НЕ СНИМАЙСЯ, ОРЕЛ, -- КОЗЛЕВИЧЕМ СТАНЕШЬ

Есть у меня, бабоньки, любимый мужчина. Не мужчина -- орел! Правда, юный еще -- но уже вовсю могучий. Мишей звать. Ух, какой же умница! Я как его на голубом экране вижу -- хоть он в кулек к себе зазывает, хоть песни свои орлиные поет -- сразу телевизор погромче делаю. Чтоб соседи не расслаблялись -- удовольствие, значит, чтоб получали!

А тут узнала я от птичек перелетных, что любимый мой в новой телеэпопее снимается, целых пять серий будет. Ну, думаю, это ж страна обрыдается! Да только мне, с моей-то сердечной мукой, никак не дотерпеть, пока эту "Чорну раду" до конца доснимают да смонтируют -- чувствую, не доживу! Решила я тогда полюбопытствовать... Обернулась Царевною-лягушкою, взмахнула зелеными лапками -- и полетела. Правда, какая-то нечисть из лесного пруда (русалка, что ли?) прогундела мне вслед: "Орел и лягушка -- они, если честно, не пара, не пара, не пара!" Но это она от зависти.

Прилетаю на эту их киносъемку -- и что я вижу? Мишу мово обижают почем зря! Хорошо хоть, его, мою мармазеточку, охраняют да берегут телохранители! А чего это вы недоверчиво-презрительно глазки сощурили? Нечего щуриться, граждане читатели, он пацан настоящий, с охраной приехал! Еще бы, съемки -- такое место страшное, мало ли чего эти артисты невоспитанные могут нежному человеку сделать! Так вот, я насчет обидок. Во-первых, фамилию для орла в кулишовом романе подобрали -- Вуяхевич. Будто издеваются, в самом деле -- они б его еще Козлевичем обозвали!

Грубый народ -- страсть. Костюмерши по гримеркам шастают -- привыкли артистов переодевать. А наш-то -- стесни-ительный! В прынцах, небось, вырос... Выйдите, а то я, говорит, может, буду портки скидывать. И вообще, негоже мне, Царю форменному, перед холопами в исподнем мотыляться!.. Нечего тетенькам делать -- плечами пожали да и вышли вон. А тут ему сниматься идти надо. "Я, -- спрашивает, -- могу тут в кармане деньги оставить? Не стащат?" -- "Да вообще-то у нас тут, -- отвечают, -- некоторые в костюмах оставляют и через полгода забирать приходят..." Но наш птенчик-орленочек не лыком шит, душа бдительная. Не поверил он в эти сказочки про честных работничков: вынул из пинжака с карманами толстенькую пачечку зеленого колеру -- и в сапог к себе. Заместо захалявной книжечки, значит.

Потом его, бедненького, еще и трудиться заставили: перышко подымать, в чернила обмакивать (он ведь писаря играет), на булаву глазками трудоемко коситься. А режиссер еще, шалунишка эдакий, кричит в мегафон: "На булаву смотри -- ты ее ХОЧЕШЬ!" Хорошо, хоть успел наш Миша себе, любимому, параллельно с кином ихним личный видеоклип сварганить -- с киноотрывочками да интервьюшками с разными деятелями. А то ведь вообще непонятно было б, зачем время тратил. Правда, какие-то там народные артисты удивиться пытались: а чего это тут Миша делает? А он им: вы, говорит, граждане, ежели я в вашем кине сниматься не умею, в претензии не будьте -- я тут вообще не работаю. Работаю я, говорит, ректором. А тут -- это я так просто, отдохнуть пришел". Так и сказал, лапушка.

Так, может, лучше для отдыху-то -- прямо к цыганам? В ресторан куда, что ли... Ежели чего -- так я могу кумпанию составить, только вот из лягушки обратно в царевну обернусь. Чего ради народной культуры не сделаешь? А то ведь так, глядишь, народ все ящики перетушит!

Целую, ШАХЕРЕЗАДА СТЕПАНОВНА, фольклорный элемент