"СЛАВУТИЧ" ВСУХУЮ НЕ ИГРАЕТ И НЕ ПОЕТ

Все-таки удивительные ребята -- клуб "ЛАПС": "Любители Авторской Песни Славутича". Каждого приехавшего на Кривую речку на четвертый бардовский фестиваль "Славутич" они умудрялись принять как родного, так что человек сразу чувствовал себя самым желанным гостем на этом слете.

БЕРЛИНСКАЯ СТЕНА В ПОЛОЖЕНИИ ЛЕЖА

В поезде "крестного отца" фестиваля Леонида Сергеева ночью разбудил таможенник: "Куда едем?" -- "В Славутич". "Что в сумке?" -- вяло спросил блюститель границы. -- "Личные вещи". Парнишка поднял глаза к верхней полке: "А это чего?" -- "Гитара". В глазах мелькнула заинтересованность: "Ага... Не какая-нибудь там старинная, работы Паганини?!" "Вообще-то Паганини играл, а делал -- Амати..." -- заметил Сергеев. "Да хрен с ним, с Амати", -- вдруг философски выдал таможенник. "И то правда: хрен с ним, с Амати," -- согласился бард.

...Сцену соорудили основательную: из железобетонных блоков. Кое-кто даже предлагал впервые в истории авторской песни развести костер прямо на сцене. У него и петь. Сергеев острил по поводу подмостков: "Однажды на Грушинском фестивале Вадим Мищук неловко пошутил: мол, сейчас на эту сцену выйдет крупнейший бард России, имея в виду мои тогдашние габариты. Народ засмеялся, я вышел -- и сразу проломил сцену. Смех сменился молчанием ужаса... А на эту сцену я взошел без особых треволнений: тут я могу подпрыгивать, топать. Я вообще предлагаю назвать ее Берлинской стеной -- очень похоже. Знаете, каждый должен подойти, оставить автограф, что-то нарисовать, написать... И потом, где-нибудь на восьмом фестивале, мы ее расколотим кувалдой, бабой (это не женщина -- это инструмент такой). И каждый возьмет домой 50-килограммовый "кусочек" на память..."

"ТЫ ЧЕ, ОТЕЦ, НЕ ПОНЯЛ? Я МУЗЫКУ ЗАКАЗЫВАЮ!"

На подобных фестивалях укладываться спать раньше шести утра просто неприлично. Да и глупо, собственно говоря, ведь ночь -- самое время для посиделок у костра. К одной такой околокостровой компании, читающей стихи, вдруг подвалил юноша лет шестнадцати и стал требовать, чтобы все срочно заткнулись. "Слышь, музыку давай!" -- кричал он в сторону гитары, уже неважно чьей. Мальчика с трудом, но все же отвели в сторону. А минут через пятнадцать, проходя мимо, я увидела, что он все еще доказывает одному из идеологов фестиваля, Александру Ничипоренко из Чернигова: "Слышь, отец! Ты не понял, я даю сразу 20 гривен -- но чтоб мне сейчас была музыка!" Очень хотелось прочесть юноше свежее четверостишие Лени Сергеева:
Наутро под сосной нашли "могилу неизвестного барда": случайно сломанную кем-то гитару, гриф которой, будто памятная стела, возносился ввысь. То есть под углом 90 градусов к деке. Струны взъерошенно торчали в разные стороны, в круглом отверстии по центру стояла пустая водочная бутылка, а саму деку украшали цветы и надкушенное яблоко... Вскоре "курган" разграбили, и только бывшая гитара еще какое-то время согревала туристов (в прямом смысле слова), превратившись в ароматные дрова для костра...

ВАЛЬС В РИТМЕ ДОЖДЯ

После напряженной работы творческой мастерской к жюри, обиженно глядя исподлобья, подошел некто Жорик. За весьма не атлетической спиной Жорика виднелось чье-то упитанное и недовольное бородатое лицо. "А я не понял..." -- начал парниша, мотая головой. "Подожди, -- остановило его бородатое лицо. -- Говорить буду я. Как твой менеджер. Почему его нет в списках? Это что значит? Что он такой плохой или такой хороший?" Пришлось членам жюри вразумительно объяснить ребятам: уровень конкурсантов настолько высок, что выбор лучших становится прямо-таки немыслимо сложным процессом. Конечно, такие профи, как Леонид Сергеев, Вячеслав Ковалев, Сергей Григорьев, с ответственной задачей справились.

Во время конкурсного концерта микрофоны "с подмоченной репутацией" поскрипывали и постреливали. Потом пошел дождь. Микрофоны стали "стрелять" от каждой упавшей на них капли. Хорошо, что успели вовремя остановить мероприятие и перенести его на завтра -- через пять минут над поляной разверзлось небо и разразился жуткий ливень.

Лично я озадачена одним вопросом: зачем в утро перед отъездом (с рюкзаком нечеловеческих размеров за спиной!) бегала купальник покупать?.. Как там у Юрия Визбора: "Когда бюро прогнозов наобещало нам солнце, а в окно было видно, как собираются дожди"? Примерно так и получилось. Промокло все: палатки, спальники... Сухие носки считались почти непозволительной роскошью. Народ собрался явно с травмированной психикой и неадекватными реакциями... Когда лужи дошли до щиколотки, в темноте, освещаемой лишь вспышками молнии, среди раскатов грома раздавалось: "Ночь коротка, спят облака..." Под струями воды, стекающими с "кафешных" зонтиков, чавкая мокрой обувью, кружилась вальсирующая пара. Вокруг громко подпевали и жутко радовались. И вот кто бы спросил: чему?!

ПРОЛЕТАЯ НАД ЧЕРЕПОВЦОМ...

В семь часов утра почетный гость из Питера Слава Ковалев решил покинуть свой номер на турбазе, волоча за собой... кровать. Узнав об этом за завтраком, Леонид Сергеев отреагировал мгновенно: "Все правильно, "кровать" -- это команда: "Кров! Ать-два, ать-два!.."

Фестиваль рождал легенды, почти эпосы. Вот, скажем, Татьяна живет в Череповце, приехала в Киев к маме, погостить. И надо же, угораздило ее в час ночи киевские газеты почитать. А там пишут: мол, в Славутиче фестиваль, и Вячеслав Ковалев приезжает. Решила она съездить, повидать старого знакомца, душевного автора... В первый же день свалилась в канаву. Как говорится: "Шел, споткнулся, упал. Очнулся -- гипс". Вот вам и образцово-показательная иллюстрация к совету профессора Преображенского: "Не читайте за ужином советских газет."