ВЛАДИМИР КУРАТЧЕНКО: "У НАС БОЯТСЯ ЧЕГО? КОНКРЕТНОСТИ. ВЕДЬ, ЕСЛИ ПОНЯТНО, ЧТО НАДО ДЕЛАТЬ, НЕ ПОШЕЛЬМУЕШЬ"

Когда один миропорядок сменяется другим (китайцы говорят: "Не дай бог нам жить в эпоху перемен", -- но что делать, если в нашей стране эта эпоха непреходяща), считается, что наибольшее, на что способен достойный управитель -- это сделать маленький шажок вперед и стать ступенькой для преемника. Однако Владимира Куратченко, первого вице-премьер-министра Украины, на днях ставшего гостем нашей редакции, трудно себе представить в скромной роли эдакой "ступени": за считанные месяцы, прошедшие со дня правительственного назначения, он сделал больше, чем иные предшественники успели лишь наметить в программах деятельности. Во многом благодаря его усилиям энергетический сектор, всегда бывший больше сферой политики, чем экономики, становится ведущим. Можно сказать, что на политическом небосводе зажглась новая звезда, способная затмить все предыдущие.

Его энергичность -- многим поперек горла; его решительность порой сродни той, какую превыше всего ценят на войне (а мы, к счастью, живем в мирное время); его выражения в адрес коллег и людей бизнеса могут быть не для нежных ушей, однако исчерпывающе точны. Но... в чем вице-премьера действительно не упрекнешь -- так это в недостатке политической воли, о которой народ ностальгирует лет десять, и в некомпетентности в вопросах народного хозяйства, если позволителен этот эвфемизм, которое Владимир Александрович курирует. И, наверное, не случайно он начал беседу с журналистами "Сегодня" со слов "я отвечаю".

-- В правительстве я отвечаю за промышленность, транспорт, связь и, конечно, топливно-энергетический комплекс -- электроэнергетику, уголь, газ...

-- То есть, все богатства страны -- в ваших руках?

-- Ну... относительно. В январе, когда я пришел в правительство, ситуация была патовая. Россия на 37% снизила нам подачу газа, шахтеры бастуют и не идут ни на какие компромиссы, а запасов энергетического угля осталось всего на 3--5 суток. Атомщики поселились в палатках (та же забастовка), грозятся снизить нагрузки на энергоблоки, вплоть до их полной остановки. Вот такой антураж.

-- Но вы же знали, на что шли?

-- Конечно.

-- Так зачем вам нужна была эта головная боль?

-- Не все в мире измеряется деньгами, властью... Есть высокая мужская цель -- реализовать себя. Меня убедили, что в сложившейся ситуации необходим мой приход в правительство. К тому же я чувствовал себя достаточно подготовленным и в области специальных знаний, и полученного опыта на посту генерального директора крупнейшего производственного объединения, замминистра, первого замминистра Минпромполитики и губернатора Запорожской области. Я всю жизнь работал на государство.

Так вот, надо было срочно ехать в Россию, где от нас ждали конкретных предложений. И они последовали: четкие договоренности, график погашения долгов, номенклатура товаров, их отгрузка, механизмы расчетов -- после этого нам открыли газовую задвижку.

Затем долгие, сложные, подкрепленные конкретными действиями, а не просто обещаниями, переговоры с шахтерами -- и они начали отгружать уголь. Вообще, переговоры с горняками по выработке совместных действий ведем постоянно и на разных уровнях, и отрадно, что конфронтация прежних лет сменилась конструктивным обсуждением путей решения сложных проблем отрасли, уточнения конкретных сроков и последовательности выполнения различных мер. Вследствие выполнения поручений Президента Украины и действий Кабинета министров в угольной отрасли наметились позитивные изменения: вышли на более чем стопроцентное выполнение плана добычи угля, увеличили денежную составляющую его оплаты, обеспечили государственное финансирование отрасли в сложных условиях наполнения бюджета, полностью выплачиваем текущую зарплату и даже погасили 400 млн. грн. задолженности по зарплате прежних лет. Валерий Павлович Пустовойтенко контролирует эти позиции ежедневно.

-- Владимир Александрович, в начале года число несчастных случаев со смертельным исходом в угольной отрасли заметно сократилось по сравнению с 1998-м. Затем -- авария на шахте им. Засядько... Каковы были действия правительства в последнем случае и что нужно сделать для радикального решения проблемы безопасности горняцкого труда?

-- Трагедия на шахте им. Засядько, где взрыв метано-воздушной смеси привел к гибели 51 шахтера, до сих пор отзывается в сердце болью. Уже через два часа после аварии была создана правительственная комиссия, которую поручили возглавить мне. Вечером мы прибыли в Донецк, работали там до пятницы по 14--16 часов в сутки. В течение двух дней комиссия принимала семьи погибших шахтеров, которым была предоставлена максимальная возможная финансовая помощь. Особенное внимание уделялось будущему детей погибших. Достаточно сказать, что ни одна из семей не высказала каких-либо замечаний относительно нашей работы. Шахтеры были тронуты участием Президента Украины Леонида Даниловича Кучмы в похоронах погибших.

Для предотвращения в будущем подобных аварий мы разработали специальные меры. Прежде всего, это соответствующее финансирование охраны труда. Здесь предусмотрено целевое выделение средств из государственной поддержки отрасли и реализации продукции в размере 2% на отдельный счет в Госказначействе -- для приобретения средств индивидуальной и коллективной защиты. На шахтах создается институт уполномоченных представителей по охране труда и безопасного ведения работ министра угольной промышленности. Усовершенствуется система оплаты государственных инспекторов по охране труда. Сегодня нужно ускорить принятие Горного закона Украины. Улучшению охраны труда будет содействовать также принятие закона "Об общеобязательном государственном социальном страховании от несчастного случая на производстве и профессионального заболевания, которые вызвали потерю трудоспособности".

-- Ситуация на рынке электроэнергии в последнее время вызывает ожесточенные споры, равно как приватизация и реприватизация в отрасли. Что происходит на самом деле?

-- Сегодня мы должны четко сказать, что возникла реальная угроза разлада Единой энергосистемы Украины. Строить взаимоотношения участников энергорынка необходимо в условиях ясного и прозрачного механизма формирования тарифов на оптовом рынке электроэнергии. Я разобрался с моделью энергорынка, которая у нас действует: больше нигде в мире такой нет. В мире ведь много шоссейных дорог, не так ли? А нам надо "навпростець".
Из прорыва шли двумя путями: обеспечиваем собирание денег в отрасли и часть отдаем шахтерам, ведь 70% шахт у нас -- это энергетические угли. Затем, заботясь о ядерной безопасности страны, выплачиваем зарплату тепловикам и атомщикам. С января по апрель мы увеличили ежедневное поступление денег с 800--900 тыс. грн. до 8 млн. Параллельно отрабатывали стратегию реорганизации энергорынка и отрасли.

-- Говорят, при этом вы не чуждались жестких административных методов?

-- Бывало. Но ведь знаете, даже на очень демократичном Западе не все регулирует рынок: где надо, механизмы администрирования там тоже применяются "по полной программе".

Затем мы пошли дальше: договорились с Комитетом Верховной Рады о тесном сотрудничестве, вместе прошли и через забастовочные палаточные городки, и через непростые переговоры. Вместе подготовили и новый закон об энергорынке.

В конце апреля-мае мы "сняли" палатки, добились полной выплаты текущей зарплаты. Впервые начали рассчитываться деньгами энергорынка с шахтерами -- 20 млн. перечислили в прошлом месяце. Я о долгах пока не говорю, хотя на первое января они составляли 2,3 млрд. грн., а сейчас -- 1,9 млрд. Таким образом, сегодня удалось стабилизировать ситуацию. Я считаю, это главное, потому что в условиях кризиса и "пожара" невозможно принимать оптимальные решения. Вот сейчас можно спокойно начинать движение к стратегическим целям.

-- Деньги для шахтеров нашли -- значит, они где-то бродили?

-- Я бы так не сказал; все-таки главная проблема в государстве -- кризис неплатежей. Здесь есть разные оценки и аналитические заключения. Одни говорят, что налоги непомерные, другие в бартере видят главную беду. Я считаю, что сегодня у нас существует очень жесткий монетаризм, почему и не хватает денег. Я не беру теневые обороты, а только финансы в открытой экономике. Ведь любая экономика работает по принципу взаимодействия монетаризма и эмиссии. Если валовый национальный продукт (ВНП) растет, доходит до уровня перепроизводства -- включается механизм эмиссии, денег становится больше, повышается покупательский спрос -- и "вымываются" лишние товары. Мы же идем по пути жесткого монетаризма, определенном Нацбанком. Я считаю, что это не правильно.

-- То есть, у вас позиции с Нацбанком расходятся?

-- По данному вопросу -- да. То же самое с механизмом либерализма и протекционизма -- то есть, взаимодействия рынка и государства, обеспечивающим управление. Многие почему-то считают, что рынок сам все отрегулирует. Совершенно неправильно. Я смотрю с позиций промышленника и экономиста. Что бы мы ни говорили, для увеличения ВНП необходимо возрождать национальное производство. Но никто в мире на собственных оборотных средствах, без кредитных ресурсов, не возрождался. Сегодня же банки не работают с производителем, не кредитуют его. Нацбанк через структуру коммерческих банков и ставку рефинансирования должен создать условия, которые позволят кредитовать национальное производство. И только после этого начнется возрождение.

А что получилось у нас? Никогда в мире так не отпускали цены, как в Украине в 94-м. А после этого НБУ прекратил кредитование производства, обеспечивающего 85% наполнения национального бюджета -- и оно стало стремительно падать, бюджет -- сужаться, налоговая нагрузка -- расти. Нацбанк на облигациях внутреннего госзайма разбаловал коммерческие банки. Жирный кусок, работать не надо... Зачем работать и получать 3--5% с некоторой долей риска, когда можно с государства получить 20%, ничего не делая? Поэтому такая позиция Нацбанка, управляющего деньгами государства, неприемлема.

-- Все-таки, Владимир Александрович, вы -- за нетоварную эмиссию?

-- Вовсе нет. Эмиссия может быть только кредитная, под контролем государства, только под конкретные программы и через государственный банк. Это то, что называется "точечная эмиссия".

-- Да, но кто будет определять эту "болевую точку" -- снова кто-то из чиновников? Ведь ясно, что на всех оборотных средств не хватит, а там, где начинаются поиски лучших из всех остальных, у нас в стране -- злоупотребления...

-- А механизм гласности? Комитеты парламента вместе с правительством могут готовить соответствующие решения, выносить на открытое обсуждение. При том есть ведь явные приоритеты. Скажем, авиация остается приоритетом или нет? А вот сколько будет приоритетных направлений и отраслей, зависит от того, как мы определимся. Например, я считаю неправильным нынешнее субсидирование судостроения, ведь мы таким образом субсидируем иностранных заказчиков.

-- Почему?

-- Судите сами, в СССР была такая технология, что все суда строились под военно-морской флот, поэтому там, где у японского корабля -- пять переборок, у нашего -- пятнадцать. Да толщина бортов вдвое больше. И так далее. Да, наши корабли надежнее, любой капитан сочтет за честь на них поплавать. Но, извините, по себестоимости мы на рынке неконкурентны. Поэтому нужно менять конструкторско-техническую документацию и делать такие суда, как производят японцы, корейцы, финны.

Что плохо -- у Минэкономики еще не все получается с балансом. В Советском Союзе был Госплан. Он работал своеобразно: пуговицы, изготовленные в Перми, пришивались на костюмы в Николаеве -- и у всех была работа. Но все же и сейчас, в условиях рынка, должен быть какой-то план, чтобы видеть, чего мы хотим, на какой объем выходим; все нужно сбалансировать, состыковать, просчитать доходность проекта -- и только после этого давать "добро".

-- Но по СП "АвтоЗАЗ-Дэу" корейцы с украинцами вместе считали -- и просчитались. Плохо идет "Таврия", экспорт совсем не тот, какого ждали...

-- По "АвтоЗАЗу" у нас было четыре варианта: первый -- оставить все как есть (а завод уже два года фактически стоял); второй -- найти в государстве $80 млн. (а их, понятно, нет); третий -- подыскать стратегического инвестора, который пошел бы на наши условия: 18 тысяч работающих, 178 заводов-подрядчиков... И четвертый -- кабальный, не очень выгодный и удобный, но все же приемлемый -- тот, на который мы согласились. Почему? В Украину инвестировано $150 млн., из них 50 пошло на "Таврию". В новой "Таврии" -- 344 изменения, мы сделали совершенно новый украинский автомобиль. А на днях началось производство "троечки" -- уже достаточно хорошего автомобиля в своем классе. Поэтому нельзя сказать, что проект провалился.

-- Простите, а вы бы хотели ездить на "Таврии"?

-- А я ездил, причем, на более старой модели. Мой родной завод -- через забор от "АвтоЗАЗа". Другое дело, что действительно нужны автомобили под каждый уровень покупателей. Но я категорически не согласен, что сегодня у нас -- 26 представительств зарубежных фирм, которые продают готовые авто, уплачивая самую низкую в мире госпошлину -- 22%. Возьмем Индию. Она ввела пошлину в 120% на импортные автомобили. В результате Япония строит там три сборочных завода -- это деньги, технологии, организация труда, рабочие места. Так и нам нужно делать. Ведь у нас сейчас достаточно высокий процент безработных, а из остальных половина не получает денег. Нам рабочие места нужны как воздух. Посмотрите на Корею: там 20 лет назад рис по колено в воде сажали, а сегодня -- высокотехнологическая страна. Она взяла технологии, привлекла инвестиции, обучила персонал -- сказала "спасибо" и дальше пошла самостоятельно. А мы, по некоторым подсчетам, вывезли из страны $34 млрд. на покупку старых автомобилей. Одна Германия потеряла DM 3 млрд., когда мы отказались ввозить их пятнадцатилетние авто. Конечно, обывателю наплевать, ему бы купить старенький опель за $2 тыс., остальное его не интересует. Но мы должны отстаивать государственную позицию.

-- Владимир Александрович, давайте немного "об жизни" поговорим. Вы служили в Афганистане, вспоминаете то время?

-- А разве можно его забыть? Я был у дворца Амина через 20 минут после того, как там закончился бой. По образованию я радиоинженер, моей задачей было обеспечить запуск и функционирование специальных закрытых систем связи, предназначенных для высшего уровня управления. Годы в Афганистане стали для меня переломными. Война здорово изменила психологию, поменялись взгляды на жизнь. По-другому стал ценить многие понятия -- такие как порядочность, честность, мужское слово, плечо друга, обязательность.

-- А были у вас экстремальные ситуации?

-- Под Джелалабадом попал под обстрел, еле жив остался. Под Кундузом нашу "вертушку" чуть не сбили: первый Ми-8 расстреляли, а мы сумели сманеврировать и ушли. В Кандагаре попали в окружение. Были ситуации...

-- Да, прошли крещение огнем. Отсюда и характер крутой. Приходилось слышать в регионах: "Куратченко -- мужик жесткий, такому "лапшу на уши" не повесишь".

-- Все боятся чего? Конкретности. Ведь большие и грязные деньги зарабатываются в "мутной воде", а когда есть конкретность, понятно, что надо делать, особенно не пошельмуешь. Так что дело не в жестокости, а в умении досконально разобраться в любом вопросе.

-- Признайтесь, что для вас важнее, работа или семья?

-- Семья для меня очень важна. Жена, дочери... Одна уже замужем, другая еще учится в институте. Но я -- трудоголик, поэтому домой прихожу в основном ночевать. Понимаю, что это плохо, но так сложилась жизнь...

-- А как отдыхаете?

-- С этим -- вечная проблема. Стараюсь читать, люблю музыку, очень дружен с Александром Розенбаумом -- он ведь тоже в Афганистане был. Люблю его песни, но только серьезные, не такие, как "Гоп-стоп". Очень любил и люблю Владимира Высоцкого. Раньше занимался баскетболом, сейчас не хватает времени, но зарядку делаю ежедневно. Люблю порыбачить, но где время взять?

-- Газеты читаете?

-- Что касается вашей, считаю, что и ее структура, и подача материалов -- оптимальны. По крайней мере, соответствуют моим взглядам и подходам. Думаю, нельзя читателю навязывать свое мнение. Информация должна быть разнообразная и сбалансированная -- а люди сами разберутся.


Беседу вели: Олег НЫПАДЫМКА, Михаил РОМАНЦОВ, Татьяна МОЗГОВАЯ, Александр КОРЧИНСКИЙ, Светлана СТЕПАНЕНКО, Оксана ГЕЙДОР, Анатолий ЯВОРСКИЙ, Денис СЕМЕНОВ