ДОЧЬ РАБОТАЕТ В РИЖСКОМ ИНТЕРНАТЕ. МАТЬ ЖИВЕТ В КОРОСТЕНСКОМ

До Коростеня, где находится интернат для престарелых, три часа езды. Поразмыслить было о чем: матери отказываются от своих детей, те, в свою очередь, бросают уже беспомощных родителей. Благо, есть другие, кто окружает стариков сыновней заботой и детей отцовской любовью...

У кого спросить дорогу в незнакомом городе, если не у таксиста! "Прямо, направо, налево и до тупика", -- объяснил один, как пройти к интернату. Предложил подвезти. Отказалась: желание познакомиться с городом взяло верх над усталостью. Только свернула на улицу, по которой надо идти "до тупика", как получила еще одно предложение подъехать, в этот раз на возе.

...Баба Ульяна и дед Тимошка возвращались с базара домой.

-- Картошки в этом году много уродило, и нам, и детям -- с лихвой, -- не нарадуется старик. -- Сегодня десять ведер продали -- внукам гостинцы купили.

-- Приедут завтра, -- добавляет баба Ульяна, -- я уже опару поставила, пироги будут. Дед удочки подготовил -- с внуками на рыбалку пойдет. Их у нас трое, внуков-то, все мальчонки.

ЗОЛОТАЯ СВАДЬБА -- В ИНТЕРНАТЕ

Первое, что меня удивило, -- памятник Ленину на центральной аллее интерната.

-- Люди здесь старые, прошлое чтят особо, -- объяснил заместитель директора центра Василий Вербицкий. -- Однажды ночью кто-то попытался изуродовать монумент -- утром старики шум подняли. Отреставрировали. Это их мир, его нельзя рушить.

С виду центр не отличается от обычной многоэтажки: балконы, лифт, квартиры. Разница только в том, что здесь по-хозяйски чисто и уютно.

-- 220 стариков чувствуют себя здесь как дома, -- рассказывает Василий Павлович, -- Живут в одно-двухместных комнатах, а лежачие больные -- вчетвером.

День выдался солнечным и теплым. "Подопечные", как называет стариков персонал, наслаждались теплыми деньками бабьего лета.

-- Как здоровье, Леонид Иванович? -- мой "гид" протянул руку старику на коляске. Поздоровавшись, представил меня.

Леонид Иванович сразу пригласил в гости. Неприхотливое жилище -- стол, плита, две высокие кровати, на стенах ковры и фотографии. Трюмо и женские бусы на нем. Хозяин живет здесь со своей женой Надеждой Александровной. Вместе они 46 лет, в интернате -- полтора года. Едва я заикнулась о предстоящей золотой свадьбе, выяснилось, что... они до сих пор не женаты.

-- А зачем, -- удивляется Надежда Александровна, -- ни венец, ни роспись не держат. Коль не судьба -- ничем не привяжешь. Когда я Леню встретила, он был мужем и отцом. В Коростень приехал в командировку. Я была молодая, красивая, коса до пояса...

Надежде Александровне -- 83, Леонид Иванович чуть моложе. Три года назад ему ампутировали левую ногу. У жены плохое зрение, одно время не видела совсем -- руководство интерната посодействовало: сделали операцию. У обоих есть дети и внуки, но их старики не видели уже лет десять... Когда поняли, что по хозяйству не справятся, пригласили родственницу, прописали, думали -- помощницей станет. Не тут-то было...

-- Хотели хоть что-то взять с собой в интернат, -- сокрушается Надежда Александровна, -- так новая хозяйка все на ключ закрыла.

Пока разговаривали -- слышали песни, доносившиеся с летней площадки. Когда подошли, женщины притихли, а мужчина тянул дальше. Певец давно уже никого не видит...

-- Дочка, сфотографируй нас, -- я не успела приготовить фотоаппарат, как старушки поправили хусточки и положили на колени морщинистые руки, когда-то прижимавшие к груди детей... Разговорились. Фомичевой Анне Николаевне -- 77 лет. Сын с женой в Киеве. Какое-то время жила с ними.

-- Меня невестка невзлюбила, и сыну постоянно доставалось, -- оправдывает нерадивое дитя мать.-- Здесь я уже четыре месяца, добрые люди за мной ухаживают.

Не сложилось с невесткой и у 82-летней Марии Михайловны Матюшенко. Сын приезжал, покуда у родителей хозяйство было. Муж умер, а самой трудно. Вот и от сына уже лет восемь ни слуху ни духу...

-- Может, напишете ему, -- спрашиваю у Марии Михайловны, -- одумается, приедет -- а на двери замок?

-- Если захочет, найдет. Дочка же разыскала... Говорит, виза в Украину из Латвии стоит 60 долларов, с гражданством проблемы. Я ее сперва не признала, -- говорит Мария Михайловна. -- Потом вместе долго плакали. Она бы меня к себе забрала, но документы оформить непросто. Дочь работает в Риге, в таком же интернате, как Коростенский...

"КТО НАШ ОТЕЦ, МЫ НЕ ЗНАЕМ"

-- А это наши рукодельницы, -- новое знакомство никак не вязалось с интернатом для пожилых людей. -- У нас живут трое ребят и двенадцать девушек. Все они отказные, после детдома учились в плодоовощном ПТУ. Страдают психоневрологическими заболеваниями. Здесь они при деле: вышивают сорочки, шьют валенки, тапочки для стариков.

-- Девчонки, вы откуда? -- спрашиваю у близняшек Зои и Тамары. Сестрички -- инвалиды второй группы.

-- Наша мама живет в Волынском районе, там еще братья и сестры, -- говорит Зоя, оторвавшись от макраме, -- после училища ни жилья, ни работы...

-- Мама не знает, что мы здесь, -- добавляет Тамара.

Последний раз родительница-алкоголичка видела девочек в шестом классе школы-интерната, куда отдала их еще маленькими. Сейчас им по двадцать лет. На вопрос об отце удивленно переглянулись -- о нем никогда не слышали. Вскоре сестры собираются навестить мать.

Вообще домой ездят многие, вот к ним -- никто, хотя у всех есть родители.

СТАРОСТЬ ЗАСЛУЖИВАЕТ ПОКОЯ И ЗАБОТЫ

-- С каждым годом население стареет, -- говорит Василий Павлович. -- Никто этого так не ощущает, как мы, потому что число подопечных постоянно растет. Кроме тех, кто живет здесь постоянно, у нас 680 стариков по городу -- каждый день их навещают наши сотрудники, убирают, приносят еду.