Семен Стругачев: "Куры и их помет помогли мне получить квартиру"

— Семен, а что это за история с вами в этом году произошла: сначала вас утвердили на главную роль в фильме, снимавшемся в Киеве, а потом сняли?

— Эта история для меня просто загадочная. Приехал ко мне в Петербург режиссер Евгений Шишкин, уговаривал сниматься в своем кино. Это какая-то новогодняя история. В нем у меня главная роль. Он показался мне замечательным мужиком. Назначили дни съемок. Тем более они должны были начаться в сентябре. Я уже и график под съемки себе изменил. И вдруг он мне звонит: "У меня хорошая и плохая новость". Я спрашиваю: "Что случилось?". Отвечает: "Половину денег нам дает Министерство культуры, но мы оттягиваем чуть-чуть момент съемок. На неделю". Проходит неделя, я уже сам звоню. Он мне сообщает: "Министерство поставило условие: в главных ролях снимаются только украинские артисты. Я, конечно, буду пробивать тебя на главную роль, потому что хочу, чтобы именно ты у меня снимался". У меня был шок! И это после того, какое было отношение к российским гражданам со стороны вашего бывшего президента Виктора Ющенко... Но даже при нем такого не случалось, что Министерство культуры запрещало сниматься русским актерам в украинских картинах. Может, я неправильно рассказал, но за что купил, за то и продаю.

— Не боитесь на всю жизнь для зрителя остаться Левой Соловейчиком?

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

— Такая опасность, конечно, есть, но все-таки для меня отдушина не кино, а театр. Я работаю во многих театрах и сейчас продолжаю работать в театре Ленсовета в Питере. Я там уже 23 года ведущий актер и играю все, что захочу. Но зрители, которые видят во мне только Леву Соловейчика, даже в театр идут на Леву Соловейчика. Ну и хрен с ними. Главное, чтобы шли. А там я их или разочарую, или, наоборот, они скажут: "А он еще и кроме Левы Соловейчика что-то может". А вот в кино та опасность, о которой вы говорите, есть. Я ведь и начинал с другого кино. Я снимался в авторском кино у режиссера Андрея Черныха. Думаю, что и дальше буду сниматься в картинах с философским или трагическим уклоном. Благодаря Владимиру Бортко, который осмелился взять меня на роль Левия Матфея, у меня есть перспектива не остаться Левой Соловейчиком.

— В картине "Русский спецназ" вы с Андреем Федорцевым играете черных археологов. Действие происходит в Латвии, и в фильме есть такой момент, когда спецназовцы вытягивают из латвийской тюрьмы старика-ветерана Великой Отечественной войны. Не посчитали ли латвийские власти эту картину антилатвийской?

— Нет. Во-первых, Латвия сама уже изменилась. Во-вторых, латыши сами над собой посмеиваются. Я вот сам рассказывать люблю анекдоты про евреев и ничего — все смеются. Нужно вообще ко всему относиться с юмором. Если у кого-то нет чувства юмора, то это его горе.

— В фильме "Особенности национальной охоты" вы со своими друзьями много пьете. А вот в жизни Семен Стругачев и водка — это совместимые понятия? Запои у вас были?

Кадр из "Особенностей национальной рыбалки". С Виктором Бычковым и Василием Домрачевым выпивают перед уловом

— Запои у меня бывают только тогда, когда нет работы. Правда, я не сказал бы, что это запои. Просто ко мне приезжает очень много людей, которые хотят со мной общаться, и думают, что дом у меня открыт, и что у меня здоровая и большая печень. Но теперь меня на всех не хватает. Раньше я мог гулять сутками, а потом идти спокойно работать. Теперь уже надо себя беречь — возраст. Так что в запои не ухожу. Это не моя стезя. Во-первых, я не алкоголик, я — нормальный пьяница. Могу выпить и полторы бутылки, и две. Раньше печень это спокойно перерабатывала, а теперь с утра давление. Иногда очень тяжело работается. Так что надо подумать над тем, чтобы снизить дозу или вообще ее убрать. Просто хочется пожить.

"ПАПА НАС НАДЕЛАЛ И СБЕЖАЛ, КАК ТОЛЬКО Я РОДИЛСЯ"

— Мы очень мало знаем о вашей личной жизни и о вашей семье...

— У меня жена — красивая русская женщина. Ее зовут Татьяна, она тоже актриса. Я ее нашел в Куйбышеве, сейчас это Самара. Там я когда-то работал. Сейчас я служу в пятом театре и живу в пятом городе. Раньше я много ездил по стране, менял театры, когда был молодым. Теперь, наверное, до конца своей жизни буду работать в театре Ленсовета.

— А где вы начинали?

— Во Владивостоке. Я — коренной дальневосточник. Родился под Биробиджаном в Еврейской автономной области. Я — безотцовщина. Мать сама растила четверых детей. Папа нас наделал и сбежал, как я только родился.

— А кем был ваш отец?

— Грузином. Точнее он наполовину грузин, наполовину тат, горский еврей. Его звали Миша. А фамилия, как говорят, у него была Стругашвили. Мои старшие братья и сестры знают его. Они с ним прожили, кто 10 лет, кто 12. А я с ним ни дня не прожил. У меня все от матери.

— А кем была ваша мама?

— Она была учительницей, потом секретарем при председателе колхоза, которым был мой папа. Потом его выгнали из партии из-за того, что он бросил семью. Мама была очень гордой женщиной. Взяла нас четверых и уехала в Биробиджан. Звали маму Евгения. И мою дочь также зовут. Мама пошла работать на химзавод, чтобы нас всех поднять. Там просто больше платили. Потеряла там здоровье, но нас подняла. У всех нормальное образование. Мой брат был начальником уголовного розыска в городе Благовещенске. Две сестры были учительницами. Я получил театральное образование во Владивостоке. Там же и начал работать.

"МЕНТ БЫЛ ПЕРВОЙ РОЛЬЮ В ТЕАТРЕ"

— А первая роль какая была?

— Я сыграл мента в спектакле "Мы, нижеподписавшиеся" по Александру Гельману. Было это в 1979 году, мне был 21 год. У меня там была единственная фраза в самом конце: "Кого задерживать?". И то, я так волновался! Все-таки первая роль. Я весь спектакль повторял: "Кого задерживать? Кого задерживать?" с различными интонациями. Короче говоря, когда наступил "час расплаты", я вышел и перепутал одно слово. Я сказал: "Кого хватать?".

— И что, вас сняли с роли?

— (смеется) Нет, но все очень ржали. Артисты-то опытные, смотрели, как я дрожу. Я до этого, правда, в народном театре играл Подхалюзина Островского, Сатина Горького, епископа Кошона. Думал, что после этого я уже звезда. Думал, ну все, сейчас в театре у меня начнется ого-го-го! А пришел и двух слов связать не мог.

— А когда вы сыграли более-менее нормальную роль?

— Во владивостокском театре один спектакль — "Том Сойер и Гекльберри Финн" ставил Кама Гинкас. Я там играл городского музыканта. (До этого, правда, мне дали сыграть роль Якова Трошина в горьковской пьесе "Дети солнца".) В этой эпизодической роли я был такой смешной, трогательный и глубокий. Я ею в Москве блеснул. После этого мне дали главную роль в "Шестом этаже", французской комедии, где я был суперсмешной.

— Все-таки ваше амплуа — это трагический или комедийный артист? Гамлета или короля Лира сможете сыграть?

— Лира я сыграю обязательно. Когда я пришел в театр Ленсовета, меня главный режиссер Игорь Владимиров взял туда комиком. Он представил меня труппе, почему-то решив, что я приехал из Владивостока, хотя я приехал из Самары: "К нам пришел актер, очень смешной актер, я ему дал свое амплуа простака-иностранца". И я стал играть простаков-иностранцев во французских и итальянских комедиях...

— А как вы все-таки попали из самарского, в смысле куйбышевского театра в ленинградский?

Соловейчик дома. С женой Татьяной и дочкой

— Меня заметил Владимиров. Дело в том, что к нему я должен был приехать тремя годами раньше. В то время я работал в петрозаводском театре. Увидев репертуар театра, я через 10 дней решил оттуда бежать. Режиссером там работал грузин. Наверное, хороший режиссер. И мужик он был классный, но это был не мой режиссер. Посмотрев его спектакли, я подумал, куда бы бежать, денег нет. Он мне дал подъемные — 130 рублей. Я ему просто написал музыку бесплатно к детскому спектаклю. Думаю, так, музыка стоит дороже, и уехал к Владимирову в Ленинград. Он меня посмотрел и говорит: "Так, я тебя жду через 10 дней. Как у тебя с жильем?". А тогда нужна была прописка. Он спрашивает: "У тебя какая прописка?". Я ему: "Во Владивостоке есть квартира. Это моя квартира, но там я прописан со своей бывшей женой". А он в ответ: "Надо поменять, чтобы получить любое помещение типа коммуналки, а я тебе помогу получить разрешение на обмен".

— И получили?

— Я быстро прилетел во Владивосток. Говорю бывшей жене: "Моя дорогая, давай меняться". Она: "Конечно, конечно", и полгода меня мурыжила с этим обменом. Чуть в тюрьму меня не посадила. Она уже жила с другим человеком, у нее только жизнь налаживалась, а тут я приперся. Они решили меня схавать. Ни схавать, ни посадить меня не получилось. Через суд я разменял квартиру, но было уже поздно. Так как я, позвонив Владимирову, сказал: "Здравствуйте, Игорь Петрович! Так и так, я могу приехать", а он мне: "А я не помню, кто вы вообще такой. Приезжайте, показывайтесь еще раз. Понравитесь — возьмем, а нет, так извините". А я полгода нигде не работал из-за этой квартиры. Что делать? Поехал я в Горький. Приезжаю туда, а там в театре работал мой бывший режиссер из Владивостока Ефим Табачников. Меня там директор театра спрашивает: "А где вы работали?". Я отвечаю: "Так и так. Пять лет во Владивостоке, 10 дней в Петрозаводске". "А почему в Петрозаводске 10 дней?". "Дело в том, что режиссером там был один грузин. Он мне не понравился, и уехал оттуда". Поработал, значит, я полгода в Горьком, и туда призжает главным режиссером тот грузин, от которого я сбежал.

— И что он у вас первым делом спросил?

— "Что ты тут делаешь?". Ну, а я ему: "Я просто знал, что вы сюда приедете через полгода, поэтому решил прямо сюда сразу приехать" (смеется). Но юмора он не понял. Я там еще 1,5 года работал. Ни одной роли нормальной не сыграл. Думаю, жизнь проходит — надо бежать. Табачников уехал к этому времени в Куйбышев, ставить спектакли, и я туда переехал. Через год, в 1987 году, этот театр поехал на гастроли в Питер. Я в спектакле этого театра "Крошка". Это французская комедия. Я играл главную роль.

— Неужели на спектакль пришел Владимиров?

— Да. Якобы случайно, а может, его кто-нибудь привел. После он мне позвонил и сказал: "Я хотел бы с вами переговорить". Он, не подав вида, что меня когда-то кинул, сказал: "Хочу вас пригласить в наш спектакль". Я отвечаю, что не могу, так как полгода еще должен отработать по договору с Куйбышевским театром. Он снова: "Я вас приглашаю". Я говорю: "Ну, и что, что вы меня приглашаете. Мне нравится работать в Куйбышевском театре. У меня там любимая женщина работает. Мне там обещают очень много, только бы я там остался". Мне там уже и квартиру на берегу Волги трехкомнатную пообещали. Я Владимирова полгода промурыжил. Он мне полгода звонил. А когда приехал, то он со мной поставил премьеру итальянской комедии "Любовь до гроба" Альдо Николаи.

— Ну, а о первой вашей попытке, правда, неудачной, попасть к нему в труппу, вы говорили?

— Прошел год после премьеры, и вот на каком-то банкете Владимиров меня спрашивает: "Когда же ты проколешься?". "В чем дело?". Он: "Да ты ж молчишь уже 1,5 года, что я тебя тогда кинул". "А я ждал того момента, что сами об этом скажете". Владимир тогда: "Ах ты, жучара. А я думаю, когда ж ты заговоришь?". Смеемся. "Ну, так я ж из Биробиджана". Вот тогда мы и решили поставить спектакль "Крошка", в котором я до этого играл в Куйбышеве. Я приехал к Владимирову как уже состоявшийся актер, а "Не кушать подано".

— Квартиру-то дали?

— Да, но я 2 года до нее прожил в жуткой общаге. Там родилась моя дочка. Общага эта в театре, в колодце этом, там не было ни солнца, ничего. Зато были крысы, тараканы и клопы. Еще соседка, у которой было 8 кошек, 9 собак. Да еще 4 курицы жили на лестничной клетке, потому что... В театр тогда приехали немцы, ставить "Коварство и любовь" Шиллера, и они захотели, чтобы на сцене ходили живые курицы. Но они там гадили, неслись. А вот этих кур охраняла эта сумасшедшая прачка. Она просто была доброй теткой, не могла бросать бездомных кошек. Вонища такая была. Пришел ко мне на день рождения Владимиров. Я праздновал тридцатилетие. После дня рождения Владимиров, к тому времени уже не пивший, пошел домой и споткнулся о птичье дерьмо. И вытер его своей задницей. "Черт, нужно Стругачеву жилье давать". Так что куры и их помет дали мне возможность переселиться в нормальную коммунальную квартиру, где я и прожил 10 лет. Сейчас у меня уже квартира отдельная.

— А кто вас познакомил с режиссером фильма "Особенности национальной охоты" Рогожкиным?

— Режиссер и продюсер Сергей Сельянов, у которого я снимался в фильме "Время печали". Роль Левы Соловейчика должен был играть совершенно другой актер, Саша Лыков. У него большой нос, а Рогожкину нужен был актер с большим носом. Но Саша не мог сниматься. Ну, Рогожкин и спросил у Сельянова: "У тебя нет актера моей национальности?". "Ой, у меня только что Сеня Стругачев снялся. Ты его посмотри". Он посмотрел и без всяких проб назначил на роль. Судьба, конечно.

— А как у вас складываются отношения с Михаилом Боярским?

— Нормальные. Во-первых, я играю в одном спектакле с его женой Ларисой Луппиан. Братских отношений у нас с ним нет, но мы подаем друг другу руки.

— С ним не поете?

— Нет. Я больше с его женой пою в спектакле. Но я его пародировал несколько раз. Я ему даже на капустниках посвящал какие-то поздравления. Наверное, где-то есть и ревность. У меня, например, звонкий голос. Когда я пою, со мной тяжело соревноваться.

"ПУТИНА УВИДЕЛ ПРИ СОБЧАКЕ"

— Вы сегодня питерец, а нынешние властители России тоже питерцы. Не приходилось с ними пересекаться?

— Путина я видел еще при Собчаке. Я, кстати, знаком и с его дочерью, Ксенией Собчак. Даже снимался с ней в новогодней программе. А Путин тогда был незаметный, скромный молодой человек. А с Медведевым я даже пересекался, когда пел на дне рождении у одного большого чиновника. Он тогда был главой президентской администрации при Путине. Мы тогда плыли по Москве-реке на кораблике.

— Где вас можно увидеть?

— Приезжайте в Питер, увидите. Я играю в "Испанской балладе" короля Альфонсо и в "Любви до гроба". В первом спектакле я играю трагическую роль. И те, кто видел меня в комедийных ролях, удивляются тому, что я трагедийный актер. А кто, наоборот, не видел меня в комедийных ролях, посмотрев "Испанскую балладу", удивляются, что я еще и комедийный актер.

БИРОБИД – ЖАНСКИЙ СОЛОВЕЙ

Имя: Семен Стругачев

Родился: 10.12.1957 в пос. Смидович, Еврейская АО (Россия)

Родители переехали в Еврейскую автономную область из Керчи. Существует предание, что предки матери до 1939 года жили в Бельгии, а потом приехали в Литву, погостить у родственников. Но из-за присоединения последней к СССР не смогли уехать обратно. В детстве из-за красивого голоса и любви к пению был прозван "биробиджанским соловьем". Сначала хотел быть музыкантом, но из-за ломки голоса решил избрать профессию актера. Всенародную известность получил после роли Левы Соловейчика в фильме Рогожкина "Особенности национальной охоты". Играет в театре Ленсовета с такими звездами экрана, как Константин Хабенский и Михаил Пореченков. Иногда коллеги по сцене над ним подшучивают: то тапки к полу прибьют, то вместо шампанского нальют в бокал водки. Бывает, что теряет 3 кг за спектакль. Среди его ролей была одна женская. Вместе с ним в квартире живет кошка по кличке Масяня.