"НЕ "ДОПИЛСЯ"! ЭТО ВЫ ЕГО "ДОЕЛИ"

Приписывать себе дружбу с известным человеком, рассказывать небылицы о нем или просто пачкать его имя -- сейчас популярно. Поэтому когда мне указали на человека и сказали: "Он знал Шукшина", мне стало скучно. Но ради интереса я спросил: "Вы дружили с Шукшиным?". И он ответил: "Да нет. Просто работали на Дону бок-о-бок. Я был директором мелиоративной станции в станице Клецкой, а они там фильм снимали". Слава Богу, что у меня с собой был диктофон.

ОНИ ПРИЕХАЛИ И СРАЗУ НАЧАЛИ ВАРИТЬ УХУ

Григорий Васенков (ныне преподаватель одного из житомирских ВУЗОВ) в 1978 году работал в 140 км от Волгограда, в станице Клецкой директором станции по защите почв от оврагов.

-- В станице мы снимали квартиру вместе с нашими научными сотрудниками. Клецкая -- исконно казачья станица на берегу Дона. Бахчи с арбузами, меловые горы, природа нереально красивая. А Дон... Что говорить! В один из дней приезжает старый, очень высокий лысый человек. Лет под 70. Заходит и говорит: "Здравствуйте. Я администратор фильма "Они сражались за родину". Этот фильм режиссер Бондарчук запланировал снимать здесь".

...Никогда не забуду тот день. В станице появились Василий Шукшин, Георгий Бурков, Юрий Никулин. Внешне простые --таких у нас пруд пруди. Шукшин был одет в невзрачный костюмчик без галстука. Он никогда галстук не носил. Идет по улице, пиджак на плечи набросил, руки в карманах. Подошли, поздоровались: " Не могли бы вы нам чухони сварить?". Чухонь -- это такая уха донская. Сварили прямо на берегу. После обеда Шукшин зажмурился и так мечтательно говорит: "Эх, сейчас бы баньку".

Поехали мы к директору местного аэропорта Ивану Алексеевичу (не знаю, жив ли он сейчас. Я там больше 25 лет не был). Ох и попарились! Казачья баня в казачьих землях. Это ж недалеко от Новочеркасска. Не гнушался Шукшин с нами, с простыми, поговорить, выпить 100 грамм, попариться. Он умел уважить людей.

ШУКШИН УДИВИЛСЯ: "НЕУЖЕЛИ КРАСНЫХ ШАШКОЙ РУБИЛ?"

-- Подошел как-то Шукшин ко мне и говорит: "Можешь познакомить меня с настоящим донским казаком? Есть здесь еще такие?". Искали долго, но нашли. Был в станице дед Иван, носил фуражку с красным околышем. Охранял бахчу с арбузами. Василий Макарович долго удивлялся, глядя на деда, который шпиговал раствором дрожжей с помощью шприца арбузы. Такой арбуз три дня постоит и готов. Актер какой подойдет треугольник вырежет, съест -- и "Дон по колено". Первый разговор Шукшина с дедом Иваном помню. "Так вы, дедушка, и есть настоящий старорежимный казак?" -- "Ага. Мой отец и дед еще Николая II охраняли". -- "А ты в гражданскую, дед, за кого воевал? За красных?" -- "Не-е! Я их шашкой рубал!" А Шукшин растерялся: "Как шашкой рубал?!" -- "А так. У них только пьяницы, ворюги да разбойники служили. Таких у красных только и видел". "Как же тебя простили?" -- удивился Макарыч. "А меня и не простили. Я всю Великую Отечественную в Карлаге провел". Засмеялся Шукшин: "О! Теперь верю."

Любил он с людьми поговорить. Любил хорошо покушать. Натуральной деревенской пищи. Потом закурит папиросу и думает, ходит и думает. Часто бывало -- хотел что-то сказать и ... вдруг замолкал надолго, а потом: "Какая же эта жизнь поганая!". Часто эту фразу говорил. И рукой так махал.

НИКУЛИН ЛЮБИЛ, КОГДА ЕГО ПРИГЛАШАЛИ СЕКРЕТАРИ РАЙКОМОВ

Позже подъехали остальные актеры. Мне не по себе стало. На теплоходе в станицу прибыло человек 600. Наша-то Клецкая небольшая, население 7--8 тыс. А Бондарчук разворачивал такие грандиозные съемки. Мне казалось, что туда пригнали армию. Много известных актеров было -- и Никулин, и Лапиков. Но в станице больше любили Макарыча и Буркова. Мне, например, не нравился Никулин.

-- Почему?

-- С моей стороны, знаете, виднее. Василь Макарыч и Бурков сторонились его, на Дон уху варить его с собой не брали, в баню он с ними не ходил. Не общался Никулин и с простыми людьми. Но обожал, когда его приглашал в гости или на праздники областные какой-нибудь председатель райисполкома. Съемки бросал и мчался. Любил он себя, свою популярность.

-- Шукшин и Бурков действительно были друзьями?

-- Откуда я знаю? Ходили они везде вместе. Всегда. Знаете, как сейчас говорят -- два мужика вместе, значит "голубые". (Смеется.) Это была настоящая мужская дружба. В баню, на Дон никогда женщин не приглашали. С этим строго у них было. Без блуда и оргий.

ОН МОГ ЗАМАТЕРИТЬСЯ

-- Каким Шукшин был в быту? Бывал грубым?

-- Да, но... делал он как-то это не грязно. Мат вставлял для ... украшения. Получалось это как-то сильно и страстно. Говорил тихо, спокойно, с крепким словцом но ... очень веско и убедительно. Курил "беломорину" за "беломориной". Если папиросы заканчивались, говорил: "Ребята, папиросы есть? Сигареты?.. Нет, не надо. Какая ж она, эта жизнь, поганая".

И слушал, слушал. Умел слушать. Сидит на пригорочке с рыбаками, казаками и ничего не записывает -- запоминает. Очень любил слушать о прошлом. А домой придет и записывает в свою тетрадку.

Вот Бурков был баламут. Добрый, шебутной, но ... баламут. Пил больше Шукшина. Очень любил пикантные анекдоты. Как увидит красивую казачку: "Вась, посмотри... Какая красота!" Шукшин улыбнется и говорит: "Да, красота. Ты прав." Василий Макарович в отношении "блуда" был строг. В станице же все на виду было. Он умел уважать людей. У него любопытство было, как у ребенка. Он все хотел знать и удивлялся самым простым вещам.

-- Каким, например?

-- На Дону он у казаков-рыбаков спрашивал: "Как же вы этих сомов ловите?" А ловили так: над водой хлопали в ладоши и сом шел на звук. Вытянут на берег это "бревно", а Василий Макарович внимательно посмотрит на сома: "Как же это ты на звук шел? Мозги у тебя есть?".

БУРКОВ СКАЗАЛ: "ДОЕЛИ ВЫ ЕГО"

В июле мы (научные сотрудники) уехали на несколько недель в Волгоград. Возвращаемся в Клецкую, Шукшина, Буркова увидеть хочется. А нам вдруг: "...Шукшин умер". Что-то оборвалось внутри. "Как умер?!"-- "А вот так, ребятки. Лег и умер". Они пошли в баню, немножко выпили. Директор аэропорта, Иван Алексеевич, сказал: "Макарыч-то и выпил граммов 50. А потом говорит, что, мол, пойду я, ребятишки, на теплоход. (Он жил-то на теплоходе.) Что-то в груди жмет. Это часов 9--10 вечера было. Ушел и ...умер. Так что не от злоупотребления..."

Вмеру пил он. Умел себя в руках держать. Серьезный был мужик. Администратор потом все причитал: "Почему? Ведь все ж нормально было!"

Тело было на теплоходе. Туда тяжело было протолкнуться. Вся Клецкая пришла с Макарычем прощаться. Страшно не было. Тоска лишь была дикая, безнадега. Тело Шукшина возили в Волгоград на освидетельствование и назад. А из Клецкой, из аэропорта Ан-2 забрал в Москву. Бурков улетел с ним. А в съемочной группе уже многие шипели: "Допился". Бурков лицом чернел и говорил: "Да не допился. Доели вы его".

ПОЗЖЕ Я РАБОТАЛ И В СРОСТКАХ

-- Позже мне приходилось работать в Алтайском крае, Бийском районе. Бывал и в Сростках. Там у нас были подопытные участки земли. За два года до 50-летия Шукшина (его уже не было) я приезжал на первые шукшинские чтения в Сростки. И купил там его книгу, прижизненно вышедшую, -- "Нравственность есть правда". Эта книга была издана Сергеем Викуловым, редактором журнала "Наш современник". Люблю ее перечитывать. Мужики в Сростках о нем говорили: "Столичный он? Брось. Васька наш, алтайский мужик. Он детей наших учил, когда в Сростках был директором восьмилетки".

...Знаешь, Бурков всегда спрашивал у него совета. Уважал, любил его, зубоскал. Но стоило Шукшину отвернуться, как Бурков улыбку с лица "стирал" и тихо говорил всем: "На всю жизнь".