КОРРОЗИЯ "ИНДУСТРИИ"

Не без гордости руководители шахты № 71 "Индустрия" (не путать с 81-й, у которой такое же название) извлекли пред ясные очи заезжих корреспондентов несколько припавшую пылью достопримечательность -- приветственное послание за подписью Леонида Кучмы. Глава государства поздравлял коллектив со знаменательным событием -- досрочным выполнением годового плана угледобычи.

Хранившееся под стеклом и в рамочке президентское письмо почему-то было без даты. А когда мы полюбопытствовали, какой оно давности, собеседники слегка призадумались. 1997-го? 1996-го? Или прислано еще раньше?

Поздравление Кучмы -- история, кажущаяся сегодня большинству шахтеров безвозвратно канувшей в Лету. Еще бы! "71-я" считалась одной из самых крепких, стабильных, перспективных шахт отрасли: 500--600 тысяч тонн угля в год было здесь нормой. Переходящее Красное знамя, Доска почета передовиков социалистического соревнования, медали, грамоты, премии.

Все прошло, как с белых яблонь дым. Лишь пыль угольная осталась. Да еще вот это теплое послание Леонида Даниловича. Как весточка из светлого прошлого.

ЧТО БЫЛО

Шахта существует не один десяток лет. Кормилицей называли ее заслуженно не в одной семье -- и не только в Ровеньках. Достойный заработок, перспективные пласты, уверенность в завтрашнем дне.

Сегодня злые языки судачат, что бывшее руководство шахты чуть ли не умышленно довело ее до ручки, успев взять от "71-й" все, что только можно. Поскольку недавний директор пошел на повышение, возглавив объединение (а встретиться с ним не довелось), то развивать эту тему не станем. Зато послушаем директора нынешнего.

Валентин Пономарев хоть и на больничном, но боевой пост не покинул. Неужели, вступая в должность, он реально не представлял, что его ждет?

Директор Валентин Пономарев: "Шахте самой не подняться"

-- Почему же -- хорошо представлял. Я и сегодня не считаю, что шахта неработоспособна. Она ведь всегда пользовалась повышенным вниманием. Предстояло просто разобраться, что ее ждет в ближайшем будущем. У меня был план первоочередных мероприятий, непопулярных, как теперь модно говорить. Нужно было сокращаться -- полторы тысячи человек шахта выдержит, но не две с половиной. То есть численность проходчиков надлежало уменьшить. По угледобыче необходимо было переоценить свои возможности, по существующему потенциалу...

-- Валентин Александрович, это ясно... Но ведь налицо, так сказать, крах иллюзий. Люди месяцами не получают зарплату, бастуют, не выходя из лавы, на чем свет стоит клянут начальство...

-- Я не думал, что 1999 год станет критическим. Ожидали, конечно, снижения добычи, исходя из того, что среднесуточно должны давать порядка 1700 тонн. Нормальная шахта с нормальными ресурсами. Но чтобы ситуация с невыплатой зарплаты достигла таких масштабов, -- этого никто не мог предвидеть, никто...

-- В конце минувшего года в Луганске проходило крупное совещание по вопросам развития угледобывающего комплекса страны. Один из нас на нем присутствовал, слышал выступления хозяйственников, руководителей объединений, холдинговых компаний, шахтерских коллективов. Знаете, что изумило? Тишь, блажь и Божья благодать. Ну идиллия в отрасли полная! А в январе нынешнего года -- как прорвало: забастовки, пикеты, акции протеста...

-- Мы с большой надеждой восприняли постановление Кабмина № 1875 от 27 ноября прошлого года. Оно называлось "О мероприятиях по улучшению финансово-экономического положения в угольной промышленности и решении вопросов выплаты заработной платы в отрасли". Это была наша надежда. Согласно данному документу, нам предназначалось 35 процентов оплаты за сданный уголь. Сдала шахта на миллион -- получи 350 тысяч. Из этой суммы что-то ушло бы в налоги, что-то -- на пособия, а на остальное по бартеру мы что-нибудь купили бы, ну и на зарплату еще хватило бы. Пусть по 50--70 гривен, но выдали бы...

-- И что же?

-- А вот что: мы уголь грузим, а денег за него не видим. Был у энергетиков, а у них ситуация еще хуже , чем у нас, -- задолженность за двенадцать месяцев. Где им деньги взять? Я людям по две буханки хлеба даю, а они -- по одной. Откуда же 35 процентов возникнут -- из воздуха?! Вот вам и постановления правительства, их реальное выполнение... Потому и люди протестуют, и я их, как директор и человек, хорошо понимаю. Я ведь от рабочего до начальника участка путь прошел, в горном деле не новичок...

-- Серьезная у вас на шахте ситуация или бывает еще круче?

-- Да куда круче! Все это закончится когда-нибудь, конечно, но зачем же людей до такого состояния доводить? Мы, ясное дело, сложа руки не сидим, уголь отгружаем, склады пусты, договоры заключаем, а вот механизм взаимозачетов с партнерами не отработан. Ну и имеем то, что имеем...

Директор заверил, что административно-управленческий персонал "71-й" бедствует точно так же, как шахтеры, и зарплату ему задерживают тоже с марта 1998-го. Понятно, у кого-то маленькие дети, у кого-то свадьба, похороны -- все идут просить. Где могут -- по крохам наскребают. А чаще приходится отказывать.

ЧТО БУДЕТ

Нам показалось, замороченный подземной акцией протеста директор был искренен с журналистами и когда говорил о перспективе. Пономарев не считает, что шахту преднамеренно "завалили".

-- То, что произошло, копилось не один год. Оформлялись кредиты. Набрали их столько, что теперь предстоит фактически бесплатно, не покладая рук, трудиться вхолостую месяцев восемь-девять, чтобы за все рассчитаться...

-- А кто эти кредиты брал, тем самым в итоге поставив шахту на колени?

-- Жизненная необходимость заставила. Люди этого не знают и знать не хотят. Они требуют денег. Но о прежнем руководстве вы от меня ничего не услышите... Одно скажу: если мы будем без копейки работать и давать по две тысячи тонн, то лишь к концу года с долгами рассчитаемся...

-- И люди обречены до конца года вместо зарплаты получать по две булки хлеба?

-- Нормальный человек, осознав перспективу, готов работать на шахте и терпеть какие-то трудности... Кто уйдет, тот уйдет... Кто останется, будет работать... Мы договоры заключили и теперь будем ждать, пока деньги по капле начнут поступать в кассу... Однако из каждой поступившей сотни тысяч на зарплату будет уходить в лучшем случае 57, в худшем -- 47 тысяч.

-- А разделить эти деньги на всех можно как-нибудь?

-- Да все-равно мало получится... Говорю же вам: мы ведь 57--58 процентов отдаем за прошлые долги...

Замкнутый круг. Тупик. И это -- арендная шахта. А из забоев отказываются подниматься на поверхность горняки, требующие свои кровью и потом заработанные гривни. Гвозди бы делать из этих людей. Но даже самый прочный металл подвержен коррозии. Шахта с громким названием "Индустрия", как и вся угледобывающая отрасль, долго подтачивалась коррозийными процессами, в конце концов выплеснувшимися наружу.

Пока еще это не британский вариант, не польский и не румынский. Это еще не гроза. Предвестник грозы.

Недавно избранный председатель профкома Николай Качанов из 34 лет трудового стажа тридцать проработал здесь же, под землей.

Председатель профкома Николай Качанов: "Никому мы не нужны"

-- Мы оказались никому не нужны. Перешли на аренду, строили планы, думали, станет лучше, а вышло наоборот... Даем электростанциям уголь, работаем, и... ничьи. Ну как это? Новая форма управления только называется красиво...

-- Что дальше-то будет, Николай Степанович? Может ли как-то профсоюзный комитет изменить положение к лучшему?

-- Денег в профкоме тоже нет, касса пуста... Чем мы можем помочь? Человек всю свою жизнь в забое отпахал, заработал кучу болячек, приходит к нам... Как его поддержать? Никак! ЦК профсоюза ничем не помог. Ну беспредел полный!

-- И все же что дальше?

-- Да не знаю! Выхода не видим. Пока. Государство ничего не делает, чтобы поднять шахты, вывести из прорыва... Предприятия стоят, закрываются, разруха. На что надеяться -- на Международный валютный фонд? Ага, ждите...

-- Давайте без риторики! Ссуду, к примеру, можете взять?

-- Я и говорю прямо... Какая ссуда! Кто ее возьмет, если такие драконовские налоги давят. Под 87 процентов! Сто взял, отдай 187. Может шахта работать, как работала раньше? Мы посмотрели тарифы и ужаснулись. С каждого вагона железная дорога забирает двадцать процентов угля, а кому он идет -- не кондитерской же фабрике! Еще цифры. Чтобы из нашей шахты перевезти уголь на обогатительную фабрику, за один только вагон нужно заплатить 380 гривен. Представляете? А тут всего два километра расстояния. Так это только железной дороге, а еще налоговая инспекция, а пенсионный фонд. Что шахтеру остается? Не знаете? Кукиш. За бесплатно работает... Это надо было суметь -- завалить такую шахту... А что будет, никто не знает...

ЧЕМ СЕРДЦЕ УСПОКОИТСЯ

Мы специально дали возможность выговориться первым лицам "Индустрии" (оба, кстати, решили сопровождать журналистов в лаву). Явно выраженного антагонизма между руководителями и горняками мы не почувствовали, хотя на власть шахтеры, конечно, обозлены до крайности.

Адовы муки подземного "рая" не понаслышке знакомы рабочим Петру Емцу, Виктору Дячуку, Евгению Стрельченко, Юрию Бояновскому, однофамильцу директора горному мастеру Владимиру Пономареву и многим-многим другим шахтерам с "71-й", с которыми мы встречались и говорили, что называется, по душам, до хрипоты и мата.

Говорили об их товарище Татаринцеве, который от отчаяния пригрозил взорвать себя аммонитом и таки добился заветной тысячи гривен. Одни сказали, что сидит этот мужик теперь в КПЗ, другие -- что его оттуда выпустили, рассказывали, что он бывший афганец, что имеет троих детей, и никто не рискнул осудить его за дерзкий поступок, хотя согласились, что это -- не метод требовать зарплату. А если довели?

Говорили о горном мастере с "Индустрии", который, потеряв надежду, не нашел ничего более подходящего, чем накинуть петлю -- ему в тягость было сидеть на шее у семьи.

Говорили о том, что, быть может, стоит поискать счастья где-нибудь в России или еще где-то.

А в ответ нам рассказали историю о племяннике одного из горняков, уехавшем на заработки не куда-нибудь, а в Аргентину. "Даже работу там нашел на 200 долларов, половина которых уходила на жилье и еду. Потом плюнул на эту Латинскую Америку, которая только в "мыльных" операх красивой кажется, купил билет на обратную дорогу и вернулся в наши Ровеньки. Пусть без денег, зато дома".

Еще говорили о том, что у всякой рыбы странное обыкновение гнить с головы, и шахтерский край в этом плане не исключение. "У нас здесь свои семьи, дети, своя шахта, свой город и своя страна. Все вроде есть. Только хозяина настоящего на этой земле не хватает. Вот вы, корреспонденты, узнали о нас, спасибо, приехали. В Киеве прочитают, авось, тоже захотят. Мы не хотим ни на кого, кроме себя, надеяться. Только на себя!".

...Под вечер, когда шахтеры дали понять директору, что они останутся там, в лаве, до конца, мы навскидку спросили: о чем им мечтается на горизонте 370 метров, кроме черствого куска хлеба?

Ребята помолчали и вдруг заговорили разом:

-- Хоть раз поесть досыта...

-- Получить деньги и дальше жить по-людски...

-- Мечтаем нормально жить, как раньше было, и семью кормить. О чем же еще мечтать, такое спрашиваете...

Нам вспомнились строки из письма Президента: "Именно в таких людях и таких коллективах я усматриваю главную движущую силу реформ в топливно-энергетическом комплексе и отечественной экономике в целом".

...Возвращались из лавы пешочком да на перекладных: вырубилась электроэнергия, и улетный горняцкий "шаттл" застыл на рейках как вкопанный.

Брели по тоннелю, словно привидения. Вязкую темень едва пробивали слабые лучики наших светильников. Дабы не зацикливаться на мрачных мыслях, стали допытываться, какие у шахтеров бытуют неписаные правила, устоявшиеся привычки.

-- Ну, вот, к примеру, у летчиков не принято на полосе ходить по ветру перед движком самолета, -- подкидывали на ходу подсказки-байки, -- или, допустим, нельзя сплевывать на шасси. Считается дурной приметой. А у вас?

Мужики топали себе, под сапожищами хлюпали потоки воды и грязи. Может, не расслышали? Прошли еще метров двадцать. Остановились. Осветили висящую на крепи шахтерскую каску с двумя пластмассовыми розочками. Мы без слов догадались -- на этом месте погиб шахтер. Кто-то впереди отозвался:

-- Да вся наша жизнь -- как одна дурная примета... Понимают это в Киеве?.. Выхаркиваешь ее изо дня в день, из года в год... А тебе ж еще и в душу плюют, едрит твою налево...

...Редакционная машина мчалась на Луганщину во всю прыть, рассекая стылую, промозглую темноту. На одном из поворотов нас ловко подстерегла гаишная "фара". Неслабый милицейский дядя в защитном бронике поверх неуклюжего тулупа обстоятельно поинтересовался, куда это в ночь глухую несет нелегкая да с такой скоростью троих киевлян. А узнав, что торопимся к шахтерам, тотчас потерял к нам всякий интерес и обронил пренебрежительно:

-- Думаете, что-то изменится после ваших статеек? Да не смешите меня, ей-Богу. Народ уже больше никому не верит, и вы ничем не поможете, зря только бензин тратите...

Честное слово, нам очень хотелось тогда и еще больше хочется сейчас, чтоб сержант ошибался.