"С ВАМИ -- ХОТЬ НА ЛУНУ!" -- ГОВОРИЛИ ВИКТОРУ КИСИНУ

За свою жизнь Виктор Борисович Кисин, которому в апреле могло бы исполниться 70 лет, успел получить звания заслуженного деятеля искусств, профессора. Но самым ценным был титул Учителя и Мастера, создателя уникальной, единственной в своем роде "школы Кисина". И когда говорят, что нет незаменимых, хочется спросить: "А Кисин?"...
Все, кому не называешь это имя, сразу же улыбаются и как бы "переходят" на волну его ауры. А некоторые до сих пор, спустя уже пять с половиной лет после его внезапной скоропостижной смерти от инфаркта, просто не хотят признавать этот факт. Его имя в телевизионном мире стало просто легендарным: каждый новый курс студентов -- будь то в театральном или в Институте кино и телевидения, с первых дней сопровождает магическое "как сказал бы Кисин…". Хотя сам Виктор Борисович от этого был бы не в восторге -- он не любил официоза и шума.

Вообще, о Кисине можно сказать, что он уже родился режиссером. Он всегда и везде был душой и любимцем общества -- наверное потому, что сам обладал этим уникальным даром -- любить людей. Юноша с киевской улицы Саксаганского без проблем поступил в московское театральное щепкинское училище. Но вскоре "ослушался" и снялся в фильме "Аттестат зрелости" (в котором дебютировал и Василий Лановой), что тогда было наказуемо. Пришлось уйти из училища и поступать в киевский театральный институт им. Карпенко-Карого. Безусловно, у него были мощные учителя: в Москве -- Мария Кнебель, ученица и соратница Станиславского, а в Киеве -- Михаил Верхадский, ученик и актер Леся Курбаса. И потому Виктор Борисович честно называл себя "человеком, к которому притронулось живое дыхание этих двух гениев мирового театра" и ощущал себя "корреспондентом потерянной традиции". Тогда же состоялась его встреча с еще очень юным телевидением -- Кисин стал ассистентом режиссера и "заболел" этим новым делом (как оказалось, навсегда). Потом работал режиссером в театрах Одессы, Крыма и местного ТВ. Возвратившись в Киев, был режиссером телевидения, руководил театром-студией киноактера. А еще обожал городские массовые постановки с тысячами участников.

Его сердце всю жизнь разрывалось между театром и телевидением. Но так как последнее тогда было непаханной целиной, то он чувствовал себя таким целинником. Виктор Борисович знал о телевидении практически все и умел его "подать", как новое самостоятельное искусство, причем, прежде всего, художественное. И, думаю, что при нем киношники не смели бы сегодня так цинично "катить бочку" на ТВ, говоря о его "третьесортности" (хотя именно телевидение многих из них кормит в прямом смысле слова). И когда говорят, что с Кисиным связано слово "впервые", то имеется в виду не только его ноу-хау -- первое профессиональное телеобразование, но и первые находки в практике телепроизводства. Это сегодня на компьютеризированном ТВ все, вплоть до крутых виртуальных заморочек, элементарно сделает техника, а в 60-е все нужно было изобретать. И Виктор Кисин был из тех первых больших выдумщиков и экспериментаторов, работающих в прямом эфире (другого режима просто не было), обожая этот, ни с чем несравнимый, телеадреналин. В его программах в живом эфире использовалось одновременно несколько видов техники на многих объектах, и чувствовал он себя, как рыба в воде. Сегодня весь киномир поражается фильму Александра Сокурова (который тоже начинал на ТВ) "Русский ковчег", снятому одним девяностоминутным кадром. А Виктор Кисин с оператором Юрием Федоровым уже тогда на примитивнейшей технике в телеспектакле "Лавина" применили этот прием. Итак, в 1965 -- постановка первого украинского игрового телефильма по пьесе Левады "Фауст и смерть", в 1974 -- первый в Украине художественный видеофильм "Весенний день тридцатое апреля".

"ТАМ НЕ БЫЛО ПЛОХИХ ФАШИСТОВ И ХОРОШИХ КРАСНОАРМЕЙЦЕВ"

Его интересовали шаманство, цирк, природа детского творчества. Так, его дипломница из Монголии предложила свою национальную тему, которая очень увлекла Виктора Борисовича -- о шаманах Дархадской земли. В результате был снят уникальный фильм. Когда сегодня его смотришь, оторопь берет: как авторам удалось проникнуть в "святую святых", можно сказать запредельность! Только он, со своим человеческим обаянием и органичностью, мог войти в доверие к всевидящим шаманам. Кисин был своим и для циркачей в фильме "Браво, бравушки", и для девочек из школы Дерюгиных в "Звездах на горизонте", которых он снял на тренировке со свинцовыми браслетами на ногах. Режиссеру Кисину было важно показать не праздничную, а "потную" сторону красоты -- через что проходят эти дети, чтобы потом так легко "порхать". А рядом с этим -- первый публицистический фильм о шахтерских забастовках -- "Без сенсаций". В начале фильма, снятого в 1988 году, звучит спокойный голос Кисина, человека с обостренным чувством справедливости, который обращается к бастующим шахтерам Павлограда: "Мы хотим снять видеофильм, который был бы сделан от вашего имени. Вот ваш оператор и ваш режиссер". И все. Стена недоверия рухнула, и пошел потрясающий даже спустя 15 лет видеодокумент-обвинение с авторским выводом Кисина: "Эти люди строили социализм, и вот что социализм построил для них!". И тут же, несмотря на напряженные съемки, он умудрился организовать "Шахтерское ТВ", которое до сих пор благополучно существует в Павлограде.

"Наверное, в СССР что-то происходит новое, если делают такие фильмы", -- это президент США Рональд Рейган сказал о телефильме "Последний довод королей" (по роману Нибела и Бейли "Семь дней в мае"), снятом в Киеве. Двадцать лет тому назад этот фильм словно предсказывал риск и перерождение либеральной демократии, свидетелем чего и становится мир. Соавтором Кисина стал известный московский политический обозреватель Владимир Дунаев. Были приглашены актеры из Москвы и Киева: Александр Филиппенко, Елена Майорова, Ада Роговцева. Роль президента США сыграл актер тогда еще московского театра "Современник" Георгий Дрозд.

Народный артист Украины Георгий Дрозд: "Конечно, эта картина стоила Виктору здоровья. Помню, очень долго утверждался сценарий, а после съемок картина "лежала на полке". Ответственность была грандиозная: помимо того, что это был первый в Союзе многосерийный телефильм и заказ ЦТ, что картину негласно курировал сам Андропов, еще во время съемок была очень напряженная внешнеполитическая ситуация. Я долго общался с Дунаевым, просматривал массу материалов, и все равно приходил к выводу, что нет у меня необходимой для образа "раскоординированной координации". В результате поисков Кисин сказал: "Давай остановимся на том, что делаем живого человека, со всеми вытекающими отсюда последствиями". Когда мы сняли процентов пятьдесят, я ему по-настоящему поверил и неожиданно понял, что встретил человека, на которого можно полагаться в любом случае и в любом материале. Он много знал, еще больше скрывал, что знает, и никогда не выпячивался, умел сглаживать все конфликты и интриги, так как неплохо разбирался в индустрии человеческих отношений".

Композитор Владимир Быстряков: "Как такого неконфликтного человека, как он, все беспрекословно слушались? В этом еще один феномен Кисина. Приходя на съемки, я видел, с какой самоотдачей все работали. Вообще, в те годы снять картину, которая бы показывала американцев нормальными людьми, а не носителями зла и вырождения, как было принято -- это в достаточной мере смело. Там не было плохих фашистов и хороших красноармейцев. Это из той серии объективности, что и фильм "Семнадцать мгновений весны". Виктор Борисович, по существу, был моим учителем в написании киномузыки, поскольку не признавал ее аккомпанирующей функции. По замыслу Кисина в фильме должен был сниматься Валерий Леонтьев, который бы моими песнями "комментировал" действие. Было написано шестнадцать песен, и Валера очень ждал съемок. Но… его снимать запретили".

"ДО СИХ ПОР ЖИВУ В ПРОФЕССИИ ПО ЕГО ПРАВИЛАМ"

И все же по-настоящему любимым жизненным островом Кисина был театральный институт им. Карпенко-Карого. Там было главное дело жизни -- открытая им, первая не только в Союзе, но и в мире, кафедра телевидения.

Народная артистка Украины Ирина Дорошенко: "Виктор Борисович пришел худруком к нам, актерам, на второй курс в 1975 году. На первом занятии я сидела зареванная -- у меня была личная трагедия, и он, думая, что я расстроилась из-за смены педагога, сказал: "Маленькая, чего ты плачешь, я совсем не страшный". Его репетиции были совершенно необыкновенными: всегда с неизменной "Примой" и любимой фразой: "Ну, дети, пошли творить!". Он, по существу, первый раскрыл нам глаза на актерство и театр. Прошло уже почти 28 лет, а я до сих пор в профессии живу по его правилам. Прежде всего, несмотря ни на что, в театр ты должен всегда заходить с настроением: вокруг партнеры, и ты не имеешь права мешать рождению их творческих идей. Он учил нас быть терпеливыми, и, кстати, сам был таким. Помню, репетировали поставленный им дипломный спектакль "Укрощение строптивой" (где участвовал и мой однокурсник Богдан Бенюк). Мне нужно было сверху прыгнуть на лошадей (ими были два студента-режиссера). А я боялась высоты и не решалась. Он долго терпеливо выжидал, а потом, ни слова не говоря, пошел к выходу из зала. Я тут же спрыгнула, а он также без комментариев вернулся. После этого я уже не боялась".

Из своих студентов Виктор Борисович делал универсалов, которые могли быть режиссерами не только телевидения, но и кино, театра, оперы. Для расширения их кругозора он приглашал читать спецкурсы настоящих знатоков: истории философии, культо?рологии, эстетики, придумывал всевозможные проекты на стыке искусств. Блестящий эрудит Вадим Скуратовский вспоминает, что Кисин его пригласил к себе на кафедру в конце 70-х, когда никто его не брал. "Многие интеллигенты категорически не принимали телевидение, лично я думал, что это чума, но после общения с Виктором Борисовичем тоже им загорелся. И если сегодня где-то на украинском телевидении есть знак качества -- там всенепременно присутствует Кисин", -- уверен Скуратовский.

"Кисинская" телекафедра дружила с Утрехтской Высшей школой телевидения. Доцент Ольга Будникова вспоминает, что и тамошние студенты также влюбленно ходили за Виктором Борисовичем, а утрехтские коллеги шутили: "Мы из-за вас пострадали, ведь теперь наши студенты поняли, каким должен быть педагог".

Профессор Кисин не делил студентов на своих и чужих, а когда слышал от них интересную идею, то его глаза по-мальчишески озорно загорались, и он начинал активно помогать. Но, к сожалению, все больше рутинной работы сваливалось на него, все больше приходилось бороться за очевидные вещи.

Студентка последнего режиссерского набора Виктора Кисина Надежда Кошман: "Когда он нас набирал, то сразу сказал: "Я вас беру к себе в дети на пять лет, а потом еще пятнадцать буду нянчить, так как это дело непростое". Виктор Борисович все делал совестливо. Но пришли времена очень скупые на совесть, может, потому все и стало разваливаться... Когда мы поступили, уже был такой разломный, смутный период кинофакультета. Кисин никогда не опаздывал, а тут вдруг случалось -- тогда он извинялся: "Я же завкафедрой, мне нужно бороться"... Было видно, что из-за этого он страдал. На факультете стали отключать свет и отопление, увольнять преподавателей-совместителей, месяцами не платили зарплату. Помню, мы сидели в аудитории в пальто и возмущались, а Кисин спокойно сказал: "Не волнуйтесь, мы будем учиться, как у Станиславского: выгонят из института, будете ходить ко мне домой, вас немного -- я прокормлю". А как-то приехал из дома отдыха, где писал программу для нового телефакультета и говорит: "Я вам обязательно ее прочту, только вы меня не ревнуйте, ведь там такие же дети, как и вы, и тоже хотят учиться".

В последние годы жизни его разрывали на части, так как в этой сфере более авторитетного человека трудно было найти. А известие о том, что Кисин принял предложение возглавить еще и кафедру в институте культуры, в театральном восприняли болезненно. Виктор Борисович не умел заниматься демагогией, он был человеком дела и понимал, что принципы обязательно должны работать, а не "умирать в художнике".

Почетный ректор Университета культуры и искусств Михаил Поплавский: "Считаю Виктора Борисовича фундатором нашего Института кино и телевидения. А начиналось все так. Мы увидели, что по-настоящему профессиональных кадров на ТВ, которое интенсивно развивается, очень мало. И я сказал: "Мне нужен человек №1 в Украине в вопросах телеобразования", уже зная, что это -- Виктор Кисин. Мы с ним встретились, и я рассказал, что мы можем сделать и хотим видеть в результате: сначала кафедру, потом факультет, а в итоге -- институт. Ему, как профессионалу, была дана полная свобода действий, моя задача была -- создать условия и не мешать творческому процессу. У Виктора Борисовича сомнения были только из-за его курса в театральном институте -- он не мог его оставить. Но я предложил прийти к нам по контракту. Думаю, он увидел возможность реализовать то, что не мог нигде. И когда вскоре презентовали новую кафедру, это произвело эффект взрыва: "Ну, как это: "кулек" -- и кафедра телевидения? Поплавский, видимо, совсем сошел с ума". Ну, Поплавского покритиковали, а кафедра развивалась, и в первую очередь, благодаря авторитету и организаторским способностям Виктора Борисовича. Он создал такую команду, которая и сейчас продолжает его дело".

"С вами -- хоть на луну!", -- отвечали Кисину коллеги, когда он их приглашал на что-то новое. А замыслы и идеи все быстрее бежали впереди его суток, и все больше окурков оставалось в пепельнице после бессонных ночей. Ему некогда было заниматься своим здоровьем -- даже в больнице он шутил, что научит медсестер телевидению. После его смерти с кинофакультета стали уходить, в прямом и переносном смысле, его соратники и коллеги -- как будто оборвался тот крепкий трос, на котором все держалось. Но его жена, соратница и "ангел хранитель" Светлана Ивановна Степаненко как-то оптимистично заметила, что если Кисин "начинался" с обычного ассистента режиссера, то возможно сегодня начинает свой путь такой же ассистент...