"З". От Махно до стычек с Хрущевым

ЗАДОВ, МУРКА И КЛАД МАХНО В ЮЗОВКЕ

Задов (Зиньковский) Лев Николаевич (1893—1938) — известный российский анархист и менее известный советский чекист, чья революционная деятельность начиналась в Юзовке.

В Юзовке Лев Николаевич появился в семилетнем возрасте. Его отец, правоверный еврей из сельскохозяйственной колонии Екатеринославской губернии, прибыл в шахтерский поселок из-за голода. Здесь он зарабатывал на жизнь извозом. Жизнь как-то сложилась, и многочисленная семья Задовых (в ее составе было 10 детей) через несколько лет уже воспринимала Юзовку как вполне родной город.

Окончив два класса в строгой еврейской школе, Лев Николаевич идет работать. В 16 лет он — грузчик на мельнице. Высоченный парень, потягав мешки с мукой, становится настоящим атлетом и отправляется на более денежную работу — каталем на металлургический завод. Однако сказочных денег и там никто никогда не заработал. А пахать приходилось, как на каторге: доставлять здоровенные тачки с рудой к плавильной печи. Физическая форма Задова улучшалась с каждым днем, моральное состояние, напротив, шло по нисходящей. Никакой перспективы не вырисовывалось. Надо было что-то менять. Причем радикально. И Лева нашел способ — примкнул к юзовским анархистам.

Почти сразу зажилось лучше. Здоровяка Задова определили в боевую команду, задачей которой была добыча денег для партийной кассы методом "грабь награбленное". Кое-что оседало и в карманах боевиков. Однако со временем налеты анархистов стали серьезно беспокоить власти, и во время одной из акций их "повязали". Лева получил 8 лет и на какое-то время вынужден был покинуть Юзовку.

Вернулся сюда он после амнистии, последовавшей вскоре за Февральской революцией. Попал в состав Юзовского совета рабочих депутатов. Сколотил бригаду братков, озабоченных социальной несправедливостью, стал заниматься хорошо знакомым делом — экспроприировал экспроприаторов. Когда началась Гражданская война, пошел на фронт обороны Донбасса. Служил в полку анархиста Черняка, где, кроме него, оказалась еще одна легендарная личность — Маруся Никифорова по прозвищу Мурка, ставшая прототипом героини блатных песен. После столкновения со значительно превосходящими немецко-австрийскими силами полк Черняка в апреле 1918 года покинул Донбасс, стремительно откатившись под Царицын. Так Лев Николаевич Задов в очередной раз удалился от родных краев.

Он еще вернется сюда, причем не раз. В августе 1918 года он присоединится к армии батьки Махно, которая несколько раз в течение 1919—1920 годов завладевала Юзовкой. Ну а когда Задов покидал родной город в последний раз, то, согласно легенде, оставил здесь сундучок с награбленными (то есть завоеванными) ценностями. Одна еврейская семья, предки которой жили тогда рядом с Задовыми на Восьмой линии, рассказывала автору этих строк, что сундучок хранился у них в погребе. Но поскольку Лева, убегая, со свирепой физиономией приказал ничего там не трогать, то, от греха подальше и не трогали. Через несколько месяцев кто-то из людей Задова тайком вернулся за сундучком. Таким вот неожиданным боком поворачивается давняя легенда о кладе батьки Махно в Юзовке…

ЗАСЯДЬКО ЛЮБИЛ КРЕПКОЕ СЛОВЦО

Шахта. Предприятие имени Александра Засядько в Донецке — одно из самых известных в стране

Засядько Александр Федорович (1910—1963) — советский производственник и государственный деятель.

Засядько — выпускник Донецкого горного института. Сообразительный и невероятно трудоспособный — он сделал быструю карьеру на шахтном производстве, уже в 1939-м руководил комбинатом "Сталинуголь", в 1942-м стал заместителем наркома угольной промышленности, в 1948-м — министром угольной промышленности.

Став министром, он взял под свою личную опеку футбольную команду "Шахтер". Будучи амбициозным человеком, поставил задачу: войти в число лучших команд Союза. Но, будучи человеком трезвомыслящим, понимал, что без полноценной, настоящей звезды этого не добиться. И Засядько уговорил перебраться в Сталино одного из лучших форвардов советского футбола — Александра Пономарева. По рассказам знающих людей, главным аргументом стала четырехкомнатная квартира в Москве, которую министр "пробил" для нападающего своей мечты.

Говорят, что Засядько был одним из немногих людей, не боявшихся критиковать Сталина. Причем, как настоящий выпускник Донецкого горного, не мог удержаться при этом от мата. У знаменитых советских юмористов Тарапуньки и Штепселя был такой диалог: "Есть ли в стране шахматист лучше, чем Ботвинник? — Есть, это Засядько! У него что ни шаг, то мат!". Несколько раз Засядько снимали с должностей, затем Сталин его в очередной раз "поднимал", прощая угольному генералу то, чего другим бы не простил.

Хрущев сделал своего земляка заместителем председателя Совета министров. Тут же пошли столкновения: оба были мужиками твердолобыми, неуступчивыми, оба легко переходили на крик. При Хрущеве Засядько сменил несколько постов, конфликты с боссом продолжались. После одного из таких скандалов он вышел, отдуваясь, в скверик, сел на лавочку и умер от разрыва сердца.

Впрочем, существует иная версия событий. Вроде бы умер он после встречи с друзьями. Хорошо посидели, прилично приняли. Засядько решил освежиться — пойти домой пешком. Устал. Решил присесть на лавке. Заснул, простудился, заболел пневмонией и умер...

ЗВЯГИЛЬСКИЙ НЕПОТОПЛЯЕМЫЙ

Звягильский Ефим Леонидович — многолетний директор шахты имени Засядько, эталон "угольного генерала".

Ефим Леонидович иллюстрирует сразу три донецкие тенденции. Во-первых, это склонность увековечивать в городских объектах имена прекрасно здравствующих людей. На поселке Гладковка, где шахта Засядько выстроила целый микрорайон, есть улица Звягильского. Она начинается от кладбища и заканчивается церковью, что глубоко символично.

Вторая тенденция — непотопляемость. Как донецкого человека ни дави, а он все равно рано или поздно вынырнет. В карьере Звягильского случались такие оглушительные падения, что даже в Израиле приходилось спасаться. Но он возвращался пусть и не на прежние высоты — не на пост главы Кабмина.

Наконец, третья тенденция — любовь к приусадебному хозяйству. Большинство юзовских пролетариев, а позже шахтеров города Сталино — бывшие крестьяне. Их сельскохозяйственные гены передаются из поколения в поколение. Как попали в наш город предки Звягильского, автору неизвестно, но страсть к аграрному сектору у шахтного директора огромная. Приусадебные магазины шахты Засядько разбросаны по всей области, продовольственные магазины — по всему городу. Как метко заметил когда-то один областной руководитель: "У нас каждое второе яйцо — это яйцо Звягильского".