Россия и Беларусь: как политика Кремля может повлиять на региональную безопасность

Недавно российско-белорусские противоречия достигли своего апогея – заговорили даже о возможном сценарии поглощения Беларуси Россией. Понятно, что агрессивная политика России, направленная на сближение с соседним государством, угрожает не только суверенитету Беларуси, но и региональной безопасности в целом и Украины в частности. Продолжая рубрику, "Новая Европа интересуется", Центр "Новая Европа" обратился к известным зарубежным аналитикам с таким вопросом: "Как российская политика в отношении Беларуси может повлиять на региональную безопасность и как Украина и западные партнеры должны реагировать на эти изменения?".

Сайт "Сегодня" предлагает эксклюзивный материал по результатам опроса, проведенного "Новой Европой".

Эндрю Уилсон,

профессор украинских исследований в Университетском колледже Лондона (Великобритания), старший аналитик Европейского Совета по международным отношениям (ECFR):

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

-Увеличение российского влияния на Беларусь несет множество прямых угроз для безопасности Украины. Но еще важнее является наполнение понятий "друг" или "союзник России" новым смыслом. Все чаще Россия ставит чрезвычайные требования даже для ближайших союзников.

Такие страны, как Беларусь или Армения, никогда не были традиционными "балансирами". Их внешняя политика не была равноудаленной от России и Запада. Их игра на балансе заключалась в удовлетворении в достаточной мере требований России, и обеспечении в то же время собственного суверенитета и локальной основы власти. Россия, казалось, понимала, что местные лидеры не могут делать первое, не делая последнего. Но "ультиматум Медведева", который требует, чтобы Беларусь ввела единую валюту, таможенную службу, суд и Счетную палату, отбирает слишком существенную часть суверенитета Беларуси, что делает игру балансировки нестабильной.

С тех пор как Путин снова стал президентом в 2012 году, Россия, кажется, думает, что каждый сатрап становится местным боссом, хозяином, "Тито", очень заинтересованным в развитии локальной основы власти. Россия ожидала слишком многого от Януковича. Она также ожидала излишне много и от Воронина (бывшего президента Молдовы – ЦНЕ). Россия, очевидно, будет иметь нереалистичные ожидания от следующего украинского президента, хотя Украина существенно изменилась с 2014 года. Россия имеет нереалистичные ожидания от Додона, который не может игнорировать тот факт, что главным торговым партнером Молдовы сейчас является ЕС.

Разрыв между все более жестким определением Россией "лояльности" и тем, что местные лидеры могут на самом деле предоставить, сам по себе является угрозой безопасности региона.

Аркадий Мошес,

директор Программы исследования восточного соседства ЕС и России Финского института международных отношений (Финляндия):

- Ответ на этот вопрос зависит от понимания целей российской политики в отношении Беларуси. На мой взгляд, эта политика будет нацелена на уменьшение уровня российских субсидий при сохранении долгосрочной структурной зависимости экономики и общества Беларуси от России. Но без территориального поглощения. Политика инкорпорации требовала бы чрезвычайных экономических и политических издержек. Популярность такого шага в России не гарантирована, а выигрыш был бы минимальным по сравнению с текущим состоянием.

Очевидно, что, несмотря на нормализацию политических отношений Беларуси и Запада, реальная способность Минска проводить самостоятельную, независимую от Москвы политику безопасности уже сегодня крайне ограниченна. Официальный Минск активно развивает военное сотрудничество с Россией, а также разделяет взгляды Москвы в отношении НАТО и расширение блока. По украинскому вопросу дело Павла Гриба и солидарная с Россией позиция Беларуси в ООН красноречивее риторики "дружбы и братства" в отношении Украины.

Гипотетически появление российских военных баз на юге Беларуси объективно усложнило бы положение Украины. Но аналогичного эффекта можно достичь за счет усиления российского военного потенциала на северном участке российско-украинской границы. То есть отсутствие баз на западе Беларуси легко компенсировать наращиванием военных мощностей в Калининграде.

Политика Запада в отношении Беларуси должна быть направлена ​​на продвижение политической либерализации и рыночных экономических реформ в стране. Только благодаря этим шагам удастся уменьшить экономическую зависимость Беларуси от России, стимулировать широкое осознание ценности национального суверенитета и, возможно, в будущем привести к власти людей с типом мышления, отличным от менталитета сегодняшнего руководства страны. Бесперспективной была бы попытка взаимодействовать с Минском на его условиях, отказываясь от реформ, в надежде "перехватить" его геополитическую лояльность, как это было в 2008-2010 годах. Украина должна быть заинтересована в развитии прагматических отношений с Беларусью, но Киеву стоит оставаться на позициях реализма и не переоценивать их потенциал.

Евгений Прейгерман,

руководитель экспертной инициативы "Минский диалог" (Беларусь):

- Конфликт, который разворачивается между Беларусью и Россией – не первый и не последний раз, когда две страны спорят по различным аспектам своих отношений. Однако на этот раз напряжение кажется серьезнее, чем обычно, поскольку оно касающется основ этих отношений как на двустороннем уровне, так и многостороннем.

Этот конфликт показывает две важные вещи. Во-первых, Минск и Москва понимают свои интеграционные проекты по-разному. Во-вторых, растущая геополитическая напряженность между Россией и Западом еще больше обостряет и усложняет белорусско-российские отношения. Однако ни один из этих факторов не приводит к "неминуемой аннексии" Беларуси Россией, о чем недавно сообщали некоторые международные СМИ.

В общем, Москва хотела бы убедиться, что Минск солидарен с ней по всем аспектам ее противостояния с Западом. Однако участие в этом геополитическом противостоянии, очевидно, не соответствует белорусским интересам, поскольку это приведет к большим экономическим потерям. А при наихудшем сценарии прямого столкновения между НАТО и российскими силами Беларусь неизбежно станет полем битвы. Следовательно, можно ожидать, что белорусское правительство сделает все возможное, чтобы держаться подальше от этого противостояния, пытаясь сохранить как можно более тесные отношения с Россией.

Такие стратегии были эффективными в странах с подобными геостратегическими реалиями на протяжении всей истории. Если Беларуси удастся достичь этой цели, несмотря на текущее давление со стороны России, она укрепит свой статус нейтральной территории Восточной Европы и, таким образом, продолжит положительно влиять на региональную безопасность. Если Минск с этим не справится, ему будет все труднее балансировать в своей внешней политике и политике безопасности, что будет иметь дальнейшее дестабилизирующее влияние на региональную безопасность.

Балаш Ярабик,

внештатный аналитик Carnegie Europe:

- Сейчас Беларусь является последней из стран Восточного партнерства, которая контролирует свою территориальную целостность. И, соответственно, ее сложные союзные отношения с Россией находятся в центре внимания. Не удивительно, что после начала украинского кризиса информационное пространство запестрело предположениями о реальных или вероятных планах России поглотить или интегрировать Беларусь.

С одной стороны, Беларусь попала в серьезную экономическую зависимость от своего восточного соседа, которую она сохраняет и сегодня. Стратегия Минска, по сути, еще со времен независимости заключалась в получении высоких субсидий от России в обмен на союзные отношения.

Последние новости о политическом давлении Кремля на Минск относительно интеграции, в основном, трактовали в контексте Украины (конфликта). Предполагая, что Россия вероятно имеет агрессивные намерения и относительно Беларуси. Однако, проанализировав глубже особенности белорусско-российских отношений, можно сделать вывод, что пока Кремль заставляет Минск в конце концов согласиться на сокращение ренты, поскольку экономическая коррекция является ключевой целью России. Таким образом, сочетание вопросов субсидий и дальнейшей интеграции представляет угрозу для Беларуси, и в Кремле знают, что Минск на это не согласится. Не стоит забывать, что Россия с определенным успехом проводит сокращение ренты еще с 2006 года (см график 1). В то же время Минску удалось приспособиться к уменьшению уровня субсидий и (частично) вернуть часть ренты, открывая свой рынок для Китая и Запада.

График 1. Российские субсидии и займы.

Сокращение субсидий является болезненным ударом для Минска, который выстроил свою политику через перераспределение российской ренты. Но пока белорусы (только 19% поддерживает интеграцию с Россией) и особенно президент Лукашенко не стремятся к дальнейшей интеграции. Независимое государство является общей ценностью для белорусского общества. Украинский кризис изменил региональную динамику, изменил мировосприятие белорусов, уменьшил внутреннюю поляризацию и сплотил режим и часть оппозиции, напомнив о важности суверенитета. Цена (возможной) белорусской ошибки гораздо выше для Кремля, чем политическая выгода, которую Россия может получить от интеграции. Запад должен положительно относиться к осторожному балансированию Минска, помня о том, что авторитарный режим Лукашенко рано или поздно испытает трансформации из-за возраста лидера.

Рыгор Нижникау,

старший аналитик Финского института международных отношений (Финляндия):

- Не стоит ожидать радикальных изменений как в белорусско-российских отношениях, так и значении Беларуси для региональной безопасности в ближайшие годы. Беларусь, главный союзник России, будет оставаться важным элементом системы безопасности своих соседей, в частности Украины, но вряд ли создаст новые риски для региональной безопасности.

За последние годы Москва действительно усилила свой подход к Минску. Начиная с 2015-2016 годов Россия проводила в отношении Беларуси политику "меньше за больше", которая предлагает меньшую экономическую и финансовую поддержку, но требует больше уступок в обмен. Таким образом Россия хочет видеть больше лояльности от Минска. А также продолжать уменьшать уже ограниченное пространство Беларуси для маневра, что лучше всего достигается путем давления на главное слабое место режима – хрупкую экономику – и угрозой социально-экономической демтабилизации.

В общем, нынешние обсуждения возможных планов Кремля относительно повторения крымского сценария и аннексии Беларуси не обоснованы. Хотя это хорошее напоминание о том, какую цену Лукашенко заплатил за годы удовлетворения своих властных амбиций, вряд ли инкорпорация произойдет в ближайшее время. Режим Лукашенко раздражает, но удовлетворяет Москву, поскольку он гарантирует контроль России над страной. Кремль прекрасно понимает, что при власти Лукашенко нет перспектив для любой политической либерализации и содержательного сближения с Западом; белорусская экономика будет оставаться слабой и зависимой от Москвы, что, в целом, делает невозможным расторжение страной "дружбы" с Россией.

Запад должен быть готов к различным сценариям, включая большой кризис. Будет ли кризис подготовлен ​​и каким образом он будет подготовлена ​​- это уже другой вопрос. Впрочем, в первую очередь, Беларусь должна показать, что режим готов к проведению комплексных реформ. При отсутствии значительных политических сдвигов в Беларуси, как Запад, так и Украина имеют ограниченные возможности для действий. Безоговорочное предоставление денег режиму не повысит устойчивости Беларуси к давлению России. К сожалению, несмотря на риторику режима, до сих пор он показывал отсутствие желания и намерений меняться. Беларусь отклонила план реформ МВФ, не смогла способствовать новому партнерству с Украиной после 2014 года и продолжает не доверять Западу.

Густав Грессель,

старший аналитик берлинского бюро Европейского совета по международным отношениям (ECFR):

- Давление Путина на Беларусь растет во многих направлениях. Используя де-факто бездействующий союзный договор 1997 года в качестве повода, российские политики пытаются использовать тактику кнута и пряника, чтобы заставить Минск перейти в квазиколониальное подчинение. Лукашенко пока ищет способы для маневра, но у него гораздо меньше вариантов, чем имела Украина в 2013 году. На Западе он не найдет поддержки, и он об этом знает. Поэтому Минск пытается использовать любые неоднозначные моменты в договорах советского образца, чтобы интерпретировать их по-своему и помешать российским попыткам осуществить враждебный захват. Однако, в конце концов, если Путин решит уничтожить Беларусь для того, чтобы поглотить ее, он может это сделать и сделает.

Структура российско-белорусского союзного государства стала неактивной сразу, как только высохли чернила на ее учредительных договорах. В то время и Лукашенко, и Ельцин хотели сохранить тесные экономические связи между двумя странами, а также защититься от возможных изменений режима в своих странах, используя союзное государство как запасной вариант. Однако ни Беларусь, ни Россия не намерены обсуждать свою политику друг с другом. Это решение стало еще более уместным, когда Путин пришел к власти и монополизировал полномочия по принятию решений. Россия не была заинтересована в том, чтобы привязывать собственные экономические и финансовые решения к политике других государств: то ли в Союзном государстве, то в Содружестве Независимых Государств. Россия использовала экономическую и торговую политику, валютные и финансовые отношения, и, не менее важно, нефть и газ для того, чтобы соседи, прежде всего Грузия и Украина, боялись идти на слишком серьезное сближение с Западом и признавали российское лидерство на постсоветском пространстве. Если бы Беларусь или любая другая страна СНГ имела бы право голоса по данному вопросу, она бы остановила Россию ради собственных интересов. По этой причине российская политика не была привязана к одному договорному формату.

Это имперское поведение не изменилась ни в случае с созданием Таможенного союза (инструмента, изобретенного исключительно для того, чтобы не дать Украине возможности дальнейшей интеграции с ЕС), ни в случае Евразийского экономического союза. Последний был лишь проектом престижа, созданным для того, чтобы поднять статус России в глазах Брюсселя. Как только Путин понял, что проект не будет иметь запланированного эффекта, ЕАЭС начал отходить в институциональное забвение, как и любой другой интеграционный проект, разработанный Москвой. Между тем все другие страны СНГ научились выживать экономически без фальшивых интеграционных проектов Москвы. Украина, Грузия, Молдова и, рано или поздно, Армения будут следовать в Европу. Остальные – в Китай. Беларусь же была уверена, что сможет выжить "посередине".

Однако в последние месяцы Москва продолжает бомбить Минск предложениями о предоставлении второго дыхания союзному государству. В декабре Кремль в одностороннем порядке разработал военную доктрину для Союзного государства. Хотя в военном плане Россия и Беларусь остаются в тесной интеграции (не только из-за ОДКБ, но и из-за их интегрированной оборонной промышленности и двустороннего сотрудничества вооружённых сил), Лукашенко в последние годы пытался фактически уменьшить зависимость от России в сфере безопасности. Прежде всего это касается разведки. Белорусское КГБ устало от пренебрежения российскими ФСБ и ГРУ суверенитетом Беларуси (особенно через развитие спецслужбами РФ пророссийских националистических молодежных движений в Беларуси).

Российских мотивов для этого достаточно. Ни один из них не является убедительным сам по себе, но в целом они хорошо отражают настроение и мировоззрение путинского режима – то есть класса старшего поколения силовиков и друзей Путина, которые управляют страной. Возрождение Союзного государства дало бы Путину возможность решить вопрос о его переизбрании. Привязанный к повседневной политике, он мог бы и дальше сохранять контроль, оставляя ежедневные дела обоим правительствам. С другой стороны, Путин до такой степени контролирует российский публичный дискурс, что он даже мог бы провозгласить себя царем.

Кроме того, российская элита и Путин одержимы идеей того, что Россия – чтобы оставаться важным "полюсом" в международных отношениях – должна разрастаться. Де-факто поглощение Украины через ЕЭС было сорвано. С тех пор российская элита начала понимать, что восстановление контроля над Киевом потребует больше ресурсов и, возможно, насилия, чем предполагалось. Отсюда Беларусь кажется более легкой мишенью. После многих лет стало очевидным, что Минск не может двигаться на Запад, не меняя основ своего режима – того, что Лукашенко не сделает ни в коем случае. Итак, Беларусь могут сильно прижать, а если этого будет недостаточно, сломать силой.

Наконец, надо учитывать растущую милитаризацию не только российского общества через непрестанную пропаганду, но и режима. Большие усилия, направленные на мобилизацию, – свидетельство того, что Кремль считает конфронтацию крупных государств вероятной, если не неизбежной. С ростом американско-китайского напряжения в Тихом океане Кремль начинает задумываться над тем, не сможет Москва получить реванш за 1991 год, воспользовавшись ситуацией, когда американцы увязнут на Востоке. Контроль над Беларусью, подчинение ее вооруженных сил российским и свободное развертывание там собственных сил в значительной мере способствовали бы российским наступательным операциям не только в Украине, но и в странах Балтии и Центральной Европы.

Для Лукашенко это очень сложная ситуация. Растущее экономическое давление России снижает его способность сохранять верность своих людей гарантией дальнейшего процветания. Он поздно начал создавать национальный нарратив, который отделяет Беларусь от России – тех, кто распространял подобный нарратив до 2014 года, он активно подавлял. Но на каком основании мобилизовать общество, если ситуация становится все более напряженной? Если Беларуси надо идти на запад, все знают, что это легче сделать без Лукашенко.

Запад также не готов реагировать на военную кампанию против Беларуси. Укрепление сдерживания и обороны НАТО на восточном фланге стало половинчатым, многие европейские правительства еще не осознали фундаментальный вызов, который представляет российский империализм. Кремль знает, что реакция Запада на такой шаг была бы слабой. Учитывая очень разные взгляды на историю, введение дополнительных символических санкций было бы вполне оправданным ввиду значительно улучшенной военной подготовки России по сравнению с Европой.