Интервью с телеведущей Кристиной Сувориной: "Проверяю цветы на наличие яда"

— Кристина, расскажите, как вы находите для программы своих инсайдеров?

— Инсайдер — это человек, глазами которого мы можем увидеть ситуацию изнутри, который лично видел то, что многих из нас может шокировать. Если мы рассказываем о коррупции среди судей, то ищем судью, который сам видел, как работают коррупционные схемы в их системе. Если говорим о присутствии российских войск на Донбассе, то находим мать убитого в Украине русского солдата.

— Легко ли они соглашаются на участие в программе?

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

— Те, кто не могут молчать, хотят рассказать правду и сломать систему, соглашаются легко. Многие, конечно, отказываются, боятся. Например, когда мы делали фильм про байкеров Путина, то вели переговоры с некоторыми мотоциклистами, которые покинули клуб "Ночные волки". И все они говорили, что им страшно, что они боятся расправы Хирурга (глава клуба. — Авт.). Пришлось писать интервью, не показывая лицо экс-"волка". А недавно писали интервью в Нью-Йорке с российским оппозиционером, который сказал: "Если я уже все вам рассказал, зачем меня убивать?". Интервью иногда может быть и гарантией безопасности.

— Существуют ли закрытые для вас темы, герои, вопросы?

— Нет, если в нашем объективе — чиновник. Моя профессия — задавать вопросы, какими бы неприятными они ни были. При этом я не разделяю людей на первых лиц государства, их помощников, врачей, водителей.

— На вас никогда не пытались давить?

— Недавно за нами была погоня... Мы пы­­та­­лись сделать ин­­тервью с одним экс-чиновником, которого активисты обвиняют в коррупции. Поскольку по телефону он нам отказал, ждали его у дома. Не дождались, а на обратном пути за нами был хвост — черный бронированный джип. И мне, и коллегам-журналистам часто присылают неприятные смс — к угрозам мы привыкли. И даже когда получаю цветы без подписи, в редакции шутят, мол, проверь, нет ли там часового механизма или яда. Но цветы я очень люблю, так что готова и дальше идти на риск, получая букеты (улыбается).

— На экране вы строгая и сдержанная, а в жизни?

— Такая же. Сейчас хоть с учительницей перестали сравнивать, когда сняла очки. А дома, конечно, меня можно увидеть в спортивном костюме, без макияжа и с хвостиком.

— Стать журналистом было мечтой детства?

— Честно говоря, собиралась стать врачом. И не просто врачом, а хирургом. На день рождения мне подарили игрушечный медицинский набор, и я начала лечить своих кукол. А в журналистику попала спонтанно. Мне было 17 лет — время выбирать университет и факультет. Сестра сказала: "Тебя же не оторвать от новостей. Действуй! Поступай на журфак и сразу начинай работать".

— А как оказались на телевидении?

— Все началось с Севас­топольской гостелерадиокомпании. Я просто однажды утром пришла к телецентру и стала ждать директора информационной службы, так как внутрь меня не пустила охрана. Дождалась и прямо сказала: "Хочу у вас работать". Через три часа уже ехала на первую в жизни съемку.

— Переехав в Киев, буквально через два года вы получили главную телевизион­­ную премию страны — "Телетриумф". На­­сколь­­ко важны для вас профессиональные награды?

— Прежде всего мне важно простое спасибо от зрителей — тех, для кого мы рискуем, переходя дорогу влиятельным людям, из-за которых наши режиссеры не спят ночами. Хотя получать "Телетриумф", конечно, приятно. Готова сделать это еще (улыбается).

— Любите работать на износ?

— На самом деле, если нужно в воскресенье задержаться на работе до двух часов ночи, я все равно прекрасно себя чувствую. Это ведь мое любимое дело. А чтобы перезагрузить мозг после работы, выбираюсь на корт — теннис здорово помогает.