"СЕРЕЖА ДОВЛАТОВ УМЕР ПОТОМУ, ЧТО НЕ ИМЕЛ МЕДИЦИНСКОЙ СТРАХОВКИ"

Владимир Уфлянд, коренной ленинградец, -- поэт, писатель, драматург -- действительно человек-легенда. Друг Сергея Довлатова и Михаила Шемякина, Йосифа Бродского и Булата Окуджавы, Евгения Рейна и Бориса Пастернака, он оказал огромное влияние на культурный процесс 60--90-х годов.

Уходит ХХ век, и уже нет в живых многих из соратников и друзей Уфлянда, но так неимоверно жаль, что нынешние 20-летние больше знают, кто такой Филипп Киркоров. Когда мы с Владимиром Иосифовичем говорили, он не удержался от удивленного вопроса: "Слушайте, неужели газете это интересно?" -- и мне стало грустно и обидно. Потому что есть у Уфлянда основания удивляться.

"КАК ВЕСТИ СЕБЯ В КГБ"

-- Владимир Иосифович, большинство ваших друзей -- известные писатели и художники -- покинули страну еще в годы советской власти. Как это вас с такой репутацией и национальностью угораздило остаться?

-- Действительно, уехали многие. Первым уехал Бродский, потом Миша Шемякин, потом Сережа Довлатов. А я в это время выкупил квартиру и занимался ремонтом. Мой знакомый Яша Виньковецкий составил для меня на папиросной бумаге две инструкции -- "Как вести себя в КГБ" и "Как подготовиться к отъезду в Израиль". К сожалению, мне было некогда прочесть эти труды, поэтому и осуществить замыслы было сложно.

-- Но ведь это две взаимоисключающие инструкции: если вы не уехали в Израиль, то нужно было срочно выяснять, как вести себя в КГБ.

-- Как ни странно, с КГБ была связана всего одна история в жизни. Меня напечатал в альманахе "Синтаксис" такой заграничный издатель, как Алик Гинзбург, который живет сейчас в Париже.


СПРАВКА "СЕГОДНЯ"
Владимир Уфлянд учился на истфаке Ленинградского университета. В 1964 году вместе с Михаилом Шемякиным, Владимиром Овчинниковым и Валерием Кравченко участвовал в первой в мире выставке художников-рабочих Эрмитажа. Первая книга стихов была опубликована в 1978 году (!) в США (издательство "Ардис"). Позже в России опубликованы три книги стихов, многие из которых написаны для кино, театра и телевидения. Регулярно публикуется в парижских журналах "Эхо", "Континент", "Звезда", "Панорама" (Лос-Анджелес), "Знамя" (Москва) и т.д.


Приехали из Москвы какие-то два капитана или майора госбезопасности. Причем сначала мне позвонили и сообщили о том, что они со мной хотят встретиться. Я решил, что это какая-то шутка ("Бросьте, ребята!"), но они велели прибыть на Литейный, 4, где мне уже был выписан пропуск. Разговор протекал довольно странно. В одном из моих стихотворений, помещенных в "Синтаксисе", были такие строки: "Люблю особенно те кадры кинохроники, где снят товарищ Ворошилов". "Что вы хотели этим стихотворением сказать?" -- "Хотел выразить свое хорошее отношение к бывшему Председателю Президиума Верховного Совета РСФСР". В это же время я проходил свидетелем по делу писателя, моего близкого знакомого, Кирилла Успенского, который на каждом своем выступлении говорил жуткую антисоветчину. (Кстати, его таки посадили, и он отсидел 7 лет). Так вот, меня постоянно спрашивали: "Обсуждали ли вы в разговорах с Успенским, что в наших вузах не нужно преподавать историю КПСС?" -- "Да. Но об этом говорят даже слушатели партийных школ". "Говорили ли вы о том, что руководство партии не нужно в литературном процессе?" -- "Говорил, но об этом знают даже первокурсники Литературных институтов". На суде я отказался от всяких показаний, и прокурор сказал:"Вот благодаря таким людям, как Успенский, такие вот, как Уфлянд, разгуливают по нашему Советскому Союзу и, в частности, по нашему советскому городу Ленинграду".

-- Владимир Иосифович, в вашем интернетовском сайте написано: "Высоко ценит коллег-литераторов -- Бродского, Кушнера, Соснору, Битова, Попова и др." . В этом перечне для людей моего поколения незнакомых фамилий нет. Сегодня уже подросло поколение, для которого в этом ряду нет знакомых фамилий. Почему так сложилось, что за последние 15 лет поэзия обществу вдруг стала не нужна?

-- Пятнадцать лет назад поэзия выполняла несколько другие функции -- и именно поэтому собирала целые стадионы. То, что делал Евтушенко, сегодня доступно каждому: можно прийти на телевидение и сказать в эфире: "Ельцин -- дурак". И притом не обязательно стихами. Когда ушла эта социальная нагрузка, поэзия осталась нужна только тем, кому нужна была всегда.

"Я -- ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЙ ЧЕЛОВЕК, ОКОНЧИЛ ВЫСШУЮ ПАРТИЙНУЮ ШКОЛУ..."

-- Дело же не только в поэзии. Вспомните, в 80-е и начале 90-х так называемый средний класс в СССР зачитывался "Новым миром" и "Иностранкой". Сегодня формирующийся средний класс практически ничего не читает. 10 лет назад в дома вошел Интернет. Как вы думаете, будут ли еще через 10 лет читать Окуджаву, если сегодня уже не читают Лихачева, вспомнят ли через 100 лет Пушкина?

-- Думаю, вспомнят. По моим рассчетам, за все эти годы Анны Ахматовой продано около 2 миллионов экземпляров. Но я точно знаю, что даже половина купивших не читала стихи Анны Андреевны. Для большинства из них это просто обозначение: "Я же интеллигентный человек -- окончил высшую партийную школу или курсы при КГБ". Это как раньше обязательный хрусталь в шкафу. На самом деле Ахматову постоянно читают тысяч 10 граждан -- от силы. И эта цифра во все времена неизменна. Хотя у меня есть такой друг Алешковский (Юз Алешковский -- диссидент, автор нашумевших повестей и лагерных стихов, в том числе и знаменитого хита "Я увидел окурочек с красной помадой и скорее рванулся к нему". -- Авт.), который утверждает, что процент людей со вкусом -- катастрофически уменьшается. Я же ему отвечаю, что процент неизменен, -- просто увеличивается количество людей.

-- Вы в своей анкете признались в симпатиях к творчеству Виктора Пелевина. Трогает ли вас компьютерная литература в принципе?

-- Как вам сказать... Я стараюсь разобраться. Мне кажется, что через несколько лет люди, не владеющие компьютером, будут считаться неграмотными. Иосиф Бродский, к примеру, ненавидел компьютер и даже не подходил к нему.

-- Владимир Иосифович, на наивного человека вы не похожи, однако именно вам приписывают следующее утверждение: "Наконец-то Россия станет цивилизованной страной, в которой начнут с уважением относиться к старикам". Вы в этом убеждены?

-- Во всяком случае, я на это надеюсь. Видите ли, в России всегда существовало две культуры -- дворянская и народная. То же самое и в советские времена -- официальная и диссидентская. Таким образом, за культуру России можно поставить высшую оценку с двумя плюсами, а за цивилизованность -- низшую с двумя минусами. Но я надеюсь, что это все-таки не навсегда. Но в любой стране старики и дети -- должны быть привилегированным слоем, потому что им труднее всего.

"ДОВЛАТОВ БЫЛ ЕДИНСТВЕННЫМ МОИМ ЗНАКОМЫМ, КОТОРЫЙ В АМЕРИКЕ РАСПЛАЧИВАЛСЯ НАЛИЧНЫМИ"

-- Вы дружили с Сергеем Довлатовым и знаете его лучше других. Скажу сразу, он -- один из моих любимых писателей. Из тех, которые могут очень смешно рассказать об очень трагических, в сущности, вещах. Вообще, у меня сложилось впечатление, что Довлатов был человеком трагического мироощущения -- ему самому жизнь давалась достаточно тяжело и часто было не смешно...

-- (Удивленно.) В общем, правильное у вас сложилось ощущение. В чем-то он был везуч: его жена Лена была одной из самых красивых женщин, которых я видел. С другой стороны, он был жутко невезучим человеком. Вспомните его историю в Эстонии, когда книга уже была набрана, но так и не вышла . Мы до сих пор не можем понять, как о ней узнали в КГБ, потому что в Таллине о нем вообще никто ничего не знал, он был жутко законспирирован... Да и смерть его была настолько нелепой, что произошедшее можно объяснить только чистым невезением.

--Говорили о какой-то истории, связанной с алкоголем? Расскажите, как это было на самом деле.

-- В последний год жизни он вообще не пил. А когда "развязал", то оказалось, что забыл, как это делается. В это время он был у своей любовницы... К несчастью. Потому что только жена Лена знала, как Сергея выводить из состояния запоя. Любовница ничего не знала, вызвала "скорую"... При этом Сережа Довлатов был единственным моим знакомым, который в Америке расплачивался наличными и при этом не имел медицинской страховки.

-- Почему?

-- Если помните, одно время он был редактором известной эмигрантской газеты "Новый американец". Когда начались финансовые тяжбы с евреем-инвестором, Довлатов заявил, что никаких долгов он не будет отдавать, потому что считает это неправильным. В результате арестовали его счета и страховку.

-- Что же было после того, как дама вызвала "скорую помощь"?

-- Эта "скорая помощь" могла бы его просто доставить в любую больницу, где бы по страховке Лены ему все сделали. Но попались санитары -- два дурака-мексиканца, которые просто не знали, что с ним делать -- возили из больницы в больницу, пока он не умер прямо в "скорой".

"НАДО ДОРОЖИТЬ КАЖДЫМ ПРОЖИТЫМ ДНЕМ"


СПРАВКА "СЕГОДНЯ"
Владимир Уфлянд -- член профессионального комитета драматургов, лауреат Царскосельской премии. Политику не любит, хотя с бесконечным уважением относится к общественной деятельности Андрея Сахарова. Отпуск предпочитает проводить в России -- на Карельском перешейке. Женат, имеет сына.


-- Вы прожили долгую и интересную жизнь. Вернее, ее часть... Как вам кажется, жизнь -- это благо или наказание?

-- Хотелось бы думать, что все-таки благо -- в любой стране, при любом режиме. А потом, что мне роптать? Мне, у которого было так много встреч с невероятными людьми, так много дружб... Нет, мне кажется, надо дорожить каждым прожитым днем и не делать таких вещей, которые подчас делал Сережа Довлатов...

-- Думаете, образ жизни можно как-то планировать? Разве это зависит от мировоззрения и "понимания", а не от темперамента и природы человека?

-- (Задумчиво.) У всех складывается по-разному... Вот Иосиф Бродский знал, что он рано умрет, ему врачи еще в юности сказали об этом. Но КГБ ему дважды оказало услугу: первый раз они отправили его в ссылку, и он оттуда вернулся великим поэтом, а второй раз его выслали в Америку, где ему сделали операцию, которая в Советском Союзе была невозможна. Они ему просто подарили 20 с лишним лет жизни. Мог бы жить еще... Я разговаривал с врачом Бродского, и он мне рассказал, что в последний год все время уговаривал Иосифа сделать еще одну операцию. Но он все тянул, откладывал, а на вопрос, когда бросит курить и пить кофе, неизменно отвечал: "Завтра". Дескать, если проснуться и не закурить под чашку кофе, то зачем просыпаться? Хотя он знал, какие сроки ему отмеряны...

-- А в самом деле, какой смысл продлевать жизнь, лишая себя всяческих радостей?

-- Вот это главный вопрос! Я ведь тоже подумываю иногда: а не бросить ли мне курить? Но отвечаю, как Иосиф: зачем тогда просыпаться? Но ограничивать себя все-таки надо. Есть очень хороший пример из физиологии. Помните этот опыт, когда крысам все время стимулировали центр наслаждения и им хотелось все больше, потому что они привыкали к дозам. В конечном итоге крысы умирали от передозировки. Потому что когда все время наслаждаешься, в конце концов, перестаешь понимать, что это такое -- наслаждение.

-- Было в вашей жизни что-то, в чем вы сегодня глубоко раскаиваетесь?

-- Мне жалко, что я в свое время не уделял должного внимания маме и отцу -- может, они бы немножко дольше прожили... То же самое с сыном: когда я развелся с женой, он не получал столько мужского внимания, сколько надо было в этом возрасте. Хотя сейчас он уже взрослый человек, увлекся буддизмом. Я радуюсь, потому что плохих религий не бывает -- бывают плохие церкви.

-- Знаете, я как-то недолюбливаю слово "призвание"...

-- Я тоже! И еще ненавижу слово "вдохновение": если мне надо сдать какую-то работу, выпиваю две чашки кофе, и приходит вдохновение.

-- Мне неинтересно знать "правду о жизни". А вам?

-- Это сложный вопрос. Это из серии загадок "Почему Ахиллес не может догнать черепаху?". Истину знает один Господь.

-- Вы когда-нибудь задумывались над тем, почему жизнь прожита так, а не иначе, почему вы стали писателем?

--Ой, ну я с детства любил приврать. И чем больше врал, тем это было интереснее для всех остальных. Всем это нравилось.

На этой близкой моему сердцу ноте (редактор никогда не верит, что моя страсть слегка приврать -- это достоинство, а не недостаток) мы закончили наше интервью и отправились на съемки "Фонтана". В этом месте я самым естественным образом благодарю его ведущего, замечательного Валерия Хаита, подарившего мне прекрасного собеседника.