"К ЖЕНЩИНАМ Я ОТНОШУСЬ КАК К СУЩЕСТВАМ НЕДОСТУПНЫМ"

Когда ехала в Театр русской драмы им. Леси Украинки на спектакль "Королевские игры", то совсем не ожидала увидеть там столь редкий нынче аншлаг.

Впрочем, несмотря на экономические невзгоды и скверные осенние дожди, на Влада Заднепровского всегда идут.

...Беседуют с артистами обычно о "творческих планах", "великом искусстве", и Заднепровский вполне этого достоин: за неполные двадцать лет "службы" в театре переиграл десятки ролей, талантлив, умен, представитель знаменитой актерской династии...

Но после спектакля захотелось почему-то поговорить с ним о жизни. Тем более и вопросы лежали на поверхности -- уж больно хорош текст "Королевских игр", написанный Григорием Гориным...

"МОЙ ДЕДУШКА БЫЛ ВЕЛИКИМ АКТЕРОМ, НО ИМЕЛ "ТРИ ПО ПОВЕДЕНИЮ"

-- Влад, итак, по тексту пьесы: "Не истина ведет их, а гордыня". Не об актерах ли это?

-- Не думаю. Скажем, в плане "хвалят" или "ругают" для меня совершенно неважно, что именно делают. Важно, кто это делает.

-- Бывают вечера, когда вам после спектакля хочется сказать своим зрителям: "Спасибо всем. Пошли вы на фиг"? Ну хотя бы мысленно...

-- (Испуганно.) Никогда.

-- То есть не было не только дней, но даже и часов, когда вы ненавидели свою профессию?

-- Только при очень крупных неудачах. Я ведь с самого начала знал, что это за работа, потому что из актерской семьи. Знал с малолетства. Мой дедушка был актером -- Заднепровский Леонид Сергеевич. Лауреат Сталинской премии, но артист -- заслуженный. На народного не тянул, потому что имел "три по поведению".

-- Расскажите про "три по поведению"!

-- (Скромная улыбка.) Ну как сказать... Он работал во многих театрах, переходил часто, не уживался. Мог худрука послать. Ну... прелюбодействовал не в меру, если пил, то пил... Но артист был великий: когда в спектаклях начинал петь еще за сценой, зал тут же вставал.

Однажды главный художник, главный режиссер и какой-то обкомовский деятель решили Леонида Сергеевича повоспитывать. Вызывают его на ковер. Но не говорят: "Проходите, садитесь..." Дед в дверях стоит, а сидящие за столом вещают: дескать, там вы прелюбодействовали, там вы выпивали, а там...

-- Дед стоит и молча слушает... А потом через минут пятнадцать зычным голосом как рявкнет: "Только я, только я мог терпеть такое б..." и распахивает свой макинтош. А там -- чуть ли не от горла до пят -- грудь увешана орденами. Не медалями, а орденами!.. Немая сцена. Все сразу к нему: "Как, откуда? Мы ж не знали? Извините..." Дед хлопает дверью и гордо удаляется. На лестнице его догоняет худрук и спрашивает: "Леонид Сергеевич, откуда же у вас столько наград?!" А он отвечает: "М... ты! У друзей одолжил..."

НЕ ЕЛИ МЫ ЕГО -- ПОБРЕЗГОВАЛИ!

-- "Грызетесь, словно крысы на корабле, что начал вдруг тонуть". Что-то в этом роде часто писали о театре, в котором вы работаете вот уже восемнадцать лет. Если режиссеры, то в Русской драме они менялись, как перчатки, если примы, то отношения выясняли, как в коммуналке, делая третейскими судьями ЦК партии, а заодно и всю страну -- спасибо братьям-журналистам...

-- Я не могу согласиться с такой оценкой. Это взгляд ну очень со стороны. В нашем театре, как и в любом другом, происходят процессы, свойственные любому театру, -- и положительные, и отрицательные: радости, победы, разочарования, предательства. Когда-то я очень обиделся, услышав об очередном главном режиссере: что, дескать, "съели" очередного режиссера?! На что ответил: "Нет, не ели -- побрезговали! Но вот он, как честный человек, должен был застрелиться, а не руководить коллективом с такой культурой и историей". Может, нужно рассматривать эту ситуацию с той точки зрения, что планка для многих была высока? Какой-то, пардон, приезжает из Древопульска и сталкивается с такими артистами (а у нас всегда работали большие актеры)! Какие могут сложиться отношения, если мы знаем о режиссуре и о театре в целом в десять раз больше, чем он?

Поймите, в том, что менялись режиссеры, не было вины коллектива. И потом, каждый случай индивидуален. Некоторые вообще не имели никакого отношения к ситуации в театре. Впрочем, объясните мне, почему, когда люди разводятся, это не вызывает никакой волны возмущений, повышенного интереса? Но вот когда с театром "разводится" какой-то человек, все обрастает невероятными слухами и нелепыми домыслами.

-- Но разве уход из театра актеров такого масштаба, как Борисов, Луспекаев, Роговцева -- это то же самое, что развод тети Тани с дядей Васей?

-- Мне кажется, сегодня -- одна беда: театр утратил некую тайну. А значит, и святость. Сегодня пишут, кто с кем живет, у кого где дом, какая дача...

-- Так ведь артисты сами рассказывают об этом...

-- Я понимаю, о чем вы. Конечно, если я сам не открою дверь, ко мне никто не войдет. Но очень обидно, что о нас и нашей работе пытаются судить все. Я как-то сломал руку и попал к врачу, который стал меня расспрашивать: "Ну, дали Н. звание? Зря, рановато. А К. народного присвоили? Ну, этому с натяжкой можно..." и т. д. Но я же ему не рассказываю, как лечить! Если ты лучше меня знаешь, как играть на сцене, -- выйди и сыграй!

"НЕ ДУМАЮ, ЧТО МИР ДЕЛИТСЯ ТОЛЬКО НА ДРУЗЕЙ И ВРАГОВ"

-- "Я вас так ненавижу, что готова и пощадить..." Кого вам легче прощать -- друзей или врагов?

-- Не думаю, что мир делится только на друзей и врагов... Но близкого всегда простить труднее.

-- Влад, ваш герой в пьесе говорит любимой женщине: "Поверьте, Анна, жены все доступны!" Как вы думаете, природа женщины именно такова?

-- (Важно.) Я думаю, нет. Должен признаться, что я очень люблю женщин. По крайней мере, изначально отношусь к женщинам как к существам недоступным. За исключением тех, которые стоят на окружной дороге или выходят на работу в ночные бары.