КОГДА ДЕТЕЙ ЗАБРАЛИ В ДЕТДОМ, РОДИТЕЛИ НЕ ПРИПОМИНАЮТ

...Случалось ли вам войти в дом, где и чашки чая не подадут? Хозяева рады бы угостить, да нечем. Ни чая, ни чашек. Много чего нет -- простыней, одеял, занавесок, стекол в окнах. А вокруг дома -- пустырь. И не подумаешь, что здесь обитают люди. Таких жителей стараются не замечать местные власти, сограждане на них давно махнули рукой.

НАСТОЯЩЕЕ

-- Что надо -- есть, -- отрезала Лариса, с трудом отыскав в доме стул для меня.
-- И у детей наших все было -- сыты, одеты.

Трое ее детей теперь в детском доме.

-- Когда детей забрали? -- переспрашивает мать. -- Не помню, тогда соседи, кажется, картошку садили.

Получается, полгода назад. У Ларисы время ассоциируется с полевыми работами -- на хлеб и бутылку они с мужем зарабатывают на чужих огородах. Недавно Толя устроился поденщиком на железную дорогу. В первый день еле ноги домой приволок. Чтобы киркой махать, сила нужна.

Соседи рассказывают, что однажды Лариса прибежала в сельсовет просить деньги на похороны ("Лешенька умер!"). Люди поверили, полезли в карманы: хоть пропащая, а все же горе материнское... Сына, оказывается, в больницу забрали с отравлением.

ПРОШЛОЕ

У обоих ранее были неудачные браки. Лариса родом из России. Первый муж сильно издевался над ней: бил, связывал и оставлял на ночь в сарае, а при разводе отсудил троих детей. Лариса утверждает, что не пила тогда. Толя искал счастья с первой женой на Дальнем Востоке. Не нашел, но детей нажил.

Шесть лет назад встретились две заблудшие души. Воспрянули к новой жизни, родился первенец -- Андрюшка.

-- Работать старались на совесть, а денег кот наплакал, -- сокрушается Толя. -- И не захочешь, да выпьешь.

Жили в бараке. Сельсовет тогда дал молодой семье ссуду на постройку дома, в основном материалами -- кирпичом, деревом, цементом. Шли годы, Лариса с Толей то работали, то увольнялись. А тут еще сельсовет стал деньги за ссуду требовать.

-- Выпьешь, чтобы немного забыться, -- оправдывается Толя. -- Нас словно злой рок преследует -- все не как у людей.

Соседи, однако, называют этот рок пьянством:

-- Лариса у одного тридцать копеек на хлеб попросит, у другого пятьдесят. Многие отказывают, но чаще дают, ведь у нее слезы на глазах -- детям! А к вечеру, гляди, и бутылку прикупит.

Когда в первый раз хотели лишить ее материнства, у районного судьи в ногах валялась, клялась больше не пить, быт обустроить, за детьми смотреть... Рассказывают, что Андрюша всегда защищал свою мать: придут к ним из исполкома, спросят где мама, сыты ли они, отвечает: "Только что вышла. А мы только что поели".

БУДУЩЕЕ?

-- Если б нам помогли, все бы наладилось, -- утверждает Лариса. -- Дом бы побелили, простыни купили. И вернули бы детей.

...Лариса решила немного проводить меня. По дороге рассказывала, что зима для них -- самое голодное время года, работы у людей нет, а в долг никто не дает. "Возьмись за ум, перебори себя, откажись от спиртного -- ради детей", -- размышляла я, глядя на некогда красивую женщину.

-- У вас гривни не будет? -- неожиданно спросила Лариса, -- На душе тоскливо...