ФОТОХУДОЖНИК ЭДУАРД СТРАНАДКО: СООБРАЗИМ ЛЮБОВЬ НА ТРОИХ?

Близ города Комсомольска на Полтавщине есть огромный карьер, где добывают железную руду. Если взглянуть на него с высоты птичьего полета, взору представится настоящий космический пейзаж: хаотические переплетения железнодорожных путей, снующие точки "игрушечных" "БелАЗов", окаменевший силуэт шагнувшего в никуда экскаватора. Из грунта на поверхность выходит масса красок всех цветов радуги, а "межгалактический" ветер несет в сторону города песчинки железной пыли. Но пройдет еще немного времени и в унылом котловане начнут твориться самые невероятные вещи...

Полуобнаженные девушки, разрисованные с ног до головы, будут отрешенно бродить по склонам "кратера", безумные художники примутся творить на гигантских простынях фантастические пейзажи, блуждающие поэты -- разбрасывать по ветру свои бессмертные творения, а сморщенные гадалки пророчить миру всяческие катаклизмы. Автор грядущего перфоманса -- известный полтавский фотохудожник Эдуард Странадко.

Фотографировать странный парень в капитанской фуражке начал случайно: перед так и несостоявшимся отъездом в Америку на постоянное место жительства. Тогда Странадко подумал: "Боже, может быть, я навсегда уезжаю!" И начал жадно снимать пейзажи Полтавы, своих друзей, разные приятные уголки. Спустя время увлечение фото превратилось в образ жизни с чередой выставок в Германии, США, Иране, России и Украине, стипендиями и призами международных конкурсов, фирм, журналов... По словам мастера света и серебра, фотография похожа на немое кино: она должна быть настолько выразительной, чтобы говорить без слов, и настолько интересной, чтобы ее хотелось смотреть еще и еще.

О ПРЕДКАХ

-- Я наполовину русский, наполовину украинец. Моя бабушка за всю жизнь прочла полностью всего одну книгу "Начало и конец земного мира" и теперь у нее есть ответы на все вопросы. Дед в свое время был анархистом, а затем ученым, создателем новых сортов растений. Отец увлекался всем неординарным. Я думаю, любовь к свободе так же, как и ненависть к серости и одинаковости, передалась мне именно от них.

О "ПОДВИГАХ"

-- В 70-е годы я "косил" армию в дурдоме. Меня лечила дочь профессора. Наверное, она так и не поняла -- настоящий я псих или нет. Перед лечением я основательно изучил соответствующую литературу и прибыл в больницу "подкованным на все четыре ноги". Пришлось пройти через так называемый инсулиновый шок: тебе вводят инсулин, организм теряет сахар и человек якобы умирает. Но я-то проштудировал не одну книгу и знал, чего ожидать! Мне кололи инсулин, а я глотал аскорбиновую кислоту с глюкозой и, соответственно, нейтрализовывал действие инсулина. В 80-е я с не меньшим успехом ушел от Афганистана. Так что мой военный билет чист -- я этим горжусь.

О ПРОВИНЦИИ

-- Я всегда читал биографии великих людей, сравнивал их со своей и пришел к выводу, что столицы и прочие культурные центры -- Нью-Йорк, Париж, Берлин, Токио, Москва -- только "оформляют" провинциальные таланты. Именно провинция питает творцов энергией. Полтава -- несколько опасное, но веселое и своеобразное место. Конечно, тут тоже живут остолопы, но они не заполитизированы так, как в столицах. Когда я жил в Питере, местная богема ненавидела меня за мою "полтавскость". Она проявлялась даже в фотографии, ведь мои снимки мягкие, как полтавская вода, совершенно бесконфликтные и глубоко насыщены энергией, которую, в конце концов, покупают на Западе.

О РОМАНТИКЕ

-- Стиль моего творчества -- фотоимпрессионизм, для которого характерно использование мягко рисующей оптики. Она размывает предметы, превращает объекты в туманные, расплывчатые тела. Как и всякий романтик, я мечтателен, лиричен и пытаюсь осуществить мечту всех поклонников романтизма о претворении действительности в поэзию.

О "ЧЕЛОВЕКАХ"

-- Для меня как фотографа очень важны человеческие лица. Я заметил такой парадокс: как правило, лица не соответствуют времени. Возьмем 30--40-е годы -- прекрасные прически и черты, а друг на друга "стучали". В 50--60-е появились диссиденты, но лица сплошь порочные. Например, в фильме "Я шагаю по Москве".

О мужчине сужу по тому, как он общается. Вот идет парень: хорошо одетый, обутый, постриженный -- это уже достойно уважения. И тут он ка-а-ак... заматерится! Именно это и выдает уровень его развития. К женщинам меньше претензий. Главное, чтобы была красивая. Красавицам я все прощаю.

НИ О ЧЕМ

-- Я всегда стараюсь абстрагироваться от действительности. Скажем, вас оскорбили, вы возмущены -- значит, считаете себя важным. А в результате -- 90% жизненных сил тратятся на обиду. Она застилает глаза. Я не важен и текуч, поэтому меня сложно достать. По сути, художник творит из ничего. Фото сделано из света и серебра, стихи из звуков. Я не уверен, что сейчас молекулы кресла не перетекают в меня, а мои -- в кресло. Да и сам процесс творчества -- опустошение. Но в то же время все имеет смысл, даже проехавшая мимо машина.

О СЕМЬЕ

-- Жениться не собираюсь. Это мешает искусству. Говорят, нужно родить сына, прогрессивно воспитать его. Но у художника вместо детей рождаются картины. Конечно, у меня есть подруга -- дочь итальянца Наталья Скарлатти. Она не очень-то понимает, но искренне верит в мое творчество. И готова, если будет нужно, перегрызть за меня глотку всем. По-моему, семья -- это прошлое, потому что сын, как правило, похож на отца, следовательно, происходит повторение, а не прогресс. Лучше воспитывать младую поросль вне семьи.

ЖЕРТВЫ ЗВЕЗДНОЙ БОЛЕЗНИ

Впрочем, своеобразная семья у Эдуарда Странадко таки имеется. Вместо общей фамилии у нее есть свое название -- "Любовь к искусству втроем" и входят в нее потомок Ивана Котляревского, поэт Дима Морозко, его супруга, график Тамара Морозко, и собственно сам Странадко. В последнее время к троице примкнул четвертый семьянин -- астролог и пророк Наталья Скарлатти. По словам Эдуарда, это и есть ячейка общества будущего, в котором разделение полов будет сведено к минимуму, а люди превратятся в бесполых андрогенов.

Свой досуг оригинальная четверка проводит в частых и затяжных прогулках (в планах -- покупка старого автомобиля). Их узнают на улицах Полтавы по странной, замысловатой одежде: Дима одет в длинную рубаху с кружевами, Странадко носит кожаный шлем летчика дальней авиации. Как сталкеры, они собираются в интересных местах, скажем, в башнях или заброшенных зданиях. "Подобно бабочкам, мы порхаем по жизни и бьемся крыльями о светящееся окно искусства". Они пытаются быть душой города, и, похоже, это у них получается.

К 1100-летию Полтавы творческая компания задумала провести в местном Музее авиации и космонавтики знаменательную выставку под названием "Звездная болезнь". Конечно, все они будут безнадежно больны вышеуказанным недугом и станут держаться с соответствующим апломбом. Эдуард Странадко, соорудив из фотопленки своеобразную лестницу, прикрепит к ней фото людей, страдающих манией величия. Тамара украсит стены своими изысканными работами, Дима будет бросать собственные стихи в толпу восторженных поклонников, а Наталья Скарлатти намерена открыть удивленному миру тайны будущего, которое непременно окажется лучшим, чем сегодня.