НАРОЖАЛА -- ТЕПЕРЬ ТЕРПИ!

Светлана Николаевна Ковальская уже больше месяца ночует на столичном вокзале и мечтает о том дне, когда сможет нормально выспаться. Но прежде необходимо найти сына, который 21 октября ушел из Выдубицкого мужского монастыря и до сих пор не вернулся. Милиция Светлану Николаевну не трогает, иногда ребята в форме даже угощают женщину пирожком или соком. Сочувствуют и уверяют, что 14-летний Дима обязательно отыщется.

После операции Светлана лежала в гинекологии, где ее исправно посещали все пятеро детей. От них же и узнала, что у дедушки (ее отца) появилась новая жена. Не Бог весть какая новость тут же облетела небольшой городишко на Кировоградщине. Судачили, что молодица положила взгляд на пятикомнатную квартиру 72-летнего "жениха". Поговаривали также, что престарелый родитель, рассорившись с детьми, намерен отдать жилье в собственность горисполкома и перебраться к супруге. Так и произошло: в один из дней Светланин отец, собрав детей, представителя местной администрации и нотариуса, объявил о своем решении. Аргументируя свой поступок, высказал каждому из отпрысков все, что о них думает, а о Светлане -- буквально следующее: "С ней у меня счеты особые. Не надо было выходить замуж -- я всегда был тому противник. Сама инвалид и пятерых таких же нарожала. Пусть сама теперь их крышей над головой обеспечивает, а потом хоронит. Я ей не помощник". Какая муху укусила 72-летнего старика?

Сразу после выписки из стационара, Светлана с мужем Василием, детьми и нехитрыми пожитками переехали в Винницкую область. Устроились на работу. Колхоз выделил небольшую хату, дети пошли кто в школу, кто в детский сад. И зажили Ковальские неплохо и безбедно, обзавелись кое-каким хозяйством. Беда свалилась нежданно. Василий, подрабатывая на полставки в доме престарелых, упал с крыши и сломал позвоночник. Через три дня, так и не приходя в сознание, умер в больнице. Схоронили его за счет того же дома престарелых, директор Светлану заверил, что отныне подведомственное ему учреждение -- должник Ковальских. Сам же выхлопотал пенсию по утере кормильца и раз в два-три месяца самолично наведывался в гости -- узнать, не требуется ли какая помощь.

Дети подрастали и если старший мечтал получить высшее образование, его погодок Василий, названный в честь отца, все чаще заговаривал о том, чтобы устроиться на завод в городе и помогать матери. Поначалу она слушать об этом не хотела, а когда Василий сказал, что убежит, согласилась. На завод, правда, его -- несовершеннолетнего -- не взяли, о чем он тут же письменно поведал матери, но какой-то кузнец в Виннице согласился обучить парня своему ремеслу. Ровно через месяц, добравшись попутным транспортом домой, он взахлеб рассказывал о новой работе, не забыл отчитаться за каждую потраченную копейку, оставшиеся деньги отдал матери, оставив себе только на обратный билет.

Писал Вася из Винницы часто и подробно, если не удавалось приехать -- присылал денежные переводы, а на Новый год без предупреждения явился с девушкой, представив ее как свою невесту. Ох, и переволновалась же тогда мать, но Ирина пришлась ей по душе. Жаль, что у них ничего не получилось. Потом Вася начал приезжать все реже, за зарплату перед матерью уже не отчитывался, зато привозил дорогие, добротные, хоть и немного подержанные вещи, а на свадьбу средней сестре подарил целую горсть золотых украшений. Смутная догадка шевельнулась в душе матери, но Василий тут же со смехом развеял все ее страхи, заверив, что привезенная одежда -- из комиссионки, а золото -- из ломбарда, и куплено вполцены. Мать поверила -- в ее роду нечистых на руку никогда не было.

Вася уехал и больше не появился ни через неделю, ни через месяц. Письма Светланы Николаевны оставались без ответа, и она уже не на шутку волновалась.

Милиция на усадьбу Ковальских нагрянула, как гром среди ясного неба. При соседях-понятых, стыдливо прячущих глаза от Светланы Николаевны, следователь из района произвел обыск, а она сама пребывала в шоке и думала, не сон ли это. В считанные минуты вещи, приобретенные Васей "подешевке" были описаны и изъяты.

Судили Василия в Виннице через три месяца. В последнем слове он просил прощение только у матери, под конец своей речи даже заплакал.

Васю еще везли по этапу к месту заключения, когда к Ковальским зашел председатель колхоза и без обиняков заявил, чтобы Светлана Николаевна из села "выметалась". Такого пятна, мол, у него за 15 лет "на должности" еще не было. Не убедили его ни просьбы, ни то, что она инвалид первой группы, на руках -- двое детей, а идти им просто некуда. "Мне все равно. Только уголовников в своем селе я не потерплю. Уходите с миром или будет хуже", -- как о чем-то давно решенном сказал председатель.

Целую ночь она плакала, а к утру решила уйти в монастырь. Собрала вещи. Дочка Ирина, попросившись на минутку к подружке попрощаться, отсутствовала третий час. Прибежала, запыхавшись, и сообщила, что никуда не едет. Подружка согласилась взять ее с собой в райцентр, где училась, обещала устроить в училище и Иру.

-- Ты уже взрослая -- решай сама, -- покорно сказала мать и, еще раз оглядев дом, ставший в один миг чужим, кивнула Диме, -- а мы, сынок, уходим. Мы здесь не нужны никому.

Соседки Светланы Николаевны, что-то живо обсуждавшие у колодца, как по команде, отвернулись и тут же, не сговариваясь, заторопились по своим делам.

До Киевского Выдубицкого монастыря добрались за последние гроши. Там -- новое разочарование. Монастырь оказался не женским. Настоятель отец Севастьян, выслушав историю Светланы, сочувственно сказал, что пребывание женщины в монастыре исключается. Если она хочет оставить сына -- он возражать не будет. Потом велел подождать, а когда вернулся, сообщил, что, раз уж ей некуда идти, пусть остается. "Могу предложить только работу на кухне, посудомойкой", -- сказал, развев руками, настоятель. Он же вскоре помог устроить Диму в школу. Жил мальчишка в "мужской" стороне монастыря, но виделась мать с сыном ежедневно и в любое время.

Полтора месяца назад дочь Ирина прислала письмо. Сообщила, что у нее все нормально. Спрашивала, как дела у мамы и Димы, и только в конце письма сделала приписку, что собирается выйти замуж. Посовещавшись с сыном, мать двинулась в путь.

В монастырь вернулась через три дня, сразу же приступила к работе и только вечером встревожилась: отчего это не идет сын?

-- Не знаю, что и думать. Накануне моего отьезда к дочери он вел себя, как обычно, смеялся и шутил... Хотя до этого я начала замечать, что с Димой что-то происходит. Мне он не говорил почти ничего. Пару раз, правда, заикался о том, что в "мужской" половине в отсутствие настоятеля отца Севастьяна происходят пьянки и... нехорошие вещи. Может, поэтому он и ушел. Не знаю...

В редакцию Светлана Николаевна пришла, когда по Киеву и области уже были разосланы милицейские "ориентировки". Просила помочь найти сына.

-- Я надеюсь на вас, -- плачет. -- Знаю, что Дима читает только вашу газету и обязательно прочтет, что я ищу его и жду.

Светлана Николаевна написала прошение о помощи в розыске и патриарху. Тот обещал помочь, выделить деньги на теплые вещи, а отец Севастьян проводит собственное расследование и обещает наказать виновных в побеге мальчика.

-- Не мог он просто так уйти, -- твердит Светлана. -- Должно было случиться что-то очень серьезное.

Она стоит с его фотографией на станциях метро "Лесная" и "Крещатик", а в выходные -- на рынках и вокзале. Как-то к Светлане Николаевне подходила женщина, представившаяся экстрасенсом. Уверяла, что мальчик жив-здоров и скоро вернется. Кто-то из прохожих утверждал, будто Диму видели в районе станции метро "Черниговская" в окружении ребятни неславянской национальности...

-- Мне люди иногда деньги дают, -- с обидой говорит Светлана Николаевна, -- будто я нищенка или попрошайка. Я не беру, мне ведь в монастыре помогают. Я сына ищу. Помогите...