КАК ОЛЕГ ФИЛИМОНОВ ЛЕЧИЛСЯ В ГИНЕКОЛОГИИ

Олега Филимонова, ведущего "Джентльмен-шоу", знают все. По крайней мере, все, кто включает телевизор хотя бы раз в год и с похмелья, точно помнят -- лучше него одесские байки не рассказывает никто. В этот раз Олег приехал в Киев со своим другом, художественным руководителем "Джентльмен-шоу" Александром Тарасулем.

УЗНАЮ БРАТА ТОЛЮ!

-- Чем вызваны изменения в "Джентльмен-шоу" -- ощущением, что формат исчерпывается, или у народа изменилось чувство юмора?

А.: Да нет, просто время не стоит на месте, и меняется наша программа. В передаче появилась новая звезда -- Янислав Левинзон, которого помнят по КВНу. Произошло воссоединение нашей дружной джентльменской семьи. Он будет вести рубрику "Их не знали только в лицо". Будет также украинско-латинско-российский сериал "Моя вторая папа". По-моему, очень веселые нововведения.

О.: А кроме того, мы же не уничтожаем прежние рубрики. Рейтинги свидетельствуют о том, что народ продолжает нас любить. Приходит полторы тысячи писем в неделю. Особенно меня тронуло одно, которое указывает на то, что человек внимательно смотрит нашу программу: "Здравствуйте, "Джентльмен-шоу" и лично господин Филимонов. У нас с вами много общего. Во-первых, меня, так же как и вас, зовут Анатолий, во-вторых, мы с вами оба предпенсионного возраста..." (Оба радостно хохочут, я -- вместе с ними, но не радостно, а злорадно -- наконец, хоть кто-то сказал правду.)

-- А вы серьезно относитесь к рейтингам?

А.: В принципе, да. Понятно, что их кто-то заказывает...

О.: Но мы, видит Бог, их никогда не заказывали и не покупали, поэтому то, что там написано, не на нашей совести.

-- А есть разница между восприятием юмора и, в частности, ваших программ в Украине и в России?

А.: Скорее, это разница в восприятии всего СНГ и Садового кольца, где живет, условно говоря, часть страны, имеющая малое отношение ко всей стране.

НИЧЕГО, ЧТО Я С ВАМИ НА АНГЛИЙСКОМ ГОВОРЮ?

-- Можно ли сказать, что ваш юмор -- для народа и отчасти местечковый?

А.: Я понял предмет вашего обвинения... Но мы действительно делаем передачу для народа. ТВ имеет малое отношение к искусству, это технология. Хотя стараемся держать планку. И много черпаем, кстати, в жизни. Допустим, раздается звонок нашему гастрольному директору: "Алё, это из Австралии. Миша звонит! Позовите Сеню!" --"Куда вы звоните?" -- "В "Джентльмен-шоу"! А вы шо, Сеню не знаете?!" Человек потрясен, он на полном серьезе уверен, что Сеня существует.

О.: Или вот недавно мы были в Америке. Там такие сцены каждый день видели! Можно сразу в передачу брать. Спускаюсь утром купить сыра в магазин на Брайтоне. Стоит, видимо, бывший одессит и говорит продавщице: "Роза, хай!" Она ему: "Хай!" Он: "Сто граммов докторской, о'кей?" -- "О'кей". -- "Теперь нарежь ветчины сто граммов, о'кей?" -- "О'кей!" Наконец, он у нее спрашивает: "Роза, это ничего, что я с тобой по-английски говорю?"

-- Выдумываете все, небось?

-- (Вместе.) Честное пионерское!

КОГДА-ТО МЕНЯ РАЗДРАЖАЛИ ЛЮДИ С 200-КИЛОГРАММОВЫМИ "ГОЛДЯКАМИ" НА ШЕЕ

-- Вот вы говорите, что телевидение -- это технология, а значит, прекрасная возможность манипулировать формированием вкуса народа. В этом нет ничего зазорного при условии, что у вас хороший вкус...

О.: Вопрос вкуса действительно стоит остро. Мы работаем на эстраде больше 12 лет, на ТВ --10. Тот факт, что мы до сих пор собираем зрителя, а на ТВ удерживаем высокие рейтинги, говорит сам за себя. Хотя, конечно, вкус меняется со временем. Раньше клуб одесских джентльменов в белых шарфиках был образцом рафинированности. Нас смотрели мои коллеги по университету, московская профессура, и всем очень нравилось. Нынче класс служащих практически вымыт: кто уехал, кто начал заниматься другими делами, часть невероятно обнищала -- нет больше класса служащих. И это не вина этих людей, а беда этой страны.

-- Вы тоскуете по той публике?

-- (Одновременно.) Очень!

-- К публике, которую условно называют "новые русские", относитесь без должного пиетета?

О.: Раньше меня раздражали их малиновые пиджаки и 200-килограммовые "голдяки". Теперь эти люди тоже меняются... И потом, если человек честно (а такие есть) заработал большие деньги, значит, у него в голове все же что-то правильно устроено, сообразно с нынешними обстоятельствами. Кстати, они сами больше всего смеются над шутками и анекдотами о "новых русских". Мы выступаем перед ними в ночных клубах, но на частные приглашения пока не отзываемся...

А.: -- Хотя сейчас такое время, что, может, и начнем принимать частные приглашения. Пока собираем полные залы, в этом нет особой нужды...

-- Значит, профессиональное самолюбие и амбиции -- вопрос обстоятельств: человек гордый до тех пор, пока он может себе это позволить?

О.: Думаю, что так, потому что это некая работа, и ничего неприличного в ней нет...

А.: (Оживляется.) Ситуация напрашивается на тост: так выпьем же за то, чтобы мы всегда могли себе позволить не обслуживать чьи-то дни рождения, быть гордыми! (Грустно.) И... так далее.

МЫ СОЧИНИЛИ БОЛЕЕ ТЫСЯЧИ АНЕКДОТОВ

-- Вы сами придумываете анекдоты или, как Лев Толстой, идете в народ?

О.: И так, и эдак. Сами придумали более тысячи. Жизнь ведь подбрасывает такие истерические ситуации, которые уже есть готовый анекдот. Хотите расскажу?

-- (Хмуро.) Нет, не хочу...

О.: Понял, рассказываю. Вот сейчас в Америке. Идем по Брайтону. Какой-то негр стоит, заворачивает каждый овощ в бумажку. Наш подходит и кричит: "How are you?" (как дела?), а негр ему так флегматично отвечает: "Ничего, Абраша, ничего".

-- Олег, а драматические истории с вами происходили?