"КОГДА Я РИСУЮ, Я СВОБОДЕН"

С ЭТИМ ПРИДЕТСЯ ЖИТЬ

Знакомо ли вам слово -- бедлам? Ну, конечно же, -- беспорядок. Но еще и психиатрическая больница в средневековой Англии. Добропорядочные граждане отправлялись туда в выходные, чтобы посмотреть на психически больных. Их, прикованных цепями, показывали публике, как зверей на ярмарке. Правда, мороз по коже? Но разве мы не бываем такими же невежественными и немилосердными, как те люди из темного средневековья? Особенно, когда говорим "псих", "психушка", "шизик".

-- Ученые заметили закономерность: во все времена -- хоть расцвет, хоть упадок -- количество людей, страдающих шизофренией и другими психическими расстройствами, остается неизменным, -- говорит Александр Журавлев, заведующий отделением аффективных расстройств Донецкой областной клинической психиатрической больницы. -- В Германии нацисты уничтожили всех душевнобольных, но через некоторое время они вновь появились и их число стало прежним. В природе все взаимосвязано -- если бы не было их, возможно, не было бы и нас.

С этим стоит научиться жить. А значит, понимать их, лечить, поддерживать. Тем более, что разработаны новые методы, способные помочь таким людям. Один из них -- арт-терапия.

-- У нас вместе с врачами трудятся волонтеры -- психоаналитики, психологи, художники, -- говорит главный врач больницы Александр Сницаренко. -- Организовать эту работу помогла нам Ассоциация психиатров Украины.

АНЕТТ

Голландская художница Анетт Книппер побывала в Украине трижды. Хотя для того чтобы приехать, ей приходится подрабатывать по ночам сиделкой у тяжелобольных. Но она вовсе не производит впечатление человека, для которого такой выбор -- тяжкий крест. Наоборот, словно светится изнутри.

Три года назад Анетт впервые попала в детское отделение больницы имени Павлова в Киеве и поняла -- у этих детей нет ничего, что принадлежало бы только им.

-- Мне захотелось изменить палаты, -- говорит Анетт, -- чтобы над каждой кроваткой была какая-то зверушка, чтоб каждый ребенок знал, что это его место. Конечно же, выбирала яркие краски.

А потом она расписывала стены в отделении для "принудчиков" (больных, совершивших преступление) Житомирской областной психиатрической больницы.

-- Вначале думала, что буду рисовать одна, -- говорит Анетт, -- но вскоре заметила: многие пациенты хотят мне помочь. Мы посоветовались с врачами, и больные стали рисовать вместе со мной.

Летом прошлого года Анетт и ее менеджер, психолог Дороти ван Бакель, снова отправились в Житомирскую больницу. Туда же приехали пациенты из больницы имени Павлова из Киева, работавшие ранее в мастерской, открытой заведующим седьмым отделением Игорем Коростышевским. И начался удивительный эксперимент. Все вместе они расписывали стены.

-- Здесь царило взаимопонимание и взаимоуважение, -- говорит Сережа, неизменный личный переводчик и "референт" Анетт. -- Мы чувствовали себя среди своих, среди друзей. А еще поняли -- наша работа кому-то нужна.

"МНЕ НЕ ХОТЕЛОСЬ ВИДЕТЬ ЛЮДЕЙ"

Юля одаренный архитектор. Но уже давно не работает. А ведь жизнь поначалу складывалась так хорошо. Закончила институт, вышла замуж. Правда, детей долго не было. Почти семь месяцев ей пришлось лежать "на сохранении". Она рассказывает, а я думаю: так воспринимать происходящее мог только человек "без панциря".

-- Все это время меня не покидал страх, что ребенка не будет. Потом, когда Света родилась, оказалось, что она нездорова. Врач особо не церемонясь, отрубила: "Она будет инвалидом". Мы не сдались. За три года поставили ребенка на ноги и теперь все хорошо. А ко мне возвратился страх. Я боялась выходить на улицу, казалось, со мной обязательно случится что-то плохое. Целыми днями лежала в постели, плакала и думала только об одном: как уйти из жизни. Мне не хотелось видеть даже друзей. Отключила телефон, не открывала дверь. Не готовила, не убирала -- все делал муж. Даже помыться не могла. А когда начала лечиться у Александра Юрьевича, сумела вернуться на работу, правда, ненадолго. И вот в этом году доктор предложил мне принять участие в арт-терапии. Ты не пожалеешь, сказал он. И правда, мне здесь очень нравится. Вот видите -- в душ собралась.

Это будничное "мероприятие" для нее -- маленькая победа. Шаг к нам, а не от нас.

"ДЯДЯ, ТЫ ПСИХ-ВРАЧ ИЛИ ВРАЧ-ПСИХ?"

Точно такая же атмосфера -- легкая, непринужденная, творческая царила весь июль и начало августа в девятом отделении Донецкой областной психиатрической больницы.

...После завтрака все собрались в комнате отдыха -- большой, светлой, с камином. Каждый поделился с Анетт планами. Обсуждалось все -- краски, оттенки, фон, переходы. Ира заканчивает эскиз бабочки, Игорь -- полутона на своем паруснике. Александр рисует пустыню.

Бескрайнее золотистое море, верблюды, пальмы далеко на горизонте. Кажется, песок можно набрать в ладони и он польется тоненькой струйкой, как в песочных часах. Время замедляет свой бег, и можно просто созерцать.

-- Мой эскиз многим вначале не понравился.

-- Почему?

-- Сказали, что пустыня -- это безысходность, тоска. А мне кажется -- покой, размеренность, свобода.

И я ловлю себя на мысли, что мне, как и ему, хочется покоя. Только у него душа болит постоянно, а у меня -- иногда. Только я могу с этой болью справиться сама, а он -- нет.

Картина Олега называется "Между". "Это душа моя между небом и землей", -- объясняет он.

Олег работает не отрываясь, тщательно выводит каждый мазок, каждый штрих. Но говорить с ним просто. Он доброжелателен и терпелив.

Сегодня здесь многолюдно. Вот пришел молодой красивый парень из другого отделения. Нашел Анетт -- он тоже хочет рисовать. Переводчик ему не нужен, он хорошо знает английский. И сыновья Александра Юрьевича пришли посмотреть, как идет работа. У камина, где каждый занят своим делом, и им находится место.