СТРОИМ САМОЛЕТЫ НА РАБОЧЕМ СТОЛЕ ДИРЕКТОРА ШКОЛЫ

Харьковский интернат социального патронажа детей похож на обычный детский садик. Разрисованные зверюшки на стенах, плакаты десятилетней давности, цветы в горшках и огромная песочница во дворе... Интернат открыли два года назад -- появилось огромное количество беспризорников, чью дальнейшую судьбу необходимо решать.

Вячеслав Храмцов, директор интерната, охотно показывает свои "владения".

-- Здесь мы принимаем новеньких. Сразу к другим детям их отправлять нельзя, прежде всего надо накормить. Ребята попадают к нам зверски голодные, истощенные. Их обследуют врачи, моют и переодевают, выводят вшей и прочую нечисть. Причем одежда никакой обработке не подлежит -- эти лохмотья можно только сжечь.

-- А ваши подопечные посещают школу?

-- Они занимаются по учебной программе, которая рассчитана на учеников 1--8 классов общеобразовательной школы. Безусловно, отличников у нас нет. Чаще дети попадают к нам только во второй-третьей четверти -- приходится работать с ребенком индивидуально, "подтягивать" его. Если пропущены 2--3 учебных года, отправляем в первый или второй класс.

В Харькове из 305 задержанных в ходе рейдов детей в этом году 87 никогда не посещали школу. Учителя интерната стараются вернуть ребенку желание учиться. Ведь в основном это дети "галерки", которым никто никогда не уделял должного внимания. И когда у них что-то получается -- стараются еще больше.

Наша беседа с психологом особым оптимизмом не отличалась. Характеристики детей, попадающих в интернат с улицы, в основном сводились к эмоциональной неустойчивости, неуверенности в себе, в некоторых случаях -- шизофрении. К счастью, 70% интернатских детей не являются умственно отсталыми, а просто "педагогически запущены".

СВИДАНИЕ

На лестнице мирно беседуют двое. Пожилой мужчина и маленькая девочка. Он судорожно гладит ребенка по голове и обещает в следующий раз принести платье. "К детям пускаем далеко не всех, -- объясняет Вячеслав Павлович. -- Многим "лжеродителям" отказываем резко и сразу. А этот папа к нам ходит постоянно. Человек он сам по себе неплохой, только сейчас не может найти работу и кормить девочку нечем".

"МЫ УЧИМСЯ СТРОИТЬ САМОЛЕТЫ!"

В кабинете директора застаю необычную картину. "Мы учимся строить самолеты!" -- весело сообщают довольные ребята, аккуратно загибая тетрадные листики прямо на директорском столе. Увидев мое изумление, Вячеслав Павлович, не отрываясь от "самолетиков", объясняет:

-- Ко мне можно зайти всем и в любое время, впрочем, как и ко всем остальным воспитателям. Вы знаете, самым трудным было подобрать педколлектив, но за два года я, к счастью, ошибся только в одном человеке. Что для воспитателя главное? Нет, не профессионализм! Любовь! Ведь наши дети в большинстве своем любви-то и не знали, а кто-то только у нас в свои 10--12 лет приобретает первые (!) бытовые навыки. Что они видели в своем окружении? Пьяных родителей? Или как последнюю краюху хлеба делят на весь притон? И, тем не менее, они могут простить взрослым многое, кроме одного: несправедливости. У ребят от 6 до 16 это чувство настолько гипертрофированно, что поступать с ними, да и наказывать надо только по справедливости. Кстати, вы не увидите, чтобы в нашей школе мальчики обижали девочек или кто-то дрался...

-- А как вы с этим боретесь?

-- Бороться в воспитании нельзя. Нужно что-то делать, но только обязательно -- разумное. Вот к нам часто приходят на практику студенты (социальные педагоги). Совсем недавно была девочка с добрыми намерениями и чистыми помыслами. И что вы думаете, на первом же занятии один из "новеньких" посылает ее матом... Никто из взрослых не сказал ни слова, а обидчика воспитали сами ребята: "Как ты мог, негодяй! Мы же одна семья, а ты нас позоришь". И заметьте, это ему говорили дети, которые еще несколько месяцев назад сами были на улице, воровали, попрошайничали и нюхали клей... Мы добились того, что наши ребята сами воспитывают друг друга.

Размеренная беседа прерывается шумным вторжением. "Рейд Коминтерновского района! Встречайте гостей!" Гости оказались "не с пустыми руками". Сначала в кабинет вошел папа -- элемент банально испитый. Все лето он провел в селе под Харьковом у своей матери, а жена -- у своей. Дочки же в это время оставались сами. Пригласили детей. С затравленными глазами, одетые с чужого плеча и давно не мытые, они сиротливо жались к горькому пропойце. "Когда вы последний раз ели?" -- интересуется директор. "Вчера", -- робко запинается старшая... И лишь через пять минут вспоминает, что именно.

"ДЕВОЧКА, ТЫ ХОЧЕШЬ ДОМОЙ?"

Этот вопрос я считала глупым и бестактным, но все же задала нескольким гуляющим детям. Вопреки моим ожиданиям, не было детских слез и истерик. На их лицах было скорее недоумение: "Зачем? Что я там буду делать? Там ругаются и кушать нечего".
А одна из крох (не старше пяти лет) сказала: "Не-а!" Еще крепче прижалась к директору.

К сожалению, в течение шести месяцев дороги этих детишек разойдутся. Около 80% отправятся в постоянные интернаты, других передадут под опеку, а остальных -- отпустят по домам. Хотя не исключено, что через несколько месяцев они снова попадут сюда. Основной контингент интерната -- дети из неполных семей. Кстати, в этом году эти цифры впервые совпали: 70% -- неблагополучных и 70 -- неполных семей.

К концу года в Харькове планируется открытие городского приюта для несовершеннолетних. И если сейчас в интернат социального патронажа детей направляет только городская служба по делам несовершеннолетних, то в приют они смогут приходить сами.