ТВОРЧЕСТВО И ЕЩЕ РАЗ ТВОРЧЕСТВО

Один из лучших педагогов Киевской консерватории, замечательный пианист Борис Архимович, уволенный за свободомыслие, работал на макаронной фабрике. Десять лет он не мог смотреть в сторону рояля и не прикасался к его клавишам.

Это было лет 25 назад. Недавно с 60-летним юбилеем его поздравили ученики школы им. Лысенко и Национальной академии, друзья и коллеги. За плечами огромный путь -- концерты и конкурсы, победы и награды, непонимание и запоздалое признание.

-- Борис Александрович, вы достигли многого, но интересно узнать, как все начиналось.

-- Я родился в марте 1939 года, закончил в 1958 году киевскую музыкальную школу им. Лысенко по классу фортепиано у замечательного педагога Евгения Френкена. Этот человек научил меня разбираться не только в музыке, но и в том, что ей сопутствует. В Московской консерватории я учился у профессора Якова Флиера. Это были лучшие годы в моей жизни. Мне особенно повезло: в то время были в расцвете все наши корифеи -- Генрих Нейгауз, Лев Оборин, Святослав Рихтер, Эмиль Гилельс. Сам Господь помог мне: я мог общаться с ними. Это была замечательная школа, суть которой в том, чтобы, не навязывая ученику своего отношения, помочь ему самому понять и проникнуться музыкой и "донести" это до слушателя.

-- Борис Александрович, ваши коллеги говорят, что вы даже из самого "безнадежного" ученика можете сделать лауреата.

-- Они немного преувеличивают. Из неспособного сделать способного просто невозможно, поверьте. Хотя я убежден, что совершенно неспособных детей просто не бывает. Лауреатство -- не самоцель, хотя это очень хорошо. Конкурсы -- это только стимул для занятий. С другой стороны -- сильнейшее напряжение и стресс, многие не выдерживают.

-- Вы были знакомы со многими известными музыкантами...

-- С Рихтером мы встретились в лифте дома, где я жил у своего друга -- замечательного музыканта Валерия Шацкого, теперь он профессор Минской консерватории. Лев Николаевич Оборин слушал меня на вступительном экзамене. У профессоров Нейгауза и Флиера всегда были открыты двери их классов. Творчество объединяло нас: "оборинцы" бегали к "нейгаузовцам", делились успехами, обменивались опытом. Если один педагог знал, что чему-то можно научиться у другого, -- отправляли студентов к коллеге. И корона с великих голов не падала.

"УДАЛОСЬ ОБМАНУТЬ ОТДЕЛ КАДРОВ -- И Я СТАЛ РАБОЧИМ"

-- В вашей жизни были и тяжелые времена. Почему вы ушли из консерватории?

-- Сейчас уже кажется, что это было не со мной. Я христианин, и стараюсь в каждом человеке видеть друга. А то, что случилось в 1973 году, было следствием тоталитарной системы, уничтожавшей интеллигенцию, порабощавшей личность.

Мы со студентами подготовили традиционный новогодний капустник на темы из жизни "альма-матер". Нашлись люди, воспользовавшиеся поводом, чтобы "убрать" ректора, ныне покойного Ивана Федоровича Ляшенко. Нужен был прецедент, "политическое дело". Это было время, когда тюрьмы были переполнены политзаключенными, когда начались гонения на диссидентов, я попался под руку. В результате мне запретили не просто преподавать, но и работать где бы то ни было. Я удивляюсь, как не попал в психушку, -- видимо, Бог помог. Действительно, 10 лет я не подходил к роялю, не мог -- это было как соль на рану.

-- Чем вы занимались в то время?

-- Где я только не был, чем не занимался... Два года меня даже сторожем никуда не брали. Потом удалось обмануть отдел кадров макаронной фабрики, и я стал рабочим пятого разряда.

-- А как же руки музыканта?

-- А что ж делать? Я даже сделал изобретение: механизировал процесс упаковки. (Пульт управления был в виде клавиатуры.) Потом работал наладчиком электроэкскаваторов, в моей трудовой книжке появилась запись: "профессия -- рабочий". И так -- до 1990 года, семнадцать лет без музыки! Только после того, как в "Литературной газете" напечатали статью об этой истории, меня взяли на полставки в школу им. Лысенко.

-- Борис Александрович, ведь у вас были друзья, коллеги, знакомые, кто мог вступиться...

-- Использовать своих друзей я не мог. В этом случае их ожидала бы та же участь -- советская власть никому таких вещей не прощала.

-- Много ли у вас друзей сегодня? Каковы ваши критерии оценки в выборе друзей?

-- Замечательный вопрос. Друзей не выбирают. Если я чувствую сердцем, что человек мне друг, он будет им, даже если будет делать какие-то ошибки. Мы исправим их вместе.

-- Ваше самое яркое музыкальное впечатление, ставшее какой-то точкой отсчета?

-- Это произошло, когда я был еще в третьем классе. В Киев приехал Рихтер, и так сыграл Первый концерт Рахманинова, что я ночь не спал. Во мне как будто все перевернулось, я сказал себе: "Это мое!"

"ВРАЧ ЛЕЧИТ ТЕЛО, ПЕДАГОГ -- ДУШУ"

-- Вы сказали, что вы христианин. Что дает вам ваша вера?

-- Я верю, что есть Высшая сила, которая нами управляет, дает нам право выбора. Стараюсь жить по заповедям Господним. Это дает мне силы выдерживать испытания, которые посылает нам Бог. Я побывал на Святой земле, у Гроба Господня. Это, наверное, была вторая точка отсчета в моей жизни. Я возвратился другим человеком, уже не могу жить по-старому -- приходят мудрость, опыт, блаженство.

-- Вернемся на грешную землю. Хорошо ли вы зарабатываете и как тратите деньги?

-- Знаете, когда в Страсбурге меня спросили, сколько я получаю, я ответил, что в консерватории -- $50, в школе чуть больше $18. Директор местного колледжа решил, что я просто не хочу говорить, мол, понятно, -- коммерческая тайна. Во всем мире врачи и педагоги получают столько, сколько они заслуживают. Врач лечит тело, педагог -- душу...
Приходится крутиться: даю частные уроки. А трачу деньги на записи, книги, на любимую дочь, и минимум -- на себя.

-- Слышала, что вы ее очень любите и опекаете. Чем она занимается?

-- Надя учится на четвертом курсе консерватории. Летом на конкурсе в итальянском городе Виченца она завоевала третью премию. Когда ушел ее первый педагог, она осталась со мной -- у нас ни в чем нет расхождений. Радуюсь ее успехам, впрочем, так же, как и успехам своих студентов. Они все -- мои дети. Все бывает: иногда накричу, иногда пожалею, но в основном -- теплые, дружеские отношения. И кофе найдется, и бутерброд. Так было заведено у нас в классе Флиера.

-- На концерте ваших учеников я видела слезы на ваших глазах. Это были радость, волнение или огорчение?

-- Я отвечу откровенно. Есть музыка, которую спокойно слушать нельзя. Она настолько трогает, что воспоминание о ней вызывает комок в горле. И когда ученик исполняет ее так, как ты слышишь, -- наворачиваются слезы.

"ЧУВСТВУЮ СЕБЯ НА СОРОК, А ДУМАЮ, ЧТО МНЕ ДВАДЦАТЬ"

-- Вы -- концертирующий пианист, какую программу готовите сейчас?

-- Готовлюсь к концерту в Колонном зале, наверное, сыграю последнюю сонату Бетховена. В молодости мне нравилась классика и современная музыка, позднее "потянуло" на романтику. А сейчас -- все люблю. Мой друг Валя Сильвестров -- гениальный композитор, цвет нашей культуры. О нем будут писать книги. Играют сейчас современную музыку мало. Женя Громов, прекрасный исполнитель, записывает диски. Мой ученик Ваня Шкредов тяготеет к этой музыке.

-- Ваши ученики будут участвовать в Международном конкурсе памяти В.Горовица?

-- Вячеслав Зубков, который пришел ко мне в девятый класс -- замечательный парень! -- стал лауреатом первой премии. Готовятся трое, в средней и старшей группе. Надеемся выступить достойно, но могут быть и неудачи.

-- Правда ли, что искусство не терпит фальши?

-- Этот вопрос равен теме докторской диссертации. Если кратко, музыка -- это способ общения, не требующий перевода, понятный всем. Звуком можно выразить любую мысль, достучаться до сердца каждого человека. Это -- великое счастье.

-- Ваши друзья рассказывали, что вы очень искусно и вкусно готовите. Поделитесь каким-нибудь рецептом?

-- Есть грешок, люблю изобретать. Вкусно получается шашлык. Раскрою секрет: мясо нужно замачивать в гранатовом соке. Попробуйте -- не пожалеете.

-- Чем вы интересуетесь кроме музыки, есть ли какое-то хобби?

-- Есть хобби, есть. Очень люблю звукозаписи, иногда занимаюсь этим. Мечтаю создать свою студию звукозаписи. Я уже на пути к реализации мечты.

-- Как вы себя чувствуете в свои 60?

-- Первое: чтобы отсчет лет пошел в обратном направлении. (Смеемся вместе.) Чувствую себя на сорок, а думаю, что мне двадцать. Общаюсь с молодыми, и это помогает. Музыка омолаживает: великие музыканты жили долго: Рубинштейн -- до 95 лет, Горовиц -- до 90...

-- Что бы вы хотели пожелать нашим читателям?

-- Всем людям нашей многострадальной страны желаю выжить, найти себя в этих страшных условиях. Помнить, что на свете есть добро, и одним из его проявлений является музыка. Она успокаивает и очищает. Всем -- крепкого здоровья, успехов, радости и счастья.