ГОД РОЖДЕНИЯ -- 1888-й

"Ой, деточки, хоть я столько лет прожила, но добра так и не увидела. А горе -- без конца, -- руки Домны Лаврентьевны начинают от волнения дрожать. -- Дал бы Бог, чтобы все те беды, которые пришлось пережить, я пережила и за своих детей..."

Туревич Домна Лаврентьевна. Жительница села Черск Маневицкого района Волынской области. Неграмотная. Год рождения -- 1888-й.

И сразу -- "Ух ты!" Сразу операция вычитания, результат -- 111. И уже за этим не замечаешь выцветшего взгляда, в котором через слезы блестят и боль, и радость, и любовь -- то, что более магично, чем годы, тем более -- цифры.

-- Я пережила две войны. Хорошо помню, как в Первую мировую село бомбил аэроплан, cхватила детей и бегу. Куда -- не знаю и сама. Но так хотелось жить. Перед второй войной нас выселили из села аж в Бессарабию. После войны в этих краях была большая засуха, пришел голод, и мы решили возвращаться домой. Месяц ехали на лошадях... Приезжаем -- от нашей хаты только орешник остался. За четыре месяца до Спаса немного ржи посеяли. Но тут пришла коллективизация, и у нас все забрали. У меня с голода опухнут руки за ночь, а днем работаю -- они как-то отходят. Вот у покойного старика (муж Домны Лаврентьевны умер в 1968 году) руки не отходили ни днем, ни ночью. Я даже с ним и ругалась, говорю, возьми плужок, вспаши землю, может, что и вырастет, а он плачет -- руки не работают... Ой, добра мы с мужем не видали на своем веку.

-- А замуж по любви выходили?

-- Ой, по любви. А как же?! Муж у меня был красивым и здоровым, такой, как и я. Совестный. Себастьяном звали. Раньше из чужого села никто не выбирал пару. Это теперь миром идут. Мы соседями были. Свекровь, правда, недоброй была. Но я за нее все равно молюсь, пусть Бог даст ей Царство небесное. Возможно, и я недобрая для своих невесток.

-- Сколько у вас детей?

-- Было семеро, осталось пятеро. Самый старший Василь еще во вторую войну погиб в Будапеште... А те, что живут сейчас, в меня пошли. Я в молодости здоровой была, иначе нельзя -- надо было детей кормить, много работать. А я в отца своего пошла -- он тоже прожил до 100 лет, а родился, когда еще только начинали отменять крепостное право. Вот мать умерла молодой...

-- Внуков у вас много?

-- Их у меня 37. А о правнуках и не спрашивайте, не знаю, сколько их, уже праправнуков около десятка.

-- Сами по хозяйству справляетесь?

-- Летом еще курам есть давала, яблочки под яблонькой собирала. А зимой охляла, холодно. Я почти уже не вижу. Телевизор включаю только когда показывают богослужение, потому что сама уже не могу в церковь ходить. Еще прошлым летом внук возил меня в церковь... Знаете, я раньше знала столько песен, а сейчас помню только "Отче наш".

-- Как встретили свои сто лет? Сто грамм за свое здоровье выпили?

-- О! Когда мне исполнилось 100 лет, я тогда впервые в ресторане побывала, -- с какой-то деловитостью молвила Домна Туревич. -- А сто грамм, детки мои, я никогда в жизни не пила.

Смотришь в эти выцветшие и почти незрячие от времени глаза... Те же боль, радость, любовь, -- то, что мы зовем жизнью. Возможно, только удвоенные или утроенные жизнью. Те же семь месяцев невыплаченной пенсии и несколько сотен, которые нельзя снять со сберкнижки.