ВЛАДИМИР КРАЙНЕВ : "ЕСЛИ ХОТЬ ОДИН ДЕНЬ Я НЕ СЛЫШУ МУЗЫКИ -- ЭТО УДОВОЛЬСТВИЕ"

Каждый день его пребывания в Киеве начинался с утренней репетиции, на которой он слушал детей -- участников фестиваля "Владимир Крайнев приглашает", а заканчивался блестящими выступлениями, в том числе и его собственными. Крайнев подарил Киеву неделю своей жизни и массу музыкальных впечатлений.

-- Владимир Всеволодович, при всех нынешних трудностях и проблемах -- вы счастливы?

-- Не знаю, это такое всеобъемлющее понятие... Не могу сказать, что счастлив -- это другое состояние. Когда играют замечательные дети -- например, Игорь Четуев -- это уже счастье. Счастье, что ребенок, попавший в твои руки еще "в зародыше", вырос в такого музыканта и еще будет расти. Когда аплодируют моим детям -- я счастлив. Для исполнителя счастье -- когда в течение всего концерта делаешь все так, как нужно. У меня должна быть холодная голова; другое дело, что давление -- всегда повышенное при выходе к публике, сцена вызывает бурление в крови.

-- Часто ли вам случалось отменять свои концерты?

-- Только если заболевал. Художник -- композитор, писатель, поэт -- не может выносить на суд зрителей незаконченное произведение. А если музыкант объявил свой концерт и оказался к нему не готов -- это просто непрофессионализм. Хотя некоторые великие исполнители позволяли себе подобное, считая, что это добавляет им "имиджа".

УСПЕХ УЧИТЕЛЯ -- В ОТСУТСТВИИ ЛЕНИ

-- А если вы приехали на концерт и услышали, что рояль плохой, оркестр не соответствует вашим требованиям?

-- В последние годы у меня такое не случается. "Плохих роялей не бывает", -- говорил Генрих Нейгауз. Из любого рояля можно выжать самое лучшее, на что он способен, и потом публика удивляется, как этот рояль вдруг зазвучал. Это комплимент не мне, а моим учителям -- Генриху и Станиславу Нейгаузам, научившим меня тому, чему и я учу своих детей. Ярчайший пример -- Саша Мутузкин, который победил на конкурсе в Колабрии. На третьем туре все "полетели", потому что не могли приспособиться к роялю, который "орал" благим матом. Саша оказался готов к этой ситуации -- вспомнил все мои советы и единственный из всех конкурсантов смог справиться с роялем.

-- Вы так щедро делитесь с учениками своими секретами!

-- Думаю, не пора ли зарабатывать на этом деньги? (Со смехом.) Вот подарил Четуеву несколько фраз, теперь говорю ему: за каждую -- минимум $10! С помощью юмора я всегда стараюсь облегчить процесс обучения -- так легче заставить сосредоточиться и пошевелить мозгами. Хотя "долбодятина" нужна. Успех учителя -- в отсутствии лени. Надо повторять одно и то же пятый, шестой раз, нельзя думать: "А-а, сойдет!" К сожалению, какие бы талантливые они ни были -- невозможно оставлять их на самотек.

-- Ученики активно концертирующих пианистов напоминают покинутых сироток. Вы же, наоборот, возите своих с собой. Некоторые из них уже способны отнять часть вашей славы. Наверное, для вас это дополнительный стимул?

-- Нет, во-первых, я не жадный. А тем более, считаю, что тот успех, который они имеют, -- это и мой успех. Значит, я правильно учил. И потом, пока я еще играю, не боюсь за свою славу. Знаю, что все равно выйду и скажу все, что считаю нужным. И даже когда перестану играть и начну только преподавать, буду рад за своих учеников.

-- Вы уже предвидите этот момент?

-- Да я бы уже завтра бросил, если бы не мама! Это они с Таней (жена Владимира Крайнева -- Татьяна Тарасова. -- В.М.) не дают мне такой возможности. А то у меня было бы уже не 29, а 49 учеников -- взял бы всех, кто ко мне просится. Руководство школы в Ганновере уже смирилось -- они видят, что я специально никого не собираю.

-- А цену за обучение не повышают?

-- Нет, и зарплату -- тоже. Профессорам высшей категории, подписавшим пожизненный контракт, положена определенная сумма, которая повышается от стажа, а не от количества учеников -- по условиям, должно быть не меньше двенадцати учеников (!).

НУЖНО ТАК СЫГРАТЬ, ЧТОБЫ НИ У КОГО РУКА НЕ ПОДНЯЛАСЬ "ЗАРЕЗАТЬ"

-- Владимир Всеволодович, а кто сопровождает детей на конкурсы?

-- Например, с Игорем Четуевым я отправил в Израиль педагога Татьяну Аркадьевну Ким, с которой у него идеальные отношения. А с Мишей Данченко, когда он поехал на конкурс Клиберна (это в США), мы каждый день перезванивались, но нужно было, чтобы кто-то из взрослых был рядом. Он получил спецприз -- конечно, его засудили. Миша мог бы и призовое место занять. На второй тур он прошел первым и обалдел от ужаса. А когда он поехал в Италию с мамой -- получил вторую премию. Очень крупный конкурс, хотя и кричали, что он мафиозный, итальянцы всех задушат -- играть надо! Причем на две головы выше. Нужно так сыграть, чтобы ни у кого рука не поднялась "зарезать".

-- Владимир Всеволодович, Концерт Альфреда Шнитке, посвященный вам, прозвучал как реквием автору. Как вы воспринимаете эту музыку сейчас?

-- Естественно, во время первых исполнений все очень ярко, свежо и, может быть, больше "обширных" эмоций. Если, играя этот концерт, не переживаешь каждую ноту, он становится бледным и совершенно невыразительным набором звуков. Эта музыка -- как сплошные нервы, обнаженная душа... Прошло почти 20 лет, пришел опыт. Играю я его очень часто, во многих странах, со многими оркестрами. Слава Богу, его уже исполняют другие пианисты. Вот Игорь Четуев играл во Франции вместо меня.

Могу рассказать интересный эпизод: когда Игорь играл на вступительных экзаменах в Ганноверскую высшую школу, в комиссии был председатель жюри конкурса им. А.Рубинштейна. И я ему сказал: "Послушай этого мальчика внимательно, потому что я готовлю его на твой конкурс". А он потом меня спросил: "Как можно давать первую премию в 17 лет?" Я ответил: "Во-первых, ему будет уже 18, а во-вторых -- а когда же давать?" (Первую премию Международного конкурса им. А.Рубинштейна -- $35 000 и рояль -- Игорь Четуев получил в 18 лет.) Я, конечно, был уверен, что этот парень должен всех потрясти. Так все и случилось. Меня после этого все поздравляли.