спорта?

— Сериалы смотрю, как все (улыбается). Больше нравится экшен, иногда — детективы. Из последнего понравился "Шерлок".

— Где вам понравилось на соревнованиях?

— Из недавних — в Канаде. Там все по­простому, по­доброму. Имею в виду отношение. Нет, как у нас, всяких предрассудков: все наслаждаются жизнью. Хотелось бы такое видеть и в Украине. Еще в Швейцарии: Санкт-­Мориц — красивый город, там очень приветливые люди, все невероятно и живописно. Хотелось бы вернуться. И трасса там уникальная — ее лепят из снега каждый год с нуля уже больше ста лет. Но больше всего нравится в Кенигсзе (Королевское озеро) в Баварии. Это самое живописное место. Очень рад, что чемпионат мира перенесли из Сочи именно туда.

— Как вам живется в Латвии?

— Напоминает Украину. Но когда нет близких людей рядом, кроме папы, не очень комфортно. Тяжело больше месяца там находиться.

— Как готовитесь к старту?

— От настроения зависит. Думаю о своем, слушаю музыку. В основном спокойную — современную, но, бывает, и классику. Люблю саундтреки из фильмов, например из "Великого Гэтсби". Могу книжку почитать перед стартом, где­-то за час, чтобы успокоиться. Детектив какой-­нибудь или того же "Гэтсби". А сейчас читаю Зигмунда Фрейда. Просто чтобы отвлечься.

— Часто встречаете людей, которые знают, что такое скелетон?

— Нечасто. Есть какие­-то заядлые фанаты. Мало кто даже про бобслей знает. У нас это не так популярно, как за рубежом. Есть внимание на Олимпиаде, а на других соревнованиях — нет. Ничего не транслируется. А если будет популярно — будут и спонсоры появляться. Иначе им неинтересно. Когда приходишь с предложением о сотрудничестве, первый вопрос: "А что нам с этого?" Это странно слышать. Особенно после общения с иностранцами. В Польше, например, это вопрос престижа, и разные компании даже приходят на конкурс национальной федерации, предлагая свою кандидатуру.