"ПОЛИТБЮРО -- КАК "ДЕСЯТЬ НЕГРИТЯТ"...

Жизнь этой женщины на первый взгляд -- непримечательна. Она не строила Магнитку и не сражалась на фронте, не участвовала в закулисных интригах Кремлевского двора и не ковала для Союза ракетный щит. Судьба ее -- одна из десятков тысяч, из миллионов, которые соткали полотно нашего века. Нашего -- со всеми его радостями и ужасами.

Сорок лет Евгения Никитична Кучеренко заведовала библиотекой Днепропетровского горного института, и вот уже почти 30 лет как на пенсии. Три года назад -- когда ей исполнилось 90 -- Евгения Никитична начала писать стихи...

"МОИМ ПЕРВЫМ ВПЕЧАТЛЕНИЕМ БЫЛ ВАГОН..."

-- Мои родители были бродячими актерами, ездили с места на место -- Кавказ, Украина, Белоруссия. Самым ярким моим детским впечатлением был вагон. Прямых поездов почти не было, -- одни пересадки. До места, бывало, добирались три-четыре месяца. Темно, холодно, дождик, ночь и -- обязательно пересадка.

Жили мы, как правило, в гостиницах, иногда снимали комнату. Папа с мамой карьеру только начинали, получали немного. Няньку держать не могли. Ни коляски, ни колыбельки, была только ванночка. Днем меня в ней купали, а ночью я там спала. Потому что возить реквизит для ребенка родителям было не под силу.

В Мариинскую гимназию в Николаеве Евгения Никитична поступила случайно -- принимали туда только дворян. Но ее отец к тому времени "выбился в люди" -- стал режиссером и давал в Николаеве спектакли в пользу раненых. Шел 1915 год -- первая мировая.

"ЗАКОН БОЖИЙ -- ЭТО УБИЙСТВЕННО!"

-- Это сейчас малыши азбуки не знают -- и уже в школу идут. А тогда, чтобы попасть в приготовительный класс, нужно было уметь читать, знать арифметику -- простые действия, писать диктант без придаточных предложений, а главное -- закон Божий. Это было убийственно. Надо было знать много молитв -- к каждому празднику, заповеди блаженств. И символ веры из 12 членов. А спрашивали его в разбивку. Меня спросили 11-й член. Я ответила -- даже сама не ожидала: "Чаю воскресения мертвых". А он, священник, лукавый такой, говорит: "А почему "чаю", а не "кофею"? Я ему смело -- "Потому что "чаю" по-церковнославянски -- "ожидаю". Он был потрясен и спросил, кто меня готовил. И я в простоте душевной отвечаю: Флора Исаковна. Он чуть не умер на месте. А готовила меня действительно еврейка, гимназистка старшего курса. Тогда норма была в гимназии -- на 40 девочек четыре еврейки -- не больше. А вообще в классе у нас была француженка, татарка, были русские и украинки.

В Мариинской гимназии Евгения Никитична проучилась полтора года. Потом пришла революция. Гимназии закрыли, школы еще не открыли -- не до того было.

"СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ ПРИШЛА И ОТОБРАЛА ПИАНИНО

-- В конце 1915-го папа купил мне пианино. Мне шел тогда 12-й год. И мое знакомство с Советской властью началось с того, что пришли и забрали у нас пианино. Буквально в первый день. Раз пианино есть, значит, буржуи. Так они рассуждали. Мама с папой со мной о политике никогда не говорили. Вообще актеры -- народ нейтральный. Они ко всему относятся как к должному: продолжают играть Толстого, Чехова, Горького -- и довольны.

Голод начался уже в 1918-м. Говорили пушки, музы молчали. А служители муз были обречены на полуголодное существование. В Кривом Роге, где оказалась в то время семья Кучеренко, театр закрылся, публики не было, а значит -- не было даже хлебных карточек. Глава семьи устроился в драмкружок при детском доме и приносил четвертушку хлеба. На пятерых -- приехала тетя и у Евгении Никитичны появилась сестренка. 1921-й запомнился брюшным тифом. Он был страшен даже не сам по себе, а тем, что после выздоровления всегда жутко хочется есть. В те голодные годы Евгения Никитична окончательно разуверилась в Боге.

-- Рядом с нами был детский дом. Тетка часто водила меня по церквам, в Печерскую лавру. Но когда я увидела, как из детского дома, который был рядом с нами, вывезли крытую брезентом телегу с детскими трупиками, откуда торчали ручки и ножки, со мной сделалось что-то ужасное. Тогда я подумала -- Боже, где ты, если позволяешь, чтобы дети так умирали? Это было настолько сильное потрясение, что я перестала верить.