"КОГДА МАМЕ СКАЗАЛИ, ЧТО Я УМЕР, У НЕЕ ОСТАНОВИЛОСЬ СЕРДЦЕ"

Красный свет. Длинный ряд машин. Вдоль него на инвалидной коляске движется молодой человек в поношенной камуфляжной форме и молча протягивает руку. Картина для столичных водителей привычная. Бросая в ладонь несколько монет, они вряд ли задумываются, кто этот безногий калека? 25-летний Виктор Стувак -- ветеран приднестровской войны. Он точно знает, что заставило его просить милостыню. Не может дать ответ только на вопрос: ради чего он воевал?

Родом Виктор из Тирасполя. Там же его призвали а армию. Отслужив девять месяцев в карабинерских войсках (своего рода спецназ), в мае 92-го демобилизовался. Только начал искать работу, как пришла повестка -- срочно явиться в Дубоссары, взять с собой паспорт, военный билет и права. Приехал. Таких, как он, было человек сорок. Подходит командир: "Едем в Приднестровье. На сборы -- четыре часа". Дали форму, оружие, машину. И приказ.

ОДИН ДЕНЬ ВОЙНЫ

Для Виктора война началась в небольшом селе Кочери. Ребятам объяснили только, что их враг -- это казаки из 14-й армии. Все...

-- В первый же день в Приднестровье, когда мы вчетвером ехали в машине, нас взяли в плен, -- вспоминает Виктор. -- Хорошо, что кто-то припрятал "лимонку", и когда нас закрыли в каком-то подвале, он вытянул ее из ботинка, положил под дверь. Мы лежали на полу, прикрыв руками головы, и, как только дверь разнесло взрывом, бросились бежать. Стреляли в спину. Одному пуля попала прямо в сердце, другому автоматная очередь раздробила ноги. Только мне и старшему сержанту удалось остаться невредимыми.

Что делать? До больницы километров 15. Раненого ребята несли на спине по очереди. Машины проезжали мимо... Силы уже были на исходе. Тогда они взялись за руки и стали посреди дороги. Остановилась машина, Виктор с другом выбросили водителя из кабины -- времени на объяснения не было, надо было спасать парня. Успели... Возвращаясь назад, попали под обстрел, чудом уцелели. Два дня бродили лесами, без пищи и оружия. Нашли, наконец, какое-то селение.

-- Заходим в первый попавшийся дом, а в нем две мертвые женщины. Прошли еще метров 500, слышим -- ребенок плачет. Во дворе стоит детская коляска, в ней -- малыш, рядом еще двое, постарше. "Где мать с отцом?" -- спрашиваем. "Погибли". Старший сержант берет коляску, я двоих за руки. Только к утру добрались к своим, все рассказали. "Поехали, покажете, где это случилось". Мы говорим: как хотите, но мы туда еще раз не поедем. Насмотрелись. Хватит. Подошел комбат и начал кричать: "Что с вами, это война!" И мы тогда впервые спросили: за что воюем? Вместо ответа -- новый приказ.

ЭТО СЛУЧИЛОСЬ 9 МАЯ

-- Выехали рано утром и где-то на тридцатом километре попали на заминированную дорогу. Это случилось 9 мая. Пять человек из сорока погибли, остальные -- кто без рук остался, кто без ног. А всем ведь по 20--25 лет. В себя пришел уже в госпитале в Кишеневе. Понять ничего не мог -- капельница, люди в халатах... Начал их матом крыть -- почему, сам не понимал. На следующий день пришел главврач, говорит: "Чепуха. Все будет нормально". Как же чепуха, если я хочу встать -- не получается! О том, что я остался без левой ноги, узнал от своих ребят. Хотелось умереть...

Возле Виктора все время дежурили. Зачем? Чтобы не убили. Карабинеры хорошо запомнили случай, когда к одному из их ребят в госпиталь приехал человек в погонах и, поинтересовавшись, сколько тот воевал и где, достал пистолет и выстрелил ему в голову.

-- О том, что мы попали на мины, узнали родственники, -- продолжает Виктор. -- Мама почему-то поняла, что я погиб, и у нее тут же остановилось сердце... Восемь месяцев я пролежал в госпитале, затем целый год дома, в Тирасполе. Говорили, что ветераны войны в Приднестровье получат квартиру, инвалидную машину и пенсию 100 лей (это примерно 50 гривен). Прошел месяц, второй, третий... Отец поехал в военкомат выяснить, где моя пенсия. Ему дали 300 лей, сказали, что это материальная помощь. Все. Пенсию я так и не получал ни разу... Поэтому мы с братом и сестрой делали коробки для мороженого, получая по 10 копеек за штуку. Этих денег хватало лишь на питание.

Виктору сделали протез, даже гарантию дали на год. А через два месяца нога распухла так, что он не мог ходить. На конце культи началась гангрена. Пришлось ампутировать еще пять сантиметров. А через год начались проблемы с правой ногой, в которой остался маленький осколок. Снова гангрена. Чтобы сохранить ногу, пересадили часть кожи и мышц со спины на щиколотку. Операция обошлась в 700 долларов... Отец Виктора уже пятый год не может рассчитаться с долгами.

"СЛАВА БОГУ, Я НИКОГО НЕ УБИЛ"

Отправиться в Киев Виктору посоветовали друзья, подсказали, у кого остановиться. Здесь он уже третий месяц, ночует у одной старой молдаванки, а днем на перекрестках и в метро просит милостыню. Поначалу ходил на костылях, но сильно уставал. Потом на рынке сторговал за 40 гривен коляску. Но теперь другая проблема -- сильная боль в спине.

-- Удобнее всего ходить с протезом, но он стоит 400 долларов. Чтобы собрать эту сумму, я стою на трассе, "зарабатываю" 25--30 гривен в день. Бывает, водители интересуются, где ногу потерял, в каком году. Один спросил: "Кто тебя послал воевать?" А что я отвечу? Говорю -- военкомат.

Ни милиция, ни кто-то другой Виктора с "точки" не выгоняли. Однажды, правда, подошел милиционер, потребовал документы. Потом Виктору пришлось неделю его искать, чтобы вернуть паспорт и удостоверение инвалида войны, к тому же выложить 100 гривен... А так -- гаишники могут согнать с трассы, если кто-то важный должен проезжать.

-- Я не один такой. Немало наших ребят, как и я, попрошайничают -- в Молдове, России, Украине. Когда встречаемся с друзьями, понимаем, что многих нет в живых. Многие остались калеками из-за этой проклятой войны. А ведь мы молоды! Слава Богу, что я был только водителем -- ни в кого не стрелял, никого не убил. А то было бы еще тяжелее...

-- Сфотографируйте меня так, чтобы глаз не было видно, -- попросил Виктор и, в ответ на наши пожелания поскорее собрать деньги на протез и вернуться домой, впервые, кажется, улыбнулся, закурил и поехал навстречу нескончаемому потоку машин...