Годовщина начала Великой Отечественной войны: вспоминаем истории людей, прошедших ад

22 июня исполнится 74 года со дня начала Великой Отечественной войны. "Сегодня" продолжает публиковать истории людей, переживших ужасы войны и послевоенного времени.

ПО ЭТАПУ. К началу войны 1941 г. Дмитрию Петровичу, главе семьи Хабренко из села Степановка Запорожской области, исполнилось 18 — самый что ни на есть призывной возраст. И хотя четыре года войны были для него роковыми, в его доме никогда не отмечали День Победы. Периодически супруга попрекала Дмитрия Петровича, что он профукал все льготы, положенные участнику войны. На вопросы дочерей, что за льготы и почему профукал, мама, опустив глаза, говорила, что якобы папу в армии уличили в распитии спиртного и судили за это, а льгот лишили. Лишь спустя много лет, в 2004-м, когда умерла мама, старшая дочь Ирина стала разбирать семейные архивные документы и наткнулась на военный билет отца. В нем значилось, что его призвали в армию в мае 1941 г., за месяц до начала войны. Через год Хабренко оказался в плену у немцев и до 1945 г. находился в лагерях Германии. Набравшись храбрости, Ирина с военным билетом в руках подошла к отцу и попросила все рассказать. После недолгих препирательств Дмитрий Петрович открыл дочери правду.

После разгрома их дивизии всех уцелевших немцы перегнали на работы в Германию. Дмитрий Хабренко оказался в Кельне, где был отправлен на каторгу. Он вспоминает, что некоторые жители Кельна давали пленным еду и теплую одежду, а некоторые, наоборот, жестоко избивали. В мае 1945 г. их лагерь освобождали американские военные, союзники Советской армии. Американцы предлагали Дмитрию переехать в США, обещали нормальную жизнь. Однако освобожденный Хабренко вернулся на Родину, поверив убеждениям русских офицеров, что дома их встретят как героев. Но на родной земле думали иначе: Дмитрия Петровича осудили по статье "58-А" "за измену Родине". Ветеран вспоминал, что до границы СССР их везли в комфортных вагонах, но на следующей же станции, подконтрольной Советскому Союзу, их выгнали, "перегрузили" в товарняки и отправили на каторгу в Казахстан. Дмитрия Хабренко амнистировали через восемь лет, в 1953-м, когда умер Сталин. Вернувшись домой, он 58 лет проработал ремонтником на заводе "Запорожсталь". После всего услышанного Ирина решила во что бы то ни стало добиться реабилитации отца.

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

РЕАБИЛИТАЦИЯ. "Я не думала, что это будет так сложно, — вспоминает Ирина. — Помню, пришла в Запорожский военкомат. Принесла конфет, начало было спокойным, но потом, узнав историю отца, сотрудница архива накинулась на меня с криками: "Пришла льготы для врага народа выбивать?!". Хотя ни слова о льготах я не говорила. Отец вообще не ждал от властей никаких манн небесных. Я нашла военного юриста, который посоветовал вернуться в военкомат и попросить отправить оттуда запрос в псковский архив, где хранились документы воинской части отца. Мне снова пришлось выдержать бой с чиновниками, но в итоге запрос был отправлен. Ответ из Пскова меня расстроил: "Дивизии с таким номером не существовало". Я забрала документы и снова их тщательно изучила. Оказалось, что в запросе неверно указали номер отцовской дивизии! Вернувшись в военкомат, я настояла на отправке нового запроса и проконтролировала все написанное в нем до последней точки. Через год из Пскова пришел ответ: "Хабренко Дмитрий Петрович служил в стрелковой дивизии, находился в плену, значится участником боевых действий и не является врагом народа". Параллельно я отправила запрос в архив Кельна, где мне пообещали разыскать документы, несмотря на большой срок давности. Через месяц после смерти Дмитрия Петровича в семье Хабренко раздался звонок из военкомата: "Заберите удостоверение участника боевых действий. Ирина прибежала в военкомат, но выдать документы отца ей отказывались. После долгих препирательств и расписки Ирины о том, что никакими льготами семья Хабренко пользоваться не будет, ей отдали заветный документ. "Раскрыв удостоверение, я увидела, что оно выписано в день смерти отца — 25 ноября 2005 г., — вспоминает Ирина. — Расплакалась, поехала на кладбище и долго-долго рассказывала у могилы отца, что он, вопреки всем, не переставал быть героем ни на секунду".

Участник войны. Удостоверение о реабилитации, подписанное в день смерти, дочь привезла уже на его могилу.

БЛИЗНЕЦОВ ПУТАЛИ НА ФРОНТЕ

Киевляне-близнецы Иван и Василий Маляренко 25 июня отметят свой 90-летний юбилей. "На всю жизнь запомнился момент, когда узнали, что началась война, — говорят братья. — В субботу нам выдали аттестаты об окончании "семилетки", а в воскресенье, 22 июня, по этому поводу намечался праздник. Помню, мы с отцом убирали двор, а мама пекла блины. Вдруг около полудня мать выбегает из дому и кричит: "Устин, сыночки, война началась, только что по радио объявили!". Мы застыли в ужасе. Затем тихо зашли в дом и стали слушать новости уже вместе. Монотонный текст Молотова можем на память произвести. Буквально за два дня наша небольшая деревушка опустела: все взрослые молодые мужчины ушли на фронт, а мы, шестнадцатилетние, записались на курсы трактористов. Ушел и наш брат Максим, он был старше на 11 лет. Позже мы служили с ним в одной дивизии, но даже не догадывались об этом. Вместе освобождали Берлин, а встретились только во время залпов Победы".

Ветераны настолько похожи, что их часто путали на фронте. "Помню, пришел на кухню за обедом, а повар не дает каши, — рассказывает Василий. — Говорит, что я лопну, потому что только что две порции уплел. Объясняю, что только с задания вернулся. А повар за свое — мол, не слепой и своими глазами видел меня за обедом. Поэтому мы попросили, чтобы нас с братом зачислили в разные взводы. Только путаницы от этого меньше не стало. Нас даже мама не различала, обращалась к нам "Ваня-Вася".

Ветераны давно на пенсии. Василий живет на проспекте Победы в Киеве, а его брат — недалеко от столицы. У близнецов по два сына. На двоих у дедушек — восемь внуков: у Ивана Устиновича три, а у Василия Устиновича пять.

Иван и Василий. Братья на протяжении всей жизни находились рядом.

КАК ДЕТИ НА САНЯХ ПЛЕННЫХ СПАСАЛИ

В 1941-м Василию Осьминину из Запорожья было всего 12 лет. "Когда в город вошли немцы, они сразу стали использовать пленных для строительства оборонительных сооружений, — вспоминает Василий Иосифович. — Мы повадились бегать на стройку, меняли у охраны пойманную в речке рыбу на хлеб, сахар и прочие вкусности. А потом придумали кое-что. Зимой несколько раз приезжали на стройку на огромных санях, в которых помещалось до десятка ребят. Пока одни "торговались" с надсмотрщиками, другие подбегали к пленным и сбивали их с ног так, что те кубарем катились к саням. Как только пленный ложился на дно, мы гурьбой наваливались сверху, закрывая пленного собой, и с криками скатывались с горы. Так мы спасли несколько десятков наших солдат. Охрана так и не заподозрила, что это именно мы, детвора, так рисковали".