АНДРЕЙ КУРКОВ: "ВСЕ СВОИ ДЕТСКИЕ СКАЗКИ Я НАПИСАЛ В ТЮРЬМЕ"

Популярный украинский писатель и кинодраматург Андрей Курков считает себя генетическим носителем исконно славянского качества -- самодурства. Впрочем, возможно, именно эта черта помогла ему в жизни добиться успеха. Будь-то известность на писательском поприще или покорение сердца любимой женщины -- если Андрей хотел чего-то всей душой, его мечта непременно осуществлялась.


ИНФОРМАЦИЯ ИЗ "ЧЕРНОГО ЯЩИКА". Коренной петербуржец Андрей Курков родился в 1961 году в семье военного летчика-испытателя. Когда будущему писателю исполнилось три года, его семья переехала в Киев на "пмж". Согласно "образовательным" дипломам, Курков -- профессиональный переводчик, радист-разведчик второго разряда и оператор радиолокационных станций. Согласно жизненной философии, -- экзистенциалист. В печатном арсенале Андрея 13 книг, изданных в Украине и за ее пределами. "Литературноподкованной" общественности он известен по книгам "Бикфордов мир", "Смерть постороннего", "Милый друг, товарищ покойника", "Любимая песня космополита", а также по детским произведениям -- "Сказки про пылесосика Гошу", "Одиннадцать необыкновенностей из жизни чепухоносиков, их друзей и соседей", "Школа котовоздухоплавания", "Приключения Чема и Бакти" и другим. Однако это еще не все, ведь совершенно случайно Андрей Курков открыл в себе талант кинодраматурга и, не в силах бороться с Божьей искрой, написал сценарии к фильмам: "Яма" (СССР, Швеция), "Исход", "Ночь о любви", "Воскресный побег", "Елисейские поля", "Приятель покойника", "Жертва". Из достоверных источников: сегодня писатель занят работой над увлекательной фантасмагорией, главным героем которой выступает небезызвестный товарищ Мичурин.


НА ЖИЗНЬ КУРКОВА ПОКУШАЛАСЬ... КРЫСА

--Андрей, когда ты открыл в себе ЭТО?

-- Помнится, еще в школе я написал поэму про комсомол, сочинял разные сказки-страшилки, а в старших классах работал над вечным романом "История города Среднеграда и постороннего человека Костоправова", который, кстати, не собирался заканчивать. Это было что-то вроде социальной сатиры, казавшейся тогда друзьям ужасной антисоветчиной. В произведении присутствовал тот же художественный набор: черный юмор, абсурд, сюрреализм, коим я пользуюсь и сейчас. Со своим бесконечным романом я объездил половину Советского Союза, в ту пору разные продвинутые группы приглашали меня в подвалы читать отрывки из моего бестселлера. А в Риге между танцами и едой его внимательно слушала даже еврейская свадьба. В то время к литературе относились иначе: хорошая непременно считалась запрещенной, а плохая, понятно, была общедоступной.

-- В твою жизнь вмешивался фатум?

-- Пожалуй, да. Дело было в армии. Однажды я спал на верхнем ярусе двухэтажной кровати в киевской казарме на Подоле; и вот снится мне, будто меня душат. Проснулся, но чувство, будто кто-то давит на шею, осталось. С трудом оторвал от себя это нечто, оказавшееся... крысой. Я потом проконсультировался с монашками из Флоровского монастыря, и они мне сказали: либо сам вскоре умру, а посему крыса решила забрать у меня остаток тепла, либо она околеет. После этого случая я ввел крысу в роман "Бикфордов мир", а затем животные стали появляться в каждом моем произведении. Как правило, образ выходит наполовину символический, наполовину реальный, но который в конце концов обязательно к чему-то приводит.

ИЗ ТРЕХ ТЮРЕМ Я ВЫБРАЛ ОДЕССКУЮ

-- Как встретил творческий мир молодого писателя?

-- Мягко говоря, прохладно. В восемьдесят седьмом одну из моих первых книг поначалу приняло издательство "Молодь", однако женщина-редактор предупредила, что издание состоится при условии, если я на ней... женюсь -- в этом случае она получила бы двухкомнатную квартиру в Киеве. Я отказался, и книжка не вышла. Позже ее напечатали в издательстве "Радянський письменник" еще советским тиражом в 15 тысяч экземпляров. Ну, а потом наступили тяжелые времена. После Киевского иняза я работал редактором в издательстве "Дніпро". Тогда же случайно накрыл своих начальников на плагиате и по наивности спросил у них, как это понимать? С того момента со мной начали бороться. Руководство пыталось доказать, что выходец из Ленинграда не может редактировать переводы иностранных книг на украинский. В результате они меня просто достали, состояние было близкое к отчаянию. И когда получил очередную повестку в армию, я больше не стал "косить" и сдался.

В военкомате предлагали три тюрьмы на выбор: Днепропетровскую, Николаевскую и Одесскую. Я сказал: "Лучше тюрьма у моря", -- и поехал в Одессу. Днем я охранял каменные стены тюрьмы, а по ночам писал сказки и учился играть на саксофоне. По вечерам майор Васильев оставлял мне печатную машинку, электрочайник, радио, автомат Калашникова и пачку журналов "На боевом посту". Вооружившись этим арсеналом, я готовил доклады командованию. Управлялся за час-полтора. Вырезал из журналов несколько страниц "поабзацно", перетасовывал их, наклеивал на бумажку в любом порядке, после чего вставлял в нужных местах фамилии нашего руководства и перепечатывал. А потом до шести-семи утра занимался собственным творчеством.

-- Как ты раскручивал свои книги?

-- После выхода романа "Бикфордов мир" я запустил по Киеву автобусы "Икарус" с надписью: "Бикфордов мир" -- бестселлер-94". На издание и продажу ушло около года. Часто внутреннее состояние было просто критическим, я продавал книги оптом, но деньги получал не сразу. Приходилось звонить, ругаться, угрожать. Практически всю работу я выполнял сам: выкатывал из вагона рулоны с бумагой, перегружал их на грузовик, контролировал печать... Вообще, талант -- это не пассивный дар. Всегда нужно пахать. На Западе писатель должен ежегодно выдавать по одному роману, доказывать свое "высокое звание".

МЫ МЕЧТАЛИ О СЕМЕРЫХ НАСЛЕДНИКАХ

-- Чем тебя покорила будущая супруга?

-- В восемьдесят первом году Лиза приехала к нам из Великобритании с группой студентов практиковать русский язык. Я был сражен ее ирландскими волосами и жестким характером. И в первый и во второй ее приезды предлагал выйти за меня замуж, однако она была непреклонна. Вернувшись из армии, послал ей очередное предложение, написанное, кстати, на открытке "Приглашение на свадьбу". Вскоре она прилетела в Ленинград, и мы целую неделю автостопом путешествовали по Прибалтике, Питеру, Москве. За семь дней мне удалось убедить ее, что как муж я вовсе не так уж и плох. В 88-м мы венчались в Лондоне, а потом с кучей вещей на трех поездах и пароходе прибыли в Киев. Нет, оставаться в Англии никто не планировал. С самого начала я сказал, что не хочу быть иностранцем. А она?.. Ностальгия -- это славянская болезнь. Жители настоящих империй везде себя чувствуют, как дома.

-- По-твоему, что главное в семье?

-- Думаю, общий язык, но не английский или русский, а взаимопонимание и уважение. У нас с Лизой сложные отношения, в хорошем смысле: есть и дружба, и любовь, и взаимное прощение. Дети? Двое! Дочь Габриэлла Таисия и сын Тэо Майкл Алексей Курков, которому только восемь месяцев. Длинные имена -- это англо-саксонская традиция. Во-первых, есть выбор: если парню не понравится его основное имя, он может выбрать себе по вкусу любое из трех. Во-вторых, учтены интересы обоих семей: Майкл -- это брат Лизы, а Алексей -- мой дедушка по материнской линии. Дочери Габи сейчас два с половиной годика, но она уже говорит на двух языках.

-- По каким принципам вы воспитываете своих малышей?

-- Максимум независимости, никаких сосок, пеленок и связанных рук. Этим наши тенденции в воспитании и ограничиваются. Оба ребенка родились в моем присутствии, я увидел их даже раньше, чем мама. Мы мечтали иметь семерых детей, но это, к сожалению, неосуществимо. Для такой многочисленной семейки нужно быть или очень бедным или очень богатым: тогда неважно, сколько отпрысков сидит за столом.

СВОИ КНИГИ ПИШУ ПОД ШАЛЯПИНА

-- Интересно, в какой обстановке рождаются книги?

-- Пишу на компьютере в своей квартире-мастерской. Самое продуктивное время с пяти до девяти утра, конечно, если никто не мешает. Работаю, как правило, под музыку. Раньше процесс прекрасно шел под депрессивные сонаты Баха, теперь же пишется под Шаляпина... По-разному случается: бывают продуктивные дни, когда могу выдать 15 страниц за четыре часа. А иногда за день и страницы из себя не могу выдавить.

-- Хотелось ли тебе жить в мире, выдуманном в твоих романах?

-- По сути, я в нем и живу. Часто бывает: что-то придумаешь, а потом оказывается, оно уже есть в реальности. Иногда изобретаешь какие-то совершенно жуткие вещи, но потом реальность оказывается еще более страшной.