Третья мировая. Торговая

Современный этап торгово-экономических отношений между двумя крупнейшими экономиками мира – США и Китаем – с общим ВВП в 30 триллионов долларов и двусторонней торговлей в 710 миллиардов международные аналитики уверенно называют не иначе, как торговой мировой войной. Подобное определение многих может шокировать, однако если учесть, какое количество компаний, логистических цепочек, сборочных и просто производств и кредитных ресурсов в десятках стран мира задействовано в обеспечении этой торговли, оно уже не кажется чрезмерным. Недавний раунд двусторонних тарифных ограничений – на 200 миллиардов китайского экспорта в США (до конца года пошлина в 10%, начиная со следующего – 25%) и ответные пошлины на американские товары общей суммой в 60 миллиардов долларов со стороны Китая (включая американский LNG) завели дискуссии о "мирном" выходе из конфликта в тупик. Руководство КНР заявило о нежелании продолжать переговоры с "пистолетом у виска", обвинило США в "торговом насилии" и отозвало делегацию, уже готовящуюся к отъезду в Вашингтон на очередной раунд торговых переговоров. Несколько подобных раундов уже состоялось в прошлом и в текущем году, однако они не принесли каких-либо практических результатов. Китай многократно обращался к США  с предложением прекратить обострение торговых отношений. Однако администрация Трампа решила повышать ставки. Ассиметричный ответ Китая (60 млрд. против 200 млрд.) объясняется  тем, что объем американского экспорта в КНР значительно меньше китайского в США, и фактически весь его объем уже находится под действием пошлин.

По мнению аналитиков, крайне критические публикации в официальных изданиях Госсовета КНР свидетельствуют, что в Китае могут прийти к выводу о бессмысленности дальнейших переговоров и отложат любые попытки примирения как минимум до периода после ноябрьских выборов в Конгресс, или, как максимум, до 2020 года, когда состоятся очередные президентские выборы. Тем временем китайские компании уже активно ищут альтернативных поставщиков, а американские сетуют на неминуемое повышение цен на конечную продукцию, производимую с китайскими комплектующими, или в самом Китае. Далеко не у всех американских компаний действия Трампа вызывают восторг.

Недоумение среди специалистов вызывает введение пошлин (в первую очередь, со стороны США) без использования механизмов ВТО. Ни обоснованность тарифной защиты рынка, ни сам уровень этой защиты (то есть, размер пошлин), никак не обосновываются, а просто устанавливаются решением администрации США. Судя по заявлениям официальных представителей с обеих сторон, на очереди нетарифные меры, которые могут коснуться целевых ограничений на экспорт-импорт чувствительных товаров и технологий. В условиях продолжающегося роста экономик обеих стран (в США свыше 3%, в Китае – свыше 7%), продолжение подобной политики несомненно приведет к серьезным последствиям на региональных и мировых рынках, в том числе в контексте возникновения новых глобальных торговых и производственных альянсов. К примеру, отказ от американского LNG и переключение на других поставщиков вполне может повлиять на структуру одного из крупнейших рынков сжиженного газа – тихоокеанского. Кроме того, Китай готовится серьезно переориентировать инвестиционную деятельность с рынка США на Европу. По данным Baker&McKenzie, китайские инвестиции в Европе в первой половине 2018 года практически в десять раз превысили аналогичные операции в США (22 млрд. против 2,5 млрд). Объем заключенных китайскими компаниями инвестиционных сделок в США упал на 92% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Одним из факторов подобного падения стала именно неуверенность инвесторов в связи с масштабными ограничениями в двусторонней торговле.

Активность инвесторов КНР на глобальном уровне тоже резко снизилась с максимума в 145 млрд. долларов в первой половине 2016 года до 70 млрд. в прошлом году и 50 млрд. в текущем. В наибольшей степени объем инвестиций снизился за счет США. Китайские компании вывели из США 9,6 млрд. долларов только за первые шесть месяцев 2018 г. Частично, это было связано с ограничениями в торговле, частично – с ужесточением инвестиционной политики в КНР с целью снижения числа рисковых инвестиций. Опасения Пекина вызывают также намерения администрации и Конгресса ужесточить механизм скрининга инвестиций с точки зрения национальной безопасности, особенно в сферах высоких технологий. В текущем году восемь сделок были отменены только по этим соображениям. Аналогичные меры предпринимаются в Канаде, Японии и в Европе.

На европейском рынке наибольшие инвестиции из Китая  в первой половине текущего года пришлись на Швецию  (3,6 млрд.), Великобританию (1,6 млрд.), Германию (1,5 млрд.) и Францию (1,4 млрд.). В тоже время, в июле текущего года в рамках ЕС начались консультации по разработке универсального механизма рассмотрения инвестиционных проектов с учетом соображений национальной безопасности. Ряд стран, включая Германию, Италию, Великобританию и Францию, уже ужесточили собственные механизмы такого анализа. В результате ряд сделок в Германии, Франции, Великобритании и Швеции, касающиеся секторов робототехники, автомобилестроения, электроники, энергетики были отменены. По мнению аналитиков, причиной подобной осторожности является неуверенность ведущих стран Европы в исключительно "деловом" характере инвестиций. По мнению европейских правительств, за китайскими инвестициями может стоять "государственная" стратегия закрепления на европейском рынке в ключевых технологических областях.

Опасения вызывают намерения руководства КНР обеспечить технологическое преимущество Китая в области искусственного интеллекта, специальных и оборонных технологий в рамках инициативы "Сделано в Китае – 2025". Например, в Германии вопросы вызвало приобретение китайцами робототехнической компании Kuka в 2016 году, инвестиции в 2 млрд. долларов в "Даймлер" в феврале 2018 года, а в Великобритании – покупка атомной электростанции "Hinkley Point". Подобные примеры привели к тому, что в сентябре 2017 года президент Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер заявил, что "европейцы – не наивные свободные торговцы" и представил предложения Комиссии по механизму скрининга инвестиций. Это предложение сейчас рассматривается в Европейском парламенте. В случае принятия в рамках ЕС будут сформулированы общие рекомендации для стран-членов по рассмотрению предложений об осуществлении иностранных инвестиций с целью защиты наиболее критических отраслей промышленности. В то же время, подобный шаг будет означать фактический отказ ЕС от политики свободной торговли и внедрение специального механизма ограничения китайской активности на рынке Европы. Формально речь идет о некоем "общем" и "универсальном" механизме скрининга, однако в первую очередь речь идет все же о Китае. "Восточные" члены ЕС, особенно из числа членов группы 16+1, критикуют подобные меры, справедливо полагая, что это не что иное, как ограничение суверенитета в сфере экономики. Аналогичное мнение высказывают и ведущие экономисты – введение односторонних ограничений на инвестиции (как и ограничений США на торговлю) только приведет к возникновению новых торговых споров, взаимному недоверию и снижению темпов развития глобальной экономики. На саммите ЕС-Китай в июле 2018 года стороны договорились о совместных мерах по развитию отношений ЕС-КНР, и к этому диалогу также подключилась Япония. Вероятность, что отношения Китая и ЕС все же останутся в рамках имеющихся договоренностей, сохраняется.

Подобная ситуация во взаимоотношениях двух крупнейших торговых партнеров и специальные ограничения по работе на самом емком мировом рынке – ЕС является беспрецедентной. Это прямое следствие политики Трампа "Америка сначала" и его ставшего уже легендарным намерения выровнять торговый дефицит США с ЕС и Китаем с помощью механизма "торгового принуждения", когда не то, что введение торговых пошлин, но даже сама угроза такого шага вынуждает ряд государств соглашаться на новые условия Вашингтона. При этом для многих стран Запада, в первую очередь для ЕС, возникает дилемма приверженности принципам свободной экономики и конкуренции, или вынужденного ограничения экономической активности в связи глобальной экспансией Китая, который более и не скрывает  своим глобальных амбиций.

По мнению специалистов, уже в ближайшее время ЕС окажется перед выбором – следовать в форватере политики США, направленной на сдерживание Китая, или попытаться защитить лишь критические сектора, предоставив странам – членам значительную свободу во взаимодействии с Поднебесной. Пекин, без сомнения, будет стремиться влиять на усиление разногласий в рядах ЕС, поскольку когерентная политика сдерживания способна серьезно повлиять на планы КНР в рамках инициативы "Один пояс-один путь".  Совершенно очевидно, что Китай не уступит в споре с США и будет искать пути согласия с ЕС. Для стран Центральной и Восточной Европы, в том числе для Украины, это открывает определенные возможности. Вопрос в том, кто и в какой мере сможет ими воспользоваться.