КОМУ ЧЕРНЫЕ ВОРОНЫ, А КОМУ БЕЛЫЕ АНГЕЛЫ

Запорожье -- это город, где больше всего людей с пересаженными органами. И здесь нет ничего загадочного или зловещего. Просто в городе есть очень хорошее отделение трансплантации. Работает здесь замечательный хирург -- Александр Семенович Никоненко, первым в Украине выполнивший операцию по пересадке одновременно печени и поджелудочной железы.

"МАМОЧКА, НЕ ОТДАВАЙ МЕНЯ!"

Виталику восемь лет. Кроме мамы Риты у него никого нет. А она болеет -- отказывают почки. Каждый день по четыре часа за них работает машина -- искусственная почка.
И если за рубежом Рита могла бы пройти эту процедуру в поликлинике, то у нас ей приходится ложиться в стационар. Причем в Токмаке, где живет Рита с Виталиком, искусственной почки не оказалось. Поэтому ей пришлось перебраться в областную больницу в Запорожье и ждать пересадки. Только после нее Рита сможет вернуться домой.

-- Пенсия маленькая -- 68 гривен, -- говорит Рита. -- Лекарства надо купить, сына одеть-обуть. А питание? О себе я и не говорю. Машина выкачивает все: и минеральные соли, и витамины.

Виталик скитается по людям. То у одних знакомых, то у других. Но всем тяжело, поэтому Рите все же придется отдать его в интернат. Слово это для мальчика -- страшней заклинания злой колдуньи из сказки. И он, по-детски отбрасывая все неразрешимые проблемы, верит, что может найти выход. "Я дома сам жить буду. Ты мне кушать на неделю приготовишь и уедешь в больницу", -- говорит он маме. "А кто же тебя в школу разбудит?" -- уговаривает его Рита. "Мамочка, ты меня никуда не отдавай! А то я уйду оттуда и на вокзале жить буду".

-- А я жду. Вчера была пересадка и сегодня должна быть, -- пытается улыбнуться Рита.-- Может, мне повезет. Я бы его, конечно, не отдавала никуда. У нас школа недалеко, как-то устроились бы.

После пересадки почки люди живут практически полноценной жизнью. Если не считать того, что им приходится немного изменить привычки и ежедневно принимать таблетки. Но что такое потерять привычку, если осталась жизнь?

"МЫ НЕ ПОДТАЛКИВАЕМ НА ТОТ СВЕТ, А ПОМОГАЕМ ОСТАТЬСЯ НА ЭТОМ"

Пересадки в отделении дожидаются месяцев восемь--девять. А некоторые "аборигены" -- и по четыре года. Очереди такой, как в гастрономе, конечно, нет. Ведь на операцию берут раньше не того, кто "дольше простоял", а того, кому орган больше подходит. Учитывать приходится массу нюансов. Чем лучше иммунологическая совместимость, тем дольше проработает почка.

...В тот день в одной из больниц города со смертью боролся человек с тяжелой травмой головного мозга. Он попал в автомобильную аварию. А в отделении ждали... Нет, не его смерти. Ждали, кому повезет. Врачи назвали его осторожно -- "потенциальный донор". И надеялись -- а может, выживет?

Такому человеку оказывают всю необходимую помощь, но если уже все сделано и видно, что состояние его безысходное, сообщают в центр трансплантации. И приезжает специальная бригада по забору органов в составе которой, кроме опытных реаниматологов и хирургов, обязательно есть и судмедэксперт. Иногда трансплантологов встречают словами: "О, черные вороны приехали..." Они отвечают: "Для кого черные вороны, а для кого белые ангелы".

-- Мы никогда не возьмем орган у пациента, у которого есть хоть малейший шанс выжить,-- говорит Александр Семенович Никоненко. -- Ошибка здесь исключена: есть очень качественные методики, которые дают возможность распознать состояния, пограничные между жизнью и смертью. Часто бывает и так, что наши специалисты помогают коллегам спасти, казалось бы, обреченного.

Вечером я уходила из отделения, оставив свои телефоны дежурному врачу. У всех трансплантологов всегда при себе пейджеры, и нет места, где они могли бы забыть о больных.

Всю ночь дремала, что называется, настороже. Вдруг позвонят? И не могла отделаться от какого-то неприятного, двойственного ощущения. Желание посмотреть, как делают пересадку почки, где-то в глубине души казалось мне грешным. Ведь чтобы кто-то выжил, кто-то должен умереть. Но, впрочем, никто никому и ничего не должен. Просто это жизнь. И каждый день кто-то из нее уходит. Так почему не помочь тому, кто мог бы еще жить?

Утром мне сказали: "Слава Богу, он выжил. Мы ведь не подталкиваем на тот свет, а помогаем остаться на этом".

"ПОТОМ НАДЕЙСЯ НА БОГА"

О возможной трансплантации врачи никогда не говорят. Но есть признаки, по которым больные определяют -- сегодня кому-то из них повезет. Даже воздух в отделении наполняется ожиданием.

В три часа дня почки уже были в отделении. Почему-то мне казалось, что контейнер, в котором их перевозят, должен быть красивым и обязательно из какого-то необыкновенного сплава. Оказалось, это просто коробка из пенопласта. Да не простая, а как из сказки о Кащее: сверху пенопласт, под ним лед, во льду специальный полиэтиленовый пакет, в пакете консервирующий раствор, а уже в нем -- почки. Правда, храниться так они могут не по-сказочному долго, а только 12 часов... Началось типирование, то есть тесты на совместимость. Как правило, эта работа занимает шесть часов.

В иммунобиологической лаборатории в специальном "холодильнике" хранятся сыворотки всех, кто занесен в лист ожидания. Врач-иммунолог берет специальные платы, в ячейки капает сыворотку и добавляет в нее материал донора. Что происходит дальше, я не видела. Ушла из лаборатории. Ведь понимала: мое присутствие излишне. Работа у доктора, как у минера, -- ошибается только раз. Правда, если не все учтет, умрет не она, а другой. И неизвестно еще, что хуже.

Я ушла в ординаторскую. Там пахло замечательной домашней ухой и все, кто был "на вахте", накапливали калории. Ведь ночь могла быть очень напряженной. Не удержавшись, я спросила о том, есть ли что-то, чего ни в коем случае нельзя делать перед операцией по трансплантации?

-- Никаких суеверий нет, -- улыбнулся дежурный врач Олег Владимирович Клименко. -- Правда, если в обычной хирургии исход операции зависит от умения врача, то у нас техника хирургов решает дело процентов на 30. А потом мы говорим: "Надейся на Бога". Иной раз смотришь -- и орган подошел, и операция прошла успешно, а почка не прижилась. А другой -- и проблемы были во время операции, а больной живет с "нашими" почками.

В девять вечера в ординаторскую позвонила врач-иммунолог -- никому из пациентов почки не подходят. Всем дали отбой. Дежурный врач связался с заведующим отделением, а тот -- с Донецким центром трансплантации, передал все данные. И снова ожидание: подойдет -- не подойдет? Глубокой ночью стало известно -- машина вышла. Значит, у кого-то появилась надежда.

"Я ДУМАЛА ТОЛЬКО О ТОМ, ЧТО МОЙ РЕБЕНОК УМРЕТ"

А еще донорами могут стать родственники. Риск умереть при этой операции -- огромный. И никто не гарантирует человеку, оставшемуся, скажем, с одной почкой, что потом ему самому не понадобится пересадка. Но чего не сделаешь ради родных?

Оля заболела, когда ей было два годика. Банальная ОРВИ "посадила почки". Так девочка попала на диализ, но он ей помочь не мог. Оля не переносила гепарин, который вводят, чтобы кровь во время этой процедуры не сворачивалась. Вопрос стоял так -- жизнь или смерть. Иного выхода ее мама, сама врач, не видела... В центре тогда прошло уже более десяти трансплантаций, и Анна Петровна доверилась докторам.

-- Как я решилась стать донором для своей дочери? -- говорит она. -- Думала только о том, что это мой ребенок и он может погибнуть. За свою жизнь я не волновалась: наши хирурги -- профессионалы. Но страх все же был: у меня есть еще младшая дочь. Мне очень многие люди помогали, даже те, кого я не причисляла к своим друзьям. Я не чувствовала себя больной или несчастной, хотя физически было тяжело. Первые полтора года сил было намного меньше, но постепенно они восстановилась. Тогда меня освободили от дежурств и предложили более легкий график работы. Теперь на работе успеваю все, а вот дома -- как придется.

Правда, мамина почка проработала недолго. Оля всю жизнь должна была принимать препараты, предотвращающие отторжение. Из-за них возник побочный эффект -- "округлилось" лицо. Девочку стали дразнить в школе. И она тайком от мамы перестала пить таблетки. Врачи не могли понять, почему началось отторжение. Хорошо, что за это время диализ стал более совершенным, в аптеках появились новые формы гепарина, которые не вызывали у ребенка аллергической реакции.

Сейчас Ольга чувствует себя относительно неплохо. Ей 21-й год. У нее есть посильные домашние обязанности, она работает в обществе детей-инвалидов с пересаженными органами, готовит публикации для их газеты. "Духовное лечение" -- так называется ее рубрика. Посещает православный храм, где у нее тоже есть обязанности. Она старается помочь другим, поддержать их.

ОТДАВАТЬ НЕ ОТДАВАТЬ?

Многие наверное, помнят трогательную историю из известного сериала. Умирает маленькая девочка. У нее слабое сердце, жить осталось считанные дни. Она для папы и мамы все -- их жизнь, их кровиночка. В катастрофе гибнет мальчик. И он для родных тоже -- все. С его родителями беседуют психологи, врачи, их знакомят с родными той, у которой есть еще надежда. И вместе переживая боль утраты и страх потери, люди решают помочь друг другу.

А как это происходит у нас? Требуется ли разрешение родственников погибшего, чтобы изъять органы?

-- Нет, только в США такое правило существует, -- говорит Александр Семенович Никоненко. -- У нас же, как и во всех странах Европы, их согласие не требуется. Нельзя брать органы только в том случае, если пациент еще при жизни заявил о своем нежелании быть донором. А с родственниками нам тоже приходилось разговаривать. Это очень трудно. Люди в состоянии стресса и все еще не верят, надеются. Недавно был и вовсе удивительный случай: в одном из сел отец с сыном выпили, поссорились. И отец ударил сына топором по голове. Мама согласилась, чтобы у погибшего изъяли органы и спасли другого, а папа -- нет...

В любом случае решиться на благородный поступок трудно. И на вопрос отдавать или не отдавать сможет ответить только тот, кто знает, что такое ждать донора, и что такое терять близких. Мама Лены, например, отдала бы хоть завтра, да дочери ее почка не подходит. "Богу ведь нужны наши души, а не наши тела". А девочку может спасти только пересадка почки и поджелудочной железы. Такие операции в Запорожье делают.

-- Могут ли наши больные получить органы по системе "Евротрансплантант"?

-- Нет. В Украине не принят закон о трансплантации, поэтому люди мы нецивилизованные и с нами никто не хочет работать.