"ГЕИ ВЗБУДОРАЖЕНЫ: ИХ ПОЛКУ ПРИБЫЛО!"

Художник Александр Шилов рисовал портрет Владимира Винокура.

Артист эстрады облачился в смокинг и принялся позировать. В смокинге он себя чувствовал приблизительно как в скафандре.

Когда работа была готова и Винокуру наконец-то позволили посмотреть на холст, он только ахнул: "Саша! Ну почему ты меня таким грустным сделал?" На что Шилов мудро изрек: "Значит, ты -- именно такой и есть".

Аксиома: весельчаки и балагуры в душе -- хоть и философы, но только очень печальные. Как вся эта жизнь. Шутки и приколы -- лишь на людях, а когда один на один с собой -- не узнать: другой человек.

-- Вы пытаетесь заглянуть мне в душу? Но как я могу вам это позволить?.. -- грустно спросил Винокур, всем своим видом давая понять: ничего из этой затеи не получится.

"...Когда я попал в катастрофу, получил много переломов. Даже хотели ампутировать ногу... Но мне повезло... И, значит, я счастливый. Я живу... А два моих друга, которые были тогда вместе со мной, ушли в те первые секунды, когда все случилось... Думаю, они бы с удовольствием поломали себе все на свете, только бы остаться в живых..."

-- Вы стали философом после пережитого?..

-- Просто я уже побывал по ту сторону жизни, а там не очень приятно.

-- Здесь тоже не очень, но все же приятней... Поэтому предлагаю тему потустороннего закрыть.

-- Вы надеетесь, что я все же открою вам душу? Нет. Я ведь вас совершенно не знаю... Впервые вижу.

"...Я расстроен, сейчас буду плакать. Жизнь прошла, а не было чего-то настоящего.

Ну, разве что Лева. На сцену он вышел намного раньше меня, но это уже мало кто помнит... Нас давно объединили -- и работа, и жизнь. Мой брат не обижается, что с Левой я вижусь гораздо чаще.

...Мы так уже привыкли к состоянию как бы бесполой семьи. Многим хотелось бы видеть в этом что-то большее, чем нормальную мужскую дружбу. Не правда ли, странно: два мужика тридцать лет вместе? В артистической среде -- это крайняя редкость. Обычно разругиваются -- быстро и со скандалом. И расстаются врагами.

У нас взяли несколько оригинальных интервью. Геи взбудоражены: им кажется, что их полку прибыло. Но это не так. Мы не голубые. Так что не подстрекайте меня к рассказу о групповухе. Этого не было: мы приличные люди.

Наши семьи сейчас живут на одной даче. У Левы. В моей квартире -- капитальный ремонт. И мне негде жить. Я почти что бомж. И моим жене и дочке тоже негде жить. Кроме как на даче у Лещенко. А в квартире у Левы тоже ремонт. Синхронно с моим ремонтом. Но только у него -- косметический".

-- Поразительное дело: тридцать лет вместе, а характеры у вас совершенно разные. О комплекции я вообще не говорю... И как у вас так получается, чтобы все -- по жизни -- складывалось одинаково?

-- Ну неужели и вы думаете, что мы всегда с одними и теми же женщинами были?

-- Я так не думаю... Но раз уж вы так сказали, тогда продолжим. Какой тип женщин вам нравится: блондинки, брюнетки, толстушки, тощие, высокие?

-- Глаза. У нее должны быть живые глаза. Я не понимаю цвета глаз: глаза бывают либо живые, либо ничего не выражающие... Только по глазам можно определить человека.

"...В своей судьбе я не жду изменений. Ни политических. Ни жизненных. Хотя... Мы все -- романтики. Вот сидит в зале красивая девочка -- мы радуемся. Прошла по улице -- с ума сходим... Это единственное, что нам остается: сходить с ума или радоваться.

Потому что импотенция чем хороша? Кроме работы -- ничего не интересует.

Проснулся утром -- работа, днем работа и вечером работа. На ночь прочитал пару страниц, проснулся -- и опять все сначала. И неважно -- дождь, снег, слякоть, жара, мороз: проснулся -- и уже жизнь. Поэтому я самый веселый человек на свете. Но когда я один -- я грущу. Хорошо, что я редко бываю один".

-- Впрочем, как бы мы ни хорохорились, все-таки делаем все -- ради женщин. И все наши друзья и подруги знают: мы поклоняемся одному идолу -- женщине. А учитывая импотенцию, я с женщинами -- всегда, хотя бы мысленно..."

-- Я счастлив. Это вы хотели услышать, влезая в мою душу?..

-- Возможно... Могу себе только представить, как счастлива ваша жена...

-- Она человек творческий. Двадцать лет в балете проработала. Мы поженились почти четверть века назад... История трагикомическая.

-- И это была самая главная история вашей жизни.

"...Я пришел в театр оперетты -- стажером. Сразу сдружился с балетом. С девушками. То есть ухаживал за всеми подряд.

А в детском спектакле мне дали главную роль -- двоечника. Спектакль назывался "Не бей девчонок!"... Партию куклы танцевала девочка -- Тамара Первакова.

Такая голубоглазая красивая девочка. С невообразимыми формами для балета. Какие фигуры у балерин, вы представляете? А эта девочка была -- совершенно нормальная. С грудью. И со всеми вытекающими отсюда последствиями... И характер такой -- ну, очень независимая.

Она со мной разговаривала на "вы" и близко к себе не подпускала. Причем в этом не было кокетства. Просто она -- вот такая... Выросла в подмосковном поселке. Училась в училище. Их с сестрой растила мама... Потом она жила в интернате..."

-- Конечно, девочка Тамара влюбилась в вас по уши...

-- В ее глазах я был неандертальцем. Потому среди ее подруг обо мне ходили легенды... Это я сейчас такой толстый, а тогда во мне килограммов на сорок меньше было... Такой отвратительный загульный развратный тип. Мог выпить водки и нахамить. И ухаживать одновременно за подругами.

"...Очень хотелось, чтобы эта девочка относилась ко мне благосклонно. И однажды случилась такая история... Срок моей стажерской работы заканчивался. Меня брали в театр. Но в театре нужна была московская прописка, а я же не был москвичом...