"ЕМУ НУЖНО БЫЛО ИМЕТЬ СЕРДЦЕ ЛЬВА, ЧТОБ ЖИТЬ СРЕДИ ШАКАЛОВ..."

Анатолий Соловьяненко не любил давать интервью. Всякий раз при встрече я пыталась взять хотя бы небольшое -- и всякий раз слышала в ответ: "Не стоит, я уже все сказал". Оказалось -- не все. Только после известия о его кончине, разговаривая с близкими ему людьми, я поняла: сам бы он о себе так много не рассказал.

"ОН ПРИХОДИЛ ПОПРОЩАТЬСЯ СО МНОЙ..."

С супругой Светланой в фойе Оперного театра (19.03.1999 г.)

Всего за несколько дней до своей кончины, в воскресенье Анатолий Борисович вместе с женой Светланой и младшим сыном Анатолием (студентом юридического факультета НГУ) зашли на дачу профессора Константина Огневого в Пятихатках, где он отдыхал с супругой.

"Константин Дмитриевич серьезно болен, и плохо себя чувствовал в тот день, -- рассказала Елена Викторовна. -- Неожиданные гости очень подняли ему настроение. Мы замечательно поболтали, вспомнили молодость...

Нельзя сказать, что они были очень близки с Анатолием, но их связывала давняя дружба, которой не мешала приличная разница в возрасте. Жизнь свела их в те времена, когда Константин Дмитриевич работал в филармонии с ансамблем "Рапсодия". И то, что в программе участвовали два тенора -- Огневой и Соловьяненко -- никого не смущало. Как ни странно, между ведущими тенорами театра в те времена всегда были нормальные взаимоотношения, чего нельзя сказать о баритонах.

Константин Дмитриевич всегда притягивал к себе людей. Анатолий был человеком "закрытым", что ли, "нетусовочным" -- он не пил, не участвовал в разных "посиделках". К своему старшему коллеге он всегда проявлял внимание, регулярно звонил, поздравлял со всеми праздниками.

Когда семейство Соловьяненко отправилось к себе в Козин, Константин Дмитриевич сказал: "У меня такое ощущение, что Толя приходил попрощаться со мной". Он, конечно, имел в виду состояние своего здоровья -- но вот как вышло"...

"ОН ИМЕЛ ПРАВО НА ВЫСОКИЕ ТРЕБОВАНИЯ"

20 лет проработал с Анатолием Борисовичем Соловьяненко известный импрессарио Григорий Пекаровский: "Два человека мне очень помогли в жизни: Юрий Гуляев и Анатолий Соловьяненко. Он ходил по инстанциям, ходатайствовал перед властями за меня, инвалида войны и благодаря ему у меня есть квартира с телефоном.

Он всегда относился к людям, сопровождающим его в поездках, по-человечески. Не гнушался проехаться в одной машине с коллегой, не требовал для себя особенных условий, хотя как народный артист СССР имел на них право. В гостинице его волновало только, чтобы номер был теплым, а все остальное было как бы второстепенным. Поэтому его уважали и любили все.

Однажды перед концертом в Майкопе Анатолий начал распеваться, и вдруг у него пропал голос: не звучит и все. Он не хотел отменять концерт. Я умолял не рисковать. Анатолий в конце концов согласился, улетел самолетом в Киев, а ансамбль "Рапсодия" остался. Через три дня он вернулся в Майкоп и "отработал" концерт. Анатолий Борисович был очень азартным человеком, мы часто играли с ним в преферанс по копейке за очко. Когда гастроли заканчивались -- мог позволить себе выпить итальянского вина (он знал толк в сухих винах), изредка коньяку (но для него даже 50 граммов было уже много).

Он имел право на свои высокие требования к работе театра. Ведь дирекция не говорит, что он плохой певец, просто отношения не сложились. Анатолий Борисович "делал погоду" в каждом спектакле, он хотел петь свои партии на итальянском и русском языках, а в те времена это не позволялось даже ему."

ЭТО БЫЛА ЭПОХА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЕ

Чрезвычайный и Полномочный Посол Итальянской республики в Украине Джан Лука Бертинетто: "Я в восторге от искусства Анатолия Соловьяненко, считаю, что его исполнение итальянской музыки делает честь родине Верди и Доницетти. Голос певца можно сравнить разве что с голосом Лучано Паваротти. После того, как Анатолия Соловьяненко услышал Президент Италии, он наградил украинского певца Орденом Командора."

Владимир Гришко, солист "Метрополитен опера" в Нью-Йорке: "Он был для меня образцом для подражания, как хороший семьянин, прекрасный человек, талантливый певец. Мы были в прекрасных отношениях, Анатолий Борисович учил меня многому. В том числе -- как относиться к сплетням, которые окружают в Киевской опере. Он был в гостях у меня в Нью-Йорке в 1997 и 1998 годах. Я счастлив, что способствовал его встрече с Пласидо Доминго. Они обнялись, как старые друзья. Это было на сцене "Метрополитен опера". Соловьяненко -- первый украинский певец, который был удостоен чести участвовать в спектаклях этого известного на весь мир театра. Анатолий Борисович рассказывал мне, что в то время, когда резко ухудшились отношения между СССР и США, у него была возможность остаться в Америке. Он решил вернуться. Доминго пригласил Анатолия Борисовича принять участие в фестивале в Италии. Уже пришло приглашение, но этому не суждено было случиться. Я знаю, отчего он умер. Он не вынес той раны, которую ему нанесли коллеги -- "зарезали" его младшего сына Анатолия на вступительных экзаменах в музыкальную академию. Причем, Евгения Мирошниченко сказала, что он достоин быть студентом. Да разве такой великий певец, как Соловьяненко, позволил бы сыну держать экзамен в консерваторию, если б не был в нем уверен? Его сердце не выдержало этого удара. И пусть люди задумаются, почему семья не захотела, чтоб прощание с великим артистом состоялось в Национальной опере? Ему нужно было бы иметь не сердце сокола, а сердце льва, чтоб жить среди шакалов."

Ольга Ивановна Фролова, художественный руководитель Национальной филармонии: "Когда я работала в Укрконцерте, организовывала гастроли Анатолия Соловьяненко -- он всюду имел огромный успех. В общении был необыкновенно мягким, деликатным и исключительно внимательным, всегда справлялся о здоровье. Его очень любила публика: 29 декабря на сольном концерте в филармонии в зале было море цветов... Шесть лет назад он великолепно спел в театре в "Реквиеме" Верди. Я пришла за кулисы, мне показалось, что он плохо выглядит, "Вы захворали"? -- спросила его. -- "Нет. Просто я должен уйти из театра", -- ответил он.

Художественный руководитель Президентского оркестра Национальной гвардии Украины Анатолий Молотай. "Соловьяненко -- это наше национальное достояние. Мы подготовили с ним более двадцати концертных программ. Он никогда не требовал денег, всегда пел бесплатно, для души. В его присутствии музыканты преображались, они смотрели на него, как на Бога. Он был необычайно требовательным и в то же время удивительно обаятельным человеком."

Вячеслав Александрович Медведев, вице-президент Благотворительного Фонда "Премьера" им.И.С.Козловского: "С Анатолием Борисовичем мы знакомы почти 20 лет. И когда создавался в 1995 году Фонд, я предложил ему стать президентом. Он пел во всех наших концертах, начиная с первого в Опере, посвященного 50-летию Победы. Анатолий Борисович был глубоко порядочным, очень преданным своему делу человеком. Он говорил, что человек, который слушает хорошую музыку -- поднимает голову. И до последнего он отдавал себя искусству. На август планировалась его поездка в Италию, на осень -- ряд концертов по Украине. Он мог справиться с программой любой сложности. И то, что последние семь лет он был лишен возможности петь в опере -- это была его рана. Возможно, сердце не выдержало обиды, которая подтачивала его все эти годы.

В Козине похоронен его отец. Мы нашли очень красивое место. Это ничего, что не в Киеве, ведь ездят к Шевченко в Канев. Отпевать его решили в церкви, на реставрацию которой он в свое время дал деньги. Будет петь Патриарший хор. Наш фонд планирует организовать 25 сентября в день его рожденья концерт во Дворце "Украина".

Генеральный директор Национальной оперы, народный артист СССР Анатолий Мокренко: "Он не щадил себя, все время самоутверждался, а ведь в таком возрасте уже приходится всего бояться. Уже давно он всегда возил с собой лекарства. И не нужно искать причины его смерти там, где их нет".

"МЫ ДОЛЖНЫ ОСТАВИТЬ ДЕТЯМ НЕ ТОЛЬКО ЧЕРНОБЫЛЬ, НО И НАДЕЖДУ"

Он не дожил до своего 67-летия всего два месяца... В день его смерти по УТ-1 транслировался очередной выпуск программы "Размышления о музыке". С экрана к зрителям со своей неповторимой улыбкой обращался Анатолий Борисович.

"Я пою много лет на этой сцене, и хотел бы, чтобы частичка моего сердца и души передалась вам -- без этого не вижу смысла в жизни. Знаете, когда-то, выходя из шахты, я услышал хорошую фразу, сказанную одним шахтером. "У гроба карманов нет". Я убежден, что не только красота, но и любовь спасет мир. Все, что мы переживаем, мы заслужили. Поэтому жить нужно так, чтобы наш дух воссиял над нами и сказал: "Ребята, куда вы идете? Вы должны ощутить радость от этой жизни!"

В семидесятые Анатолия Соловьяненко сравнивали с мировыми знаменитостями. Выступления в "Метрополитен-опера" стали своего рода венцом его певческой карьеры. А на родине он жил одной жизнью со своим народом. Мизерная пенсия (это не просто шокирует, но вызывает ком в горле: в 1997 году пенсия лауреата Ленинской премии, народного артиста СССР составляла всего 49 гривен!), редкие выступления в концертах, и, как правило, благотворительных...

"В последнее время я издал три CD, на которых украинская, итальянская и русская музыка. В наше время серьезное искусство не может существовать за счет государства: приходится все делать за свои средства... Но ведь артисты работают не ради денег -- по крайней мере, на эти суммы гонораров прожить нельзя. Поэтому нам нужно помогать. Мы работаем ради того, чтобы люди, послушав эти записи, поняли, что нужно способствовать развитию красоты и духовности в этом мире".

И на прощание один из самых выдающихся людей страны второй половины двадцатого столетия пожелал своим слушателям: "Здоровья вам, бодрости, вдохновения! Я верю, что мы преодолеем все трудности и постепенно будем приближаться к цивилизации. Мы должны оставить своим детям не только Чернобыль, но и надежду. Хотя и говорят, что надежда умирает последней -- пускай она никогда не умирает!"

Врач, проводивший вскрытие, ужаснулся: "Как он мог жить с таким сердцем?! На нем рубцы от семи перенесенных микроинсультов".


P.S. Вчера столица прощалась с Анатолием Соловьяненко. (Слава Богу, старший сын успел прилететь из Америки!) К его гробу в Колонный зал шли люди: дети и взрослые, молодые и старые, со скромными букетиками и огромными корзинами цветов. Шли те, кто любил его и не успел насладиться его искусством; и те, кто не успел получить его прощения. Как часто он пел "Чому я не сокіл, чому не літаю?" Его душа свободна.