ШАХТЕРЫ С ПРОКЛЯТОГО ГОРИЗОНТА

Черный снег -- это дорога к шахте. Угольная пыль, как гарь. Очень легко сбиться с пути: ко всем шахтам ведут одинаковые, покрытые черным снегом, дороги.

В Луганске, на Донбассе этим никого не удивишь. Как, впрочем, и забастовками.

Хотя такого шквала, как на прошлой неделе, -- здесь не помнят уже давно.

"БЕЗ КОНОГОНКИ -- КАК КРОТЫ"

Во дворе шахты "Индустрия": горняки после смены идут за хлебом...

Первая смена уходила из забоя. Но прежде чем покинуть территорию, шахтеры шли за хлебом. Серый "кирпичик" -- в счет зарплаты -- 75 копеек. В магазине -- на 9 копеек дешевле. Но денег у шахтеров нет, поэтому они рады и такому кредиту.

Хотя... Кто кому дает кредит: шахтеры -- шахте? Шахта -- государству? Государство -- шахтерам?.. Впрочем, какая разница? Ни в карманах горняков, ни в кассе шахтоуправления, ни в славных "закромах родины" -- денег нет.

-- Шахты у нас -- либо закрыты, либо бастуют.

-- Бастуют -- значит, не работают?

-- Как это "не работают"? Что ж мы вредители -- такую лаву погубить?

Бастующие шахтеры работают. Точно так же, как и небастующие. И те, и другие больше всего на свете не хотели бы, чтобы по их вине "загубился забой". Ведь если что -- другой работы в округе не сыщут.

Но разница между бастующими и небастующими все же есть. Первые работают практически в абсолютной темноте. Лампы, те, которые крепятся на касках, питаются от батарей -- "коногонок", однако по распоряжению дирекции исправные "коногонки" получают только небастующие горняки.

Расчет прост: в кромешной мгле недолго просидишь -- "на гора" попросишься. И акция протеста прекратится сама собой.

...Но они остаются в темноте и мрачно шутят: теперь мы совсем как кроты, осталось только ослепнуть...

-- Год не платят зарплату... Уголь рубили, отгружали -- и кому? Государству. Не обидно бы было, если бы коммерсанты обманули, а тут -- свое ж государство и ни копеечки не заплатило.

...Мы приехали в Ровеньки на шахту "Индустрия", авантюрно проскочив под шлагбаумом (горняки научили: "Спросят -- кто такие, скажите, что за сахаром едете").

Попасть в лаву, на горизонт, где шестые сутки под землей находятся полсотни горняков, -- такой была цель нашей командировки. Забегая наперед, скажем, что четыре часа, проведенные на горизонте 370 метров, авторам этого репортажа "вылезли боком". Сумасшедшая простуда свалила обоих буквально на следующие же сутки .

Так что можно представить, каково там, в "преисподней", самоотверженным -- полуголодным и обессиленным -- шахтерам... Да что говорить! Гробить жизнь изо дня в день -- так хоть во имя чего-то...

По прейскуранту шахтерского труда смена стоит 9 гривен 8 копеек. За эти деньги они готовы идти на все...

ПОСЛЕ "БАНИ"

...В дирекции шахты идею отправить корреспондентов в забой восприняли, естественно, без особой радости. Главный инженер, которому было предложено идти сопровождающим, в ответ даже не вздохнул -- застонал...

-- Что? Можем не вернуться?

-- Все может быть, -- обреченно сказал главный.

В качестве сопровождающего с нами в забой отправился директор.

...Правила здесь для всех одни: перед спуском на горизонт -- идешь в баню. Собственно, это только название "баня" -- а вообще-то обычная раздевалка. Там выдают "исподнее", темно-синюю робу, брюки размера эдак 56-го, резиновые сапоги и портянки.

"Коногонку", лампу, противопожарный "термос" на ремне, каску и два металлических номерка -- прямоугольник для "входа" и треугольник для "выхода" -- это уже перед самым спуском.

...Нас отправили на средний горизонт. Стволы здесь наклонные, поэтому спускаются в шахту эдакими вагончиками, чем-то напоминающими фуникулер.

От "конечной станции" до штрека -- пешком по шатким деревянным ступеням... Надо идти -- шаг в шаг... Не оступиться, не оглянуться -- чтоб не потерять равновесие...

Наконец под ногами ощутили грунт... Теперь -- по лабиринту -- как по черной трубе, иди, пока не увидишь тусклый свет -- место, где работают бастующие шахтеры.

-- И долго так идти? -- не выдержал один из нас: жутковато передвигаться в полумраке -- по воде ли, по доскам ли, которые ходуном ходят... В щелях -- меж крепежных бревен -- притаились крысы...

-- Ну, крыс уже намного меньше, -- успокоили нас. -- Потому что "тормозков" у шахтеров почти что нет -- и крысам нечем поживиться.

...В спину дует сумасшедший ветер: это вентиляция... И сколько бы ты ни шел по этой черной бесконечно длинной трубе, -- ветер гонит тебя, забирается за воротник -- аж мурашки по спине, так холодно. В "бане" нас уверяли, что под землей теплынь -- градусов 16.

Здесь лучше идти согнувшись: прямо над головой протянуты кабели. Не дай Бог кому-то дотронуться...

...Через полкилометра подошла вагонетка. Ее называют "людское место" -- этот "трамвайчик" перевозит шахтеров. Если, конечно, не сломан и есть напряжение.

Прелести отсутствия и первого, и второго мы ощутили на собственной шкуре. Туда добирались -- вагонетка с рельсов сошла и завалилась на бок, возвращались -- исчезло напряжение.

Да если б только эти беды!..

ДВА "ТОРМОЗКА"

Интервью с бастующими на горизонте 370

...Отправляясь под землю, мы решили взять для шахтеров еду и сигареты.

-- Ни в коем случае! -- воскликнул местный профсоюзный лидер. -- Ведь вас неправильно поймут. Вроде бы как "купить" их хотите... Тем более, они там не голодают: жены передают "тормозки", профком отправляет печенье, хлеб, все, что можно... Дирекция с едой помогает.

"И даже если "печенье" -- так, для красного словца, все равно, значит, еды ребятам хватает, волноваться особо нечего..." -- успокаивали мы себя, оставляя наверху привезенные из Киева пакеты со всякой снедью.

...Сказать, что "голодают" -- слишком мягко... На тридцать мужиков разделить два скромных "тормозка" -- попробуй! Хлеб да картошка... Чья-то жена передала пол-литровую баночку варенья: с водой разболтали -- по чайной ложке на брата -- вот и весь тебе завтрак, обед и ужин.

-- Почему другие жены не передают "тормозки"?

-- А нечего. Дома нечего есть...

...Мы сидим на тех самых досках, на которых шахтеры и спят... Холодно, неудобно, темень, грязь... В свете наших "свежих", то бишь работающих, ламп -- лица шахтеров кажутся еще более изможденными. Одни глаза -- и только...

-- Когда я наверх поднялся, пошел домой, жена за стол усадила и тарелку супа налила...Съел, спрашиваю: "Где ты денег взяла -- суп сварить?", -- начал типичную для шахтера историю Миша Рыбаков, но не договорил... Пауза -- комок в горле... Перевел дыхание... Рассказывать тяжело. Слишком тяжело, особенно для мужика.

Миша старается говорить спокойно, не давая воли эмоциям. Было бы легче, если бы он заплакал.

-- Жена сказала: "Я знала, что ты придешь, поэтому мы всем подъездом собирали овощи. На четвертом этаже дали картофелину, на втором -- морковку, а с третьего соседка дала луковицу..." Так вот когда я съел миску супа, понял, что фактически у своего ребенка еду отнял: сын сидел рядом и смотрел на меня такими глазами... Голодными глазами...

О еде с шахтерами лучше вообще не говорить: это самая болючая тема. "Кому нужен такой кормилец, у которого жена и дети голодают?!"

-- Вареную колбасу я уже и забыл, когда последний раз кушал... В том году, в мае, кажется, на день рождения кто-то кусочек подарил...

-- Придешь домой, тебе жена что-то покушать дает, но... Стыдно есть! Потому что знаешь: семья голодная сидит, тебе последнее отдают.

-- В Краснодоне, в поселке рассказывали: уже и собак, как в войну, едят.

Вдумайтесь, вслушайтесь в эти слова. Это говорят шахтеры!

Ладно бы -- безработные, но здесь-то вкалывают по-прежнему. А теперь скажите: есть в этой жизни хоть какая-то справедливость, если за свой каторжный горняцкий труд в "преисподней", в самом аду, -- ты не зарабатываешь даже на тарелку супа для собственного ребенка!

-- ...У дочек именины были. Я им карамельку принес. Так они ее пополам делили, подрались -- кто больше откусил...

-- А моей в школу ходить не в чем: ни курточки, ни ботинок...

-- Мыла нет... Наверх подымешься -- нечем помыться. Из дому бы принес, так и дома пусто...

-- Я за прошлый год, чтобы с голоду семья не померла, денег у знакомых-перезнакомых наодалживал... За год долгов накопилось 270 долларов. Как теперь отдавать? Так снимите с меня шкуру...

С ЧЕГО НАЧИНАЛАСЬ ЗАБАСТОВКА

...Директор сказал: в общей сложности каждый шахтер в прошлом году полностью получил одну зарплату.

Но это еще не значит, что -- "чемодан денег", причем сразу. Сначала -- после волнений-возмущений -- все-таки выдали по 20--30 процентов мартовской получки. Кому вышло -- 20 гривен, кому -- 50, кому -- 6...

Каждый день по две буханки хлеба -- 1 гривня 50 копеек -- в месяц "набегает" еще 45 в счет зарплаты. Потом, опять же, в счет заработанного -- в конце года дали ( спасибо и на этом) по мешку муки да сахара. Теперь считайте: 50 гривен плюс 30, плюс 50, плюс 45... А 30 декабря каждому дали по "полтиннику".

Итого -- аж 225 гривен за целый год! Кушайте, шахтеры наши бесценные, колбасу вареную-копченую, покупайте детям шоколад, мандарины -- сетками... И ни в чем себе не отказывайте.

Ваш тяжкий труд стоит того.

-- Как эти 50 гривен нам дали? Не просто так... Мы ж 26-го декабря голодовку решили объявить, остались в забое, сутки сидели...

...Уже так, говорят, допекло, что терпеть -- сил не было. Зашли в шахту, спустились вниз, предупредили: начинаем акцию протеста.

-- Но от работы не отказывались. А протест -- это голодовка. Вот отработали вторую смену, легли... Вместе с третьей сменой приехал профсоюзный лидер.

"Бастовать, -- говорит, -- вам нельзя". Мы удивились: "Так у нас акция протеста! Но от работы мы не отказываемся. Хотя наверх выезжать не будем, пока хотя бы одну зарплату не выдадут!. Он нам рассказал еще про ситуацию в стране, в области... А директор пообещал, что с деньгами как-то решат. И слово сдержал: 30-го выдали по 50 гривен.

...В этом году последней каплей стало "завтра".

-- Сначала нам говорили: в понедельник будут деньги, через неделю -- во вторник, потом -- в среду, а 22-го, в пятницу, мы уже просто больше ни во что не верили. Каждый, кто понимает, -- другого выхода нет, остался здесь ночевать...

В кромешной тьме -- как долго сможешь оставаться под землей?

Самыми тяжелыми были первые сутки: практически все пришли на шахту без "тормозков" -- нечего было из дому взять. Правда, никто тогда и не предполагал, что по доброй воле голодные и злые на весь свет -- из-за жизни такой проклятой, безысходности кошмарной -- они останутся в забое...

...Они знают: шансов победить некоего мифического государственного монстра, который поглощает и поглощает их уголь, взамен не отдавая ничего, -- у них мало. Но все-таки -- хоть крошечная, но надежда есть.

С ними, бастующими, солидарны те, кто не может оставаться под землей надолго. Причины разные. Одним -- до пенсии полгода осталось, другим -- двадцать-тридцать километров добираться до села, где малые дети... Не оставишь же...

-- Я просыпаюсь в полчетвертого утра, -- рассказывает один из шахтеров, который живет в селе Платоновка, в 20 километрах от Ровенек. -- В четыре выхожу из дому и здесь до вечера... Была неподалеку от Платоновки шахта, но ее закрыли и затопили, и комбинат сравняли с землей...

Когда дочка просит: "Папа, мне в школу надо 3 рубля", -- я не выдерживаю... "Нету!" -- не говорю, а кричу, и сам себя проклинаю за это... Дома у нас уже давно свет отрезали... Сказали, заплатишь 20 гривен за то, что отрезали, и 20 за то, что включим, если оплатишь долг за электричество. А с чего я оплачу?.. Вот так и живем.

...Они сказали: выйдем на поверхность, если нам заплатят хотя бы одну зарплату.

Одна шахтерская зарплата -- от 180 до 300 гривен. В декабре из-за сложностей с лавой зарплата должна была составить гривен 70.

-- Мы выйдем отсюда, когда жены получат деньги.

-- Почему жены?

-- Жена каждого шахтера имеет доверенность. На всякий случай...

"На случай, если останутся под землей", -- мысленно закончили мы фразу, которую язык не повернулся сказать вслух.

Шахтерские жены должны позвонить на коммутатор, коммутатор -- передаст звонок в забой.

-- Мы же не просим денег за год, -- почти извиняющимся голосом говорят они. -- Нам бы -- ну хоть за два месяца... Хоть за месяц...

...Конечно, им пообещают, конечно, их в конце концов уговорят, конечно, забастовка закончится...

Они никогда не приезжали в Киев стучать касками. Они не шли пешим ходом до столицы с акцией протеста... Они молча честно пахали, надеясь, что в этой стране -- хоть изредка помнят о том, что шахтерский труд не совсем бесплатный...

-- Умирать не хочется... Но доведут... И будет, как в Румынии...

-- Да, ребята... У нас народ хоть и медлительный -- долго раскачивается, но когда раскачается -- тогда все. Если Донбасс поднимется...

Они говорят это спокойно, потому что с мыслью этой свыклись. И знают наверняка: какая же это сила -- шахтеры, голодные и злые шахтеры, когда они вместе...

-- Так жить... Легче умереть, чем жить...

Слышать эти слова -- жутко. Но когда произносит их шахтер -- в лаве, в "преисподней"...

...И чтоб уж совсем ощутили "прелести" подземелья, судьба распорядилась так, что на обратном пути у одного из корреспондентов "коногонка" приказала долго жить... И пробираться по черной трубе, по щиколотку в воде пришлось чуть ли не на ощупь...

Дирекция не поверила, что лампа перестала светить случайно: "Наверное, поменялись с шахтерами", -- предположили руководители "Индустрии".

Если бы... Если бы могли, Бог знает, что отдали бы за то, чтобы тем ребятам хоть немного полегчало...