Гия Канчели: "Я никогда не танцевал, даже на своей свадьбе!"

Композитор. Уже пятьдесят лет мучается, садясь за фортепиано, чтобы создать нечто новое, но неизменно каждый день сочиняет музыку. Фото А. Яремчука

С Юрием Башметом. Гия Александрович посвятил другу и музыканту Литургию

Киев. Недавно Канчели познакомился с младшенькой из Ступок, Устиной

1/3

— Гия Александрович, вы приезжали поучаствовать в праздничных мероприятиях по поводу дня восстановления независимости Грузии. Успели, кроме концертов, с друзьями повидаться, посмотреть что-то в Киеве?

— С друзьями, конечно, я встретился. Это был музыкант Валентин Сильвестров, режиссер Роман Балаян, супруги Тамара Константиновна Аветисян (солистка Киевской филармонии. — Авт.) и Яша Робинович, скрипач. У нас семейная дружба. Это все мои очень близкие друзья. Я уже не говорю о Романе Кофмане который дирижировал моим камерным концертом. Программа встреч обширная как для трех дней. Так что, что-то посмотреть я успел только из окна машины. Но, насколько смог понять, Киев стал намного красивее. У меня впечатления весьма и весьма положительные.

— Вы сами как-то говорили, что в Европе вас лучше знают как автора классической музыки, а в постсоветских странах — больше как автора музыки к фильмам Данелии и Бодрова-старшего. Вас не обижает, что бывшие сограждане меньше интересуются классикой?

— Нет, это абсолютно нормально. Потому что кино смотрят миллионы, в театр ходят тысячи, на симфонические концерты — сотни, а на камерные концерты — десятки. Отсюда и та популярность, о которой вы говорите. Меня это ничуть не смущает.

— А вы с Георгием Данелией находите время, чтобы встречаться не только по поводу работы над очередной картиной, но и для отдыха?

— Мы с ним сейчас часто говорим по телефону, к сожалению, не видимся. Но все равно работаем вместе. Он уже несколько лет трудится и, надеюсь, вскоре завершит работу над анимационной версией "Кин-дза-дзы". И я пишу музыку к этому мультфильму и по интернету пересылаю ему отрывки.

— О том, как к фильму "Кин-дза-дза" писалась музыка, уже ходят легенды. Данелия попросил вас сделать примитивной мелодию, да еще и всю смену скрести по стеклу... Почему вы терпели такие муки?

— Ради него. Я просто с огромным уважением отношусь к таким людям, как Георгий Данелия, Роберт Стуруа (популярный во всем мире грузинский театральный режиссер. — Авт.). И когда я пишу симфонические или камерные произведения, пишу для себя. А когда я работаю с ними, то вынужден удовлетворять их требования.

— Георгий Данелия писал в своей книге, что после выхода картины "Мимино", когда песня "Чито-гврито" вмиг сделала вас популярным на весь Союз, вы говорили о ней: "Это не песня, а триппер какой-то". Почему?

— Я ведь, когда ее писал, не предполагал, что она станет так популярна. А она вдруг, как венерическое заболевание, распространилась по всей территории СССР. Мне не нравилась такая популярность этой песни. Я не принадлежу к тем авторам, которые испытывают от этого радость...

— Вы также работали с Сергеем Бодровым-старшим. Одна из этих работ, фильм "Давай сделаем это по-быстрому" с Владимиром Машковым, несвойственный для вас жанр — криминальная драма. Какие впечатления от этой работы?

— Ну, почему несвойственный для меня жанр?.. Я написал музыку где-то к 60 фильмам, но названия 40 из них не помню, и не помню, о чем эти фильмы. Я всегда с гораздо большим удовольствием брался за слабые сценарии, которые снимали не очень сильные режиссеры. Потому что потолок гонорара в Советском Союзе был одинаков и для хорошего фильма, и для плохого. И мне хотелось поскорее закончить эту работу, чтобы получить материальную независимость и работать над своими симфониями, каждую из которых я писал по два-три года. Поэтому я с таким удовольствием брался за слабые фильмы — мне надо было всего две недели, чтобы написать музыку для них. А работа с Данелией, Стуруа — это мучительный процесс на протяжении нескольких месяцев, а иногда и года.

— Ваши дети не пошли по вашим музыкальным стопам?

— Может, это нельзя назвать прямым продолжением музыкантства, но сын мой работает на замечательной студии звукозаписи в Мюнхене и недалеко от него живет. А дочка закончила в США колледж и после этого долго работала в "Линкольн Центре", потом в оркестре Нью-Йоркской филармонии, работала с Гидоном Кремером (известный скрипач. — Авт.), а позже в Лондоне, на продюсерской фирме "АртЭнджел". Она арт-продюсер. А сейчас живет и работает в Тбилиси.

— Как же успеваете видеться с родными: вы — в Бельгии, сын — в Германии, дочь — в Грузии?

— Мы очень часто видимся. Вот я только что был в Тбилиси, два месяца. Из Гольдштата, где живет сын со своей семьей, они к нам в Антверпен (Бельгия) приезжают, мы к ним наезжаем. Кроме этого, сейчас существует море средств связи, которые позволяют и слышать, и видеть друг друга, поэтому мы разговариваем каждый день.

— Вы вот были в Тбилиси. Каково ваше мнение о том, что сейчас происходит на Родине?

— На моей Родине происходит брожение, так же, как и у вас. А для того чтобы этот процесс закончился, мне кажется, нужно время. Надо пройти какие-то определенные этапы. Просто люди нетерпеливы и хотят при своей жизни увидеть то светлое будущее, о котором они мечтают. Но надо иметь терпение, ждать и правильно оценивать эти процессы.

— Вы согласны с политикой, проводимой президентом Грузии?

— И да и нет. У меня большие претензии к власти и большие претензии к оппозиции. Может быть, даже на одинаковом уровне. Я отрицательно отношусь к власти, которая порождает мракобесие. Под мракобесием я подразумеваю и одну и другую сторону.

— Не могу вас не спросить об отношении к августовским событиям в Осетии...

— Я вам очень кратко отвечу: после этого я перестал посещать Россию. Любимую мною страну. И я очень больно это переживаю, но не могу пересилить себя, после этого конфликта я в России не был. Из-за этого даже не попал на юбилей моего друга Юрия Темирканова (известный российский дирижер. — Авт.). Но все эти прошлогодние события не стали поводом для разногласий с моими российскими коллегами. Наша дружба длится уже несколько десятилетий, и никакие политические катаклизмы не могут отрицательно на нее повлиять.

— Вы ведь поступали изначально на геологический факультет. Почему не бросили учебу, когда окончательно решили посвятить свою жизнь музыке?

— Я доучивался там на геолога лишь для того, чтобы получить звание младшего лейтенанта артиллерии. Кстати, изначально поступил я в институт потому, что не сдал экзамены в музыкальное училище и надо было получать образование. К тому же форма студентов-геологов мне очень нравилась, хотя я ни разу ее так и не примерил. В общем, военную кафедру я прошел на геологическом факультете. А в консерватории в то время готовили пехоту, и, когда я туда поступил, из меня еще и пехотинца хотели сделать. А я на эти военные занятия ходить не стал, и к концу обучения у меня набралось около 700 пропусков. Закончилось тем, что ректор консерватории позвонил командующему Закавказским военным округом. Тот оказался человеком понятливым и закрыл глаза на мои прогулы.

— Слышала, вам очень повезло в том, что от всех бытовых вопросов вас оградила супруга. Но все же, какой Гия Канчели не за инструментом, а в быту?

— Абсолютно ничего не люблю в плане работы по дому. И очень благодарен жене за то, что все это, вплоть до детей, она взяла на свои плечи. Я бы даже не сказал, что люблю сидеть и писать музыку, но, тем не менее, занимаюсь этим с утра до вечера каждый день уже полвека. Просто композиторство отнимает очень много сил и времени. Это очень сложный процесс, и мне это удается, только пройдя целый круг испытаний. Я не верю в то, что есть люди, которые садятся и запросто сочиняют музыку, как это показывают в некоторых фильмах. Для меня это очень сложный, изнурительный, даже мучительный процесс. Но музыку я очень люблю и другой профессией не владею, поэтому и пишу.

— Одно из своих произведений, Литургию памяти вашего друга Гии Орджоникидзе, вы посвятили Юрию Башмету. Вообще часто "дарите" свои творения?

— Это не называется "подарить" в прямом смысле слова. Это просто посвящение. Литургия памяти Гии Орджоникидзе написана для Башмета и посвящена ему. У меня есть Пятая симфония, которую я посвятил своим родителям, а еще "Вальс Бостон", который я посвятил своей супруге. И там в заголовке написано: "Моей супруге, с которой я никогда в жизни не танцевал".

— Не танцевали? Даже когда были молоды?!

— Правда, не танцевал. Когда я был молодым — исподтишка курил, гонял по улице и дурака валял. На танцы я не ходил.

— И никогда жена вас не попрекнула, что вы с ней ни разу не станцевали, даже на свадьбе?

— Нет. А свадьбы у нас и не было официальной. Мы расписались забавно: в один день, Роберт Стуруа со своей супругой, я — со своей, и улетели в Киев. Это было наше свадебное путешествие. Почему Киев? Очень просто. Нам посодействовали в том, чтобы снять номера в гостинице. В то время в свадебное путешествие, по крайней мере, из Грузии, летели только туда, где был шанс получить номер в гостинице. Странно, наверное, слышать, но просто прийти в отель и снять номер было невозможно. Все происходило по звонкам и по блату (1967 год. — Авт.), как в "Мимино". В Киеве жила и работала Елена Стуруа, сестра Роберта. Она была замужем за директором оперного театра Борисом Григорьевичем Пономаренко. И вот он нам помог с номерами в гостинице "Интурист", а потом директор одесского оперного театр посодействовал с гостиницей в Одессе. Из Одессы мы на пароходе приплыли в Батуми, откуда вернулись в Тбилиси. Вот такое свадебное путешествие.

— Вы находитесь в прекрасной форме. Как вам удается ее сохранить и так хорошо выглядеть?

— Я не начну перечислять количество лекарств, которые я пью, и количество болезней, которые меня сопровождают после 50 лет... Вы никогда не слышали такое выражение: "покойник может очень хорошо выглядеть в гробу"? Не имеет значения, как человек выглядит. Мне кажется, что я выгляжу и чувствую себя соответственно своему возрасту — мне в этом году исполняется 74. Хочется еще пожить, но я с горечью вспоминаю тех близких мне людей, которых пережил. Многое отдал бы за встречу с ними...

ИЗ ГЕОЛОГОВ — В КОМПОЗИТОРЫ. Гия Канчели родился 10 августа 1935 г. в Тбилиси (Грузия). Аырос в семье врача. В Тбилиси он окончил музыкальную семилетку, потом — геологический факультет университета, и лишь в 1963 году — консерваторию им. И. Туския по классу композиции. С 1967-го по 1986-й он написал семь симфоний, за Четвертую симфонию в 1976 году композитор получил Государственную премию СССР. С 1991 г. по 1994 г. Канчели жил в Берлине, а с 1994 года проживает в Антверпене (Бельгия). Только за последние 10 лет композитор написал около 20 симфонических и камерных сочинений, которые исполняются самыми известными оркестрами и музыкантами. Среди них Юрий Башмет, Владимир Юровский, Денис Рассел Дэвис, Эдвард Брюнне, Ян Горбарек, Гидон Кремер и др. Гия Канчели также прославился как автор музыки ко многим известным фильмам знаменитого грузинского режиссера и давнего друга композитора Георгия Данелии. Канчели — народный артист СССР, лауреат Государственной премии Грузии, обладатель приза Киноакадемии "Ника", кавалер ордена Чести, лауреат премии "Триумф" и многих других. Канчели уже 41 год женат, у него двое детей — 40-летний сын и 37-летняя дочь, которые подарили ему трех внуков.

ОЗВУЧИЛ 60 ФИЛЬМОВ. Гия Александрович за 40 лет написал музыку более чем к 60 фильмам, среди которых две работы с Сергеем Бодровым-старшим — "Медвежий поцелуй" (2002) и "Давай сделаем это по-быстрому" (2001). А также легендарные фильмы Георгия Данелии: "Паспорт" (1990) с Арменом Джигарханяном и Олегом Янковским, "Кин-дза-дза!" (1986) с Евгением Леоновым и Юрием Яковлевым, "Мимино" (1977) с Вахтангом Кикабидзе и Еленой Прокловой, "Не горюй!" (1969) с тем же Кикабидзе и Фрунзиком Мкртчяном, и множество других картин.

ЦЕЛУЮ СМЕНУ СКРЕБ БРИТВОЙ ПО СТЕКЛУ И СЛУШАЛ ГНУСНЫЙ СКРИП ЗАМКА РАДИ ИНОПЛАНЕТНОЙ МУЗЫКИ

Инопланетяне Уэф и Би

Нашумевшая "Кин-дза-дза" стала самой мучительной работой для Канчели в союзе с Данелией. Именно под музыку Гии Александровича в фильме звучит знаменитое "ку". Данелия очень красочно в своей книге "Безбилетный пассажир" описал то, как рождалась эта мелодия: "Музыка, которую исполняют инопланетяне Уэф и Би (Леонов и Яковлев), должна быть очень примитивной и противной. Канчели написал мелодию. Стали записывать музыку в студии. Великолепный пианист Игорь Назурук искал неприятные звуки в синтезаторе, а скрипач старался плохо сыграть на скрипке. "Ну, по-моему, противнее исполнить невозможно", — заключил Канчели. Он очень страдал, слушая эту какофонию. "Нет. Слишком нейтрально. Должно быть хуже", — сказал я и сам взял скрипку. Мое исполнение все признали таким омерзительным, что дальше некуда. Но чего-то все равно не хватало... И тут я увидел: в углу валяется старый ржавый замок. Попробовал — замок раскрывался с очень гнусным скрипом. Попросил скрипача поиграть на замке... Опять не то. "Тут и так всего четыре ноты осталось!" — разозлился Канчели. "Оставь две!" — сказал я, и Канчели яростно почеркал по нотам. А вечером в консерватории исполнялась Четвертая симфония Канчели. И на концерте я понял, что имею дело с большим композитором. Мне стало стыдно: чем я заставляю его заниматься! ...На следующий день Назурук извлек из портфеля кусок стекла и предложил поскрести бритвой по стеклу. И попросил своего ассистента Леночку Судакову поиграть на стекле. Она начала скрести, но ей сделалось плохо от этого звука, и она убежала. "Нужен музыкант", — сказал Назурук. И я вызвал Канчели. И живой классик целую смену скрипел бритвой по стеклу".