ВСЕ МЫ НЕМНОГО... ВИРУСЫ

Вопрос быть или не быть генетике с ее терапией, клонированием и трансгенными организмами уже отпал. На повестке дня другая альтернатива -- станут ли люди проводить неслыханные доселе эксперименты над собой или нет. Гибрид человека и бактерии уже работает на нас, а наука подбрасывает все новые данные, не укладывающиеся пока в голове.

ГИБРИД ЧЕЛОВЕКА И БАКТЕРИИ УЖЕ РАБОТАЕТ НА НАС

Казалось бы, о генетике уже все всё знают: о ее открытиях и невероятных достижениях газеты трубят ежедневно. Однако информация, которой поделились с журналистами ученые Института молекулярной биологии и генетики все равно была неожиданной и... устрашающей. Возможно оттого, что исходит она из уст людей, не склонных "жарить" сенсации, а, может, просто "генетические чудеса" не укладываются пока в нашем сознании. Собственно, академик АМН Украины, член-корреспондент НАНУ и завотделом регуляторных механизмов клетки Виталий Кордюм так и сказал:

-- Сегодня произошло то, что будет оценено лишь через много лет. Представьте, что из капельки вашей крови можно выделить ДНК и сделать много... вас. Этого не делается с человеком, но принципиально возможно -- конкретные примеры с животными есть.
Ученые ввели ген медузы, который, как известно, светится зеленым цветом, в клетку мыши. Получилась клетка медузо-мыши, один из участков которой светился зеленым. Как хотите, но это и есть гибрид медузы и мыши. Создали ученые и гибрид коралла с мышью. Можно вводить людям, страдающим диабетом, ген инсулина и лечить их. Можно перенести ген человека в бактерию и пусть она синтезирует интерферон. Кстати, соседнее с нами здание -- это первое и единственное в Украине биотехнологическое производство, где "на генах человека" делают лекарства. Так что, гибрид человека и бактерии уже работает на нас. Правда, для того, чтобы такая терапия стала доступной, нужно пройти сложную бюрократическую процедуру, которая необходима для доведения методики до больного. Сегодня ограничений нет.

Генномодифицированных людей пока создавать не стоит -- начинается сложное взаимодействие белков, а геномика пока не готова дать ответы на все вопросы, считает Виталий Арнольдович. Так что, сначала нужно сделать полноразмерную компьютерную генетическую копию человека, и лишь потом приступать к трансгенным людям. Если кому-то это будет нужно. Однако...

-- То, что я сейчас скажу, выходит далеко за рамки любой шизофрении и, тем не менее, это не противоречит науке, -- как всегда заинтриговал журналистов академик. -- Каждый тут сидящий, как и ВСЕ ЛЮДИ ЗЕМЛИ -- это могучий гибрид самой разной информации с... человеком. Геном, то есть все, что делает вас отличным от соседа, -- это лишь 1,5% наследственной информации. Все остальное -- это... ретровирусы. Но вирусом себя, конечно, никто не считает и такая теория кажется бредом, хотя она не противоречит научным данным. А теперь смотрите: если 1,5% -- это человек, а 98,5% -- другие белковые последовательности, значит, их можно заменить. То есть, формально в человека можно вместить больше 90 таких же существ, как он сам! И получится "нечто", чего самая буйная фантазия людей из палаты №6 не в состоянии оценить. Я не хочу сказать, что это светлое будущее человечества, но считаю, что это огромный информационный резерв, который можно потихоньку осваивать. Мы находимся уже не на пороге, а в состоянии той биологической революции человечества, которая сегодня идет полным ходом. Вопрос: "Быть или не быть?" уже отпал. Сейчас стоит другой: "Будем ли мы подопытными кроликами или останемся самостоятельными?"

Журналисты ценят Виталия Кордюма за то, что он может двумя словами объяснить сложные генетические понятия, никогда не отказывает в комментарии. Но самое главное, -- он всегда преподносит сюрприз. Нет, в идее, что мы -- вирусы, что-то есть. Сама знаю людей довольно-таки "патогенных", а то и по-настоящему "заразных". А вот монстра, в геноме которого соединены гены 90-та разных существ -- от человека, лягушек, свиней, кораллов до тараканов, пингвинов, кактусов и баобабов -- представить не могу. Даже теоретически. Вот бы создать такое и хоть одним глазком взглянуть на чудо...

ЭКСПРЕСС-ЛАБОРАТОРИЯ В КЛЕТКЕ

Человек на операционном столе, упаковки детского питания на конвейере, очередной сброс стоков в реку... На каждом из этих этапов необходим быстрый анализ -- крови, сока, воды... Наши ученые совместно с английскими запатентовали вещества, с помощью которых подобную экспертизу можно будет делать за минуту-две.

Впервые работу биосенсоров и.о. директора Института и завотделом механизмов трансляции генетической информации академик Анна Ельская увидела в Японии, где они отслеживали качество воды в тамошних водоемах. Аппарат периодически брал пробу воды из озера, пропускал ее через чувствительный элемент -- биологический материал, в данном случае микробные клетки. Они реагировали на загрязнение в ту же минуту и узнавали попавшее в водоем токсическое вещество "в лицо". Наши же ученые в своих биосенсорах, использовали другой природный материал -- ферменты, антитела, рецепторы, каждый из которых по-своему реагирует на различные вещества. Больше того, ученые научились не только "ловить", но и преобразовывать их сигнал, например, в электрический.

-- Значение разработки огромно, -- считает Анна Валентиновна. -- Скажем, человек, страдающий диабетом, имея глюкозный сенсор, мог бы сразу определить, нужен ему укол инсулина или нет. Более того, во всем мире ученые стремятся создать глюкозный микросенсор, чтобы ввести его подкожно такому больному, а монитор надеть на руку, как часы. Человек постоянно носил бы аппаратик и мог в любую минуту знать количество сахара в крови и нужную дозу лекарства. Хотя у биосенсоров есть недостаток -- материал распадается в при повышенной температуре, наличии кислот. Группа наших ученых начала разрабатывать иную идею -- создание искусственных рецепторов, ферментов и антител, так называемых биомимиков.

Слушать Анну Валентиновну одно удовольствие. Кажется, что это захватывающий фантастический рассказ. Правда, трудно было представить, как можно создать тончайшую и гибкую пленку, понаделать в ней "дырочек" размером порядка одной миллиардной части метра, по форме и размеру совпадающих с молекулами того или иного вещества, например, токсина, что бы можно было точно сказать: "Попался голубчик! Я тебя знаю!" И тем не менее ученым это удалось. Теперь, "просеивая" воду, кровь или другую жидкость через такое наносито, они сразу устанавливают и количество этого токсина. Всего ученые разработали био- и хемосенсоры (искусственные) более чем к 20-ти веществам. Но чтобы сказка стала былью, нужно бы, чтобы исследования поддержал Энтони Тернер, ученый и друг Анны Ельской, с которым она была сопредседателем НАТОвского симпозиума по биосенсорам.

-- Мы начинали эти работы одними из первых в мире, -- рассказала Анна Валентиновна. -- Но прибор "Плазмон" мы вынуждены были фактически продать Германии, хоть считается, что работа совместная. У нас нет ничего своего. Раньше мы делали полупроводники на заводе Кристалл, а теперь покупаем полупроводниковые структуры не только у французов и швейцарцев, но и у белоруссов. Богатый практический потенциал мы не можем реализовать в Украине. У нас есть совместные проекты с англичанами, французами. Совместные -- только потому, что у нас нет денег сделать международный патент. Ведь для этого нужно $20--25 тысяч. А у нас в Институте лифт не работает -- нечем платить за электроэнергию. Стыдно сказать, но нам Миннауки выделило на развитие биосенсорных технологий 10 тысяч... гривен. А наши западные коллеги имеют миллионы. В долларах! В чем беда наших инвесторов: они хотят сегодня вложить гривну, а уже завтра иметь 10. Так делают лишь спекулянты. Тут же необходимо вложить и подождать 5--6 лет. Вот когда они получили бы настоящую прибыль. На Западе знают, даже если 90% будут потрачены впустую, то 10% окупятся с лихвой.

Нет в Украине и биотехнологической структуры, которая могла бы продвигать открытия на рынок, -- сокрушалась Анна Валентиновна. -- А ведь практически нет ни одного вещества, на которое нельзя было бы создать сенсор. И вот парадокс: наши работы по биомимикам -- наиболее цитируемые в мире, но мы имеем лишь "бумажный вариант" на полке.

В беседе с журналистами ученые всячески подчеркивали, что они полны оптимизма, у меня остался легкий осадок "не победы" и обиды за уникальный институт. Конечно, если просто прочитать названия его отделов, то сразу и не поймешь чем здесь занимаются. Отдел биосинтеза нуклеиновых кислот. Отдел клеточных популяций. Отдел энзимологии белкового синтеза. Но узнав, какие практические результаты могут дать исследования этого необычного института, можно только удивляться невниманию со стороны государства.