"РАЗВЕ МОЖЕТ КАКАЯ-НИБУДЬ ЖЕНЩИНА СРАВНИТЬСЯ С ЭТИМ КАЙФОМ?"

Аркадий Инин -- очаровательный человек. Представляю, как строили ему глазки надцать лет назад девчонки в родном Харькове...

Он давно уже в Москве и имеет в визитке джентельменский набор регалий -- сатирик, кинодраматург ("Однажды, двадцать лет спустя", "На Дерибасовской хорошая погода"), президент Гильдии кинодраматургов России.

...Когда он вошел в гримерную с Семеном Альтовым и ведущим "Фонтан-шоу" Валерием Хаитом (1+1), я искренне изумилась:"Как вы все хорошо выглядите". Аркадий Яковлевич недоверчиво покосился:"Только без наездов, пожалуйста". Ну как с таким человеком не поговорить по душам?

"МУЖИКИ -- ОНИ ТУПЫЕ..."

-- Аркадий Яковлевич, много наслышана о вашей замечательной харьковской молодости и работе в газете "Ленінська зміна". Вспоминаете иногда эти времена?

-- (Иронично.) Я пытаюсь иногда вспомнить, но не могу. Потому что это девчонки все помнят: в каком она была платье, на какой скамейке встретились. А мужики -- они тупые -- ничего не помнят. А я, может, из всех мужиков самый тупой.

-- Не устали постоянно острить? Все же постоянно ждут фейерверка...

-- Конечно, устал. Конечно, ждут. Но не дождутся. Это же известно, что профессиональные юмористы вкладывают все свое искрящееся веселье в душу произведения, в жизни ходят мрачные, как ипохондрики. Это очень точная формула и относится почти ко всем. Ко мне -- точно. Ну пойми, когда врач приходит в компанию, его же не просят быстренько прооперировать кого-нибудь.

-- Вы написали огромное количество киносценариев и практически по всем сняты фильмы. Сегодня, когда кино не снимают или почти не снимают, не обидно писать "в стол"?

-- Я за годы работы избаловался: писал для определенных режиссеров, студии -- фактически, по заказу и договору со студией. Сегодня только редкие художники (настоящие), к которым я не принадлежу, пишут, потому что не могут не писать -- "не могу молчать", "ни дня без строчки" и т.д. А ремесленники, профессионалы (вроде меня) не могут писать "в никуда". Поэтому пишу в основном сценарии телевизионных программ, капустников, даже рекламы -- то, что востребуется.

-- Аркадий Яковлевич, вам недавно исполнилось шестьдесят. В таком возрасте жизнь интересна в меньшей или большей мере?

-- Детка, в шестьдесят радости все те же, но силы уже не те. Так бы я сказал.

-- То есть все больше не радуетесь, а представляете себе эти радости?

-- Да, перехожу в теоретики и наставники. Как говорит Жванецкий: "Ушел из большого секса".

"Я -- ЧЕЛОВЕК СОВСЕМ НЕ АЗАРТНЫЙ..."

-- Недавно ваш коллега по цеху Владимир Вишневский сказал мне, что, с его точки зрения, чувство юмора у женщин проявляется гораздо ярче. Вы согласны?

-- Да нет. У мужчин, конечно! В этом нет никакой дискриминации, но ты же сама в жизни это наблюдаешь каждый день. Женщина лиричнее, тоньше, одухотвореннее, но по части юмора она мужчине уступает. Но в этом нет ничего обидного.

-- Может, мужчины просто ждут от женщины не остроумия, а чего-то другого?

-- (Грустно и вяло.) Ну почему "не ждут"? Ждут. Только редко дожидаются.

-- Читала о вас в Интернете, и почти в каждом материале речь о том, что вы -- страстный картежник. Это правда?

-- Это, наверное, какой-то вражеский Интернет... Я вообще человек совершенно не азартный. Мне наплевать на любые состязания в любом виде спорта. Если бы спорт вообще исчез однажды -- я бы не заметил. Помнишь, как старик Хоттабыч: когда он впервые увидел футбол, то не понял, почему двадцать два бугая бегают за одним мячиком, и сбросил им на поле недостающие. Я бы сделал примерно так же. Вот мой друг Аркадий Арканов -- тот безумный игрок: играет в шахматы, в преферанс, на скачках. Он -- человек азарта, а я совершенно не азартен. Даже в казино ни разу не был -- мне там абсолютно не интересно. Вот единственная игра, в которую я действительно играл, -- это преферанс, потому что там хоть немного соображать надо.

"ВСЕ ПОЛИТИКИ -- МЕРЗАВЦЫ И ЖУЛИКИ..."

-- Что может еще взволновать в этой жизни взрослого, ироничного, усталого человека -- женщины, хорошее застолье, неожиданное везенье, вино?

-- Ну как застолье может взволновать? Нравится-не нравится -- это я понимаю. А волновать меня могут какие-то события... Например, бомбежка в Югославии. Это меня глубоко волнует и возмущает. Меня волнует то, что Россия, Украина и Белоруссия больше не вместе...

-- Неужели, если люди разводятся -- это так страшно? Ну не вместе -- ничего страшного: ездим друг к другу в гости.

-- Не вижу в этом ничего хорошего. Я считаю это одной из величайших трагедий двадцатого века: развал Советского Союза прошел по судьбам тысяч людей.

-- По всей видимости, политикой вы интересуетесь больше, чем футболом. Какое впечатление на вас производят российские политики? Вот, скажем, некоторые наши, украинские политические деятели производят на меня несколько опереточное впечатление...

-- А все политики, наверное, мерзавцы, жулики и, в лучшем случае, хорошие артисты. Последние хоть развлекают. Потому что слушать их всерьез и верить им -- бессмысленно: ничего, кроме власти, их не интересует. Например, из-за политиков, трех мерзавцев --- Ельцина, Шушкевича и вашего Кравчука, -- и развалился Союз. Но главный мерзавец в этой истории, конечно, Кравчук...

-- (Не удержавшись от дурного хохота.) Это вы его назначили главным мерзавцем?

-- (Скромная улыбка.) Да, это я назначаю его главным мерзавцем... Сама подумай: Шушкевич был физиком, Ельцин был строителем, а Кравчук был идеологом -- главным "душителем" всего в те времена . Он больше других понимал, что делает. И к тому же... Представь себе, если бы демократическую Германию стал строить Геббельс -- нацистский идеолог.

-- Меня всегда удивляло пристрастие к политике у мужчин очень разных профессий. А между тем, жизнь -- это что-то очень приватное. Какая разница -- кто что развалил? Любая власть аморальна и антигуманна...

-- Значит, ты настоящая женщина, потому что таких уже осталось мало.

-- Ну сами подумайте: на свете существует много по-настоящему прекрасного -- дети, любовь, профессия, интересные книги. Ну какая разница -- что решают политики?

-- Это очень редкая позиция. В Москве женщины гораздо активнее и дают нам сто очков по части рассуждений о политике. Я помню заседание первого Верховного Совета еше при Союзе. Кто был на кухне? Женщины. Я уже уходил спать, я уже не мог слышать всех этих Собчаков и Станкевичей, Гдлянов... А моя жена досиживала до четырех утра, а потом до шести перезванивалась с подругами...

-- Мне всегда было интересней в это время почитать хорошую книгу...

-- Все правильно, но таких женщин уже осталось очень мало -- островков публичной незаангажированности.

-- Ну, мы все чем-то заангажированы в этой жизни -- работой, детьми, мужчинами, деньгами. Кстати, о деньгах...

-- Я тебе сейчас расскажу сегодняшнее свое состояние. Я ненавижу сегодняшнее время за то, что оно отличается от прошлого...

"РАНЬШЕ МЫ НИКОГДА НЕ ГОВОРИЛИ О ДЕНЬГАХ"

-- А в том времени вам было уютнее?

-- Однозначно. Так вот, оно отличалось тем, что мы никогда не говорили о деньгах. У меня не было денег, но мне было стыдно спросить, сколько мне заплатят. Может, у меня их сегодня больше, чем тогда... (вынимает несколько мелких долларовых купюр из кармана и задумчиво их разглядывает -- Н.В.)

-- Я поняла, это демонстрация финансовой состоятельности -- такая себе психическая атака... А вам не кажется, что все эти разговоры -- остатки романтических иллюзий прошлого?

-- (Гордо.) Да, я совок!

-- Вот видите, а говорите ничего, дескать, не помню, мужской амнезией хвастаете... А ведь тоскуете по тем временам!

-- Ну конечно!

-- А может, тогда было не лучше, просто вы тоскуете по молодости?

-- Я же говорю не о 60-х годах, когда я был молод! А десять лет назад я уже был вполне взрослым. Просто все было иначе. Конечно, мои дети этого уже не поймут и будут жить по-другому. И это прекрасно. А пока Соломон не поводит сорок лет наше поколение, которое еще все помнит... Понимаешь, я скажу так: никто не говорит, что Советская власть -- плохо, очень плохо, но и сегодня плохо. Вопрос не в этом. Но если выбирать из двух зол, то, на мой взгляд, то зло было лучше. Хотя, я вовсе не идеализирую его. Это ясно, что бы мы ни сравнивали. Возьмем цензуру. Советская цензура была ужасной, но это была игра. И я понимал, что если мне чего-то зарубят в райкоме, я пойду в горком. Сегодня цензура денег и все решает денежный мешок. Но тогда инструктор райкома заканчивал хотя бы культпросветучилище и мог Гегеля от Бабеля отличить.

-- Хм... Сомневаюсь...

-- Ну ладно, не делай красивые глаза!

-- По-моему, они были такие же невежественные, как и нынешние... Ни Гегеля, ни Бабеля -- разве что документы двадцать какого-то съезда.

-- Ну хотя бы! Уверяю тебя, что наши кураторы Госкино или секретари райкомов были знающие люди и "рубили" по долгу службы. Это цинизм, я понимаю... Во всяком случае они иногда сами и подсказывали выход...

"СИЖУ В ПРЕЗИДИУМЕ, А СЧАСТЬЯ НЕТ!"

-- Аркадий Яковлевич, вот вы жалуетесь на времена. Скучно жить?

-- Сегодня фильмы, книги, презентации, круизы, халявы -- все. Но, как говорил Михаил Светлов, "сижу в президиуме, а счастья нет".

-- С чем связаны ваши сегодняшние страхи и радости?

-- Не хотелось бы немощи и беспомощности. А главная радость -- чего-то сочинить. Хочешь, расскажу тебе одну историю? Это было лет пятнадцать назад. Мы еще были орлы, абсолютно пригодные к "делу". Мы сидели с драматургом Далем Орловым и сочиняли сценарий и что-то у нас замечательное родилось. А жены нас позвали обедать. Идем, обсуждаем: "Скажи, кайф?" -- "Кайф!" -- "Ну разве может какая-то женщина сравниться с этим кайфом?". И мы оба дружно закричали: "Н-е-ет!". Потом, конечно, было стыдно. Ну, ладно.