МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И... СТРАНОЙ ВЕЧНОЙ ОХОТЫ

Я понимала, что он медленно умирает, уставшими от боли и страдания глазами просит о помощи. "Я не знаю что с ним, спасите!" -- с такими словами влетела в ветеринарную клинику на Мечникова. Взгляд доктора показался мне холодным, но я понимала, что именно так смотрит профессионал, сосредоточенный на главном -- спасти и сохранить жизнь.

Небольшая смотровая (процедурная), рядом операционная. Вежливый и внимательный персонал -- здесь знают истинную цену переживаниям и боли. В ветеренарной лечебнице чисто и светло, но по-больничному неуютно и холодно от сверкающего белизной кафеля. Нескончаемая вереница животных и обеспокоенных их здоровьем хозяев.

Вот сидит под капельницей миттельшнауцер Ляпус, любимец всей больницы. А хозяйка назидательно, но ласково приговаривает: "Вспомни, что было несколько месяцев назад, когда ты подобрал какую-то гадость на улице и отравился крысиным ядом. Посмотри сколько больных. Так больше не делай, ты понял?!" Лепа отворачивает морду, всем видом показывая, что в этот раз можно было бы обойтись и без нравоучений.

Для меня начался новый отсчет времени. Постоянное прислушивание к дыханию Кузи, поддерживание нужной температуры, нервная дрожь в руках, капельница -- вместо часов на стене -- одна капля в девять секунд. "Капельницу ставим на "медленно и печально", -- попытался шуткой разрядить обстановку молодой хирург. Сам того не зная, он безошибочно определил состояние моей души...

Большой красивый бассет, с трудом уместившийся на небольшом смотровом столике, грустными глазами оглядывал собратьев по несчастью. Лепа по-приятельски хмыкнул, мол, не переживай. И вдруг с собаками произошло нечто: обеих начала трясти мелкая дрожь. "Ну вот, лечишь их, лечишь, а они боятся, как в первый раз", -- с такими словами приближался к питомцам главврач Павел Пульняшенко. Лепа облегченно вздохнул, обрадовавшись, что свое внимание главврач сосредоточил на бассете -- "опасность" миновала. В принципе, животные понимают, что врачи хотят им помочь, но справиться с предательским страхом не могут.

Днем в больнице в кутерьме время летит быстро. А вот ночью все по-другому: прислушиваешься к каждому шороху, каждому звуку извне, звенящая тишина угнетает. Привезли лайку, похожую на белого медвежонка. Растерянная молодая женщина металась по коридору: "Я так не хотела его поздно вечером выгуливать, будто чувствовала". Натану (порода-самоед) потребовалась операция: после удара об автомобиль легкое разорвалось и в плевральной полости собрался воздух. Пес мужественно вынес операцию, виновато глядя на перепуганную хозяйку. "Господи, если с ним что-то случится, я не переживу, для дочки это будет трагедией". Пытаюсь ее успокоить, понимая, что ее волнение передается Натану, а ему сейчас нужен покой и понимание. Успокоившись, они вместе покидают клинику: вся импульсивность этой женщины перевоплотилась в понимание, насколько велика ответственность за этого мохнатого, доброго, пусть даже бестолкового и непредсказуемого в своих действиях, но уже настолько родного и близкого пса.

...И опять тишина, но уже другая -- утренняя. Постепенно приходит усталость, дает о себе знать нервный день и бессонная ночь. Состояние моего "пушистого комочка боли" по-прежнему оставалось тяжелым. Время постепенно теряло свои очертания: опять капельница вместо часов, уколы, переживания и горький привкус кофе -- слабая надежда на то, что не свалюсь днем от усталости.

На процедуры принесли кошку, как две капли воды похожую на моего Кузю. Самой лучшей и умной породы в мире -- дворовой. Хозяева рассказывали, что она уже практически здорова, благодарили за помощь, обещали лучше смотреть за своей любимицей. Мне так захотелось стать хозяйкой этой милой кошечки -- у нее все позади: волнения, тревоги, слезы. Так хочется спокойно вздохнуть, и уткнуться в теплый урчащий комочек, зная, что так хорошо будет и завтра, и послезавтра -- всегда...

Поздно вечером ребята внесли на руках добермана Ирвина -- после неудачной операции в другой больнице пес начал буквально гнить изнутри. Оперировали его два часа. В это время в смотровой почему-то говорили шепотом. Операция позади, теперь и для хозяина добермана началось тяжелое время ожидания. Как люди борются за жизнь, так и животные, помогая себе, врачам и хозяевам, стараются ухватиться за соломинку жизни. Человек в своем отношении к заболевшим животным раскрывается с самой ранимой и беззащитной стороны. Я практически никогда не видела радости на лицах людей от успехов или счастья других, но сама от чистого сердца радовалась, глядя, как на следующие сутки Ирвин весело рвался из больницы домой...

Искренность сейчас не в почете, сострадание тоже. Но они есть, иначе почему хозяйка Натана привезла мне ночью воду и шоколад в больницу, пожелав при этом терпения и удачи. Хозяйка Ляпсуса на следующий день после нашего "знакомства" заехала узнать, как здоровье Кузи, ребята, которые привезли Ирвина, успокаивали и желали быстрого выздоровления. Врачи, медсестры, диспетчеры по возможности старались облегчить мою "вахту" своим вниманием и заботой.

Я как бы попала в другой мир, где нет пафоса и напыщенности, жестокости и бессердечности, разделения на бедных и богатых. Десять дней мы все вместе пытались вытащить Кузю из темноты. Чуда не произошло -- Кузю пришлось усыпить. У врачей было немного шансов вытащить его с того света, и все они были использованы...

Перед последним уколом, он пришел в себя, осмысленно взглянул на меня и я явственно увидела мольбу о том, чтобы отпустить его. Болезненный, тягостный путь близился к концу. Он просто закроет глаза и уйдет в Страну Вечной Охоты, а ко мне будет приходить во сне, веселый и беззаботный, ласковый и нежный, такой, каким я его люблю и помню.